Под небом голубым есть город

Погода такая, что хочется хороших новостей. А их нет, и всю неделю не было. Зато плохих в избытке. То сдублированная в Саратове журналистская история: Кашин – Михайлов. То совершенно идиотская выходка с реанимацией Гиммлера. У этой истории нашёлся свой комментатор – областной депутат Александр Ландо.

Нет, Александр Соломонович вовсе не обрушился с гневными речами на тех, кто отдал свои страницы фотосессии одного из организаторов Холокоста; нет, он во всём обвинил вице-губернатора Бабичева. Да ещё при этом обогатил словарь русских идиоматических выражений замечательной фразой «Собака, которая сама себя высекла». Хозяйка той собаки – унтер-офицерская вдова, не иначе.

Была ещё встреча властей – городских и областных – со строителями, но вряд ли сыщешь там много позитива. Стороны в основном предъявляли друг другу претензии. Хотя одна позитивная идея мелькнула. И. о. сити-менеджера Алексей Прокопенко говорил о том, что нужно сохранить старый центр города. Догадываюсь, какими добрыми глазами посмотрели на него строители, мечтающие о возведении элиток по всему центру. Но у Прокопенко был аргумент, с которым не поспоришь: президент был у нас, ему старый город понравился.

Вопрос только, осталось ли, что сохранять? Береговая линия испорчена раз и навсегда. Сзади и сбоку ровного ряда сталинок на набережной торчат высотки. Особенно в сторону нового (старого) моста и за ним вверх по течению. С Волги панорама Саратова напоминает гигантскую расчёску, у которой большинство зубьев выломано.

Замечательные, но разрушающие дома девятнадцатого века, конечно, в городе есть. На Чернышевского несколько, на Мичурина между Октябрьской и Комсомольской стоит очень красивый особняк. Его легко узнать по разваливающейся колоннаде. Но все эти дома уже зажаты строениями последующих лет – пятиэтажками а-ля Лагутенко, ампиром нулевых лет с непонятными башенками и шпилями.

Однако в Саратове есть ещё целый район старого города, который можно спасти. Это отрезок Московской от Радищева и почти до самой Волги. Зданий, построенных в двадцатом веке, здесь почти нет – только между Октябрьской и Вознесенской стоит дом сталинского типа, но он как-то построен вдалеке от дороги и общей картины почти не портит. Примерно полгода назад с идеей превратить этот район в нечто вроде архитектурного заповедника выступил политолог Михаил Мамонов. Но Мамонов уже в Москве, да и кто в наше время прислушивается к советам политологов? Предложение, высказанное одним из руководителей города, более весомо. Только препятствий на пути его реализации – масса.

Первые этажи почти всех домов отданы под магазины и офисы. Новые владельцы даже отремонтировали фасады – кто во что горазд. Некоторые уложили перед своими магазинами или конторами тротуарную плитку. При этом создаётся впечатление, что, укладывая плитку, прежде всего стремились, чтобы не было как у соседа. Ну, это ладно: и плитку можно уложить одинаковую, и фасады привести к единому знаменателю – объявить это частью социальной ответственности бизнеса. И бизнес – сквозь слёзы – сделает. Но вот что делать со вторыми этажами, которые в большинстве остаются жилыми? Вы бывали в таких домах? Я бывал. По сравнению с ними Воронья слободка из известного романа покажется комфортабельным жильём. Да и сами дома – изнутри это видно лучше – дышат на ладан.

Есть, например, казанский вариант: там, реконструируя центр города, сносили всё, кроме фасадной стены, а потом к ней подстраивали с тыла. Есть небольшой саратовский опыт: полностью снести и потом как бы такое же построить. Может, по проекту и получилось один в один, но дух уже не тот. Новодел он и есть новодел. Копия.

Есть и ещё одна проблема – дворы. Сейчас в этих тёмных лабиринтах расположены какие-то конторы, склады и складики, с наступлением темноты дворы используются как распивочные и места общего пользования. А вот в маленькой Пензе, на их центральной улице, где точно так же сохранены старые дома, дворы вычищены, облагорожены и там расположены небольшие летние кафе. Удобно всем: прохожим не приходится лавировать между столиками и зонтиками; да и когда ты присел за столик, никто не заглядывает в твой кофе.

Много ещё есть вопросов. Например: можно ли будет убрать с этой части Московской транспорт и куда?

Можно сказать, что это и есть наш менталитет: стоит появиться какой-то идее, мы тут же начинаем выискивать аргументы против или, соглашаясь с идеей в целом, выискиваем трудности, которые реально или мнимо могут помешать. Хотя вполне может быть, что Алексей Прокопенко имел в виду другие кварталы и другие дома, но, как говорится в одной книге, «в начале было слово». Оно сказано.