За огненной чертой
В сгоревших сёлах обещают построить новые дома, но жизнь людей в глубинке вряд ли изменится к лучшему
На минувшей неделе российские регионы отчитались перед премьер-министром Владимиром Путиным о строительстве жилья для погорельцев. Предполагается построить 2,2 тысячи новых домов, ещё больше тысячи пострадавших семей пожелали переехать в готовое жильё со вторичного рынка или получить компенсацию.
В Петровском районе Саратовской области, по подсчётам региональных властей, от пожара пострадали 40 домов, где проживала 31 семья. Корреспонденты «Газеты недели» побывали в сгоревших сёлах Синенькие и Вишнёвое.
Синенькие
Пожар произошёл 2 сентября. Как вспоминают жители, в этот день было жарко и очень ветрено, с ветром прилетели из-за реки «галки» – горящие ветки. Учительнице биологии Макбал Сариевой ещё в обед позвонили знакомые, сказали, что на село надвигается сильный дым, и посоветовали собрать документы. Выйдя на улицу, Макбал Тиатовна поняла, что пришла настоящая беда: из-за дыма и ветра невозможно было открыть глаза. Сариевы бросились в детский сад за внуком, вернуться в дом за вещами уже не смогли. Постройки вспыхнули сразу на трёх улицах.
Учительница истории и географии Наталья Емельянова с мужем до последнего боролись с огнём. Отстояли баню, гараж, успели выгнать трактор и автомобиль. До дна вычерпали колодец во дворе, электричество отключилось, мотор не работал, и люди вручную поднимали воду с 30-метровой глубины. Емельяновой помогали старшеклассники и бывшие выпускники, приехавшие из Петровска. Но огонь зашёл с тыла и охватил дом.
Пожар в Синеньких продолжался много часов. За это время успели приехать добровольцы из соседних сёл, спецтехника из Пензы, Ульяновска, Самары (своей пожарной машины в селе нет), больше 200 солдат и милиционеров. Жителям предлагали эвакуироваться, но большинство отказались. Сариевых приютили родственники, Емельяновы в первое время спали в машине у пепелища – ждали, пока вернётся разбежавшаяся скотина.
Школу на три дня заняли под оперативный штаб. Здесь разместили солдат, оставшихся на дежурство, жителям раздавали вещи и продукты. Но, как вспоминает Наталья Юрьевна, «есть мы не могли ещё несколько дней». Из центральной районной больницы приехала бригада медиков (своего врача в Синеньких нет), организовали обследование пострадавших. Почти у всех были обожжены глаза, обострились аллергические и сердечные заболевания, поднялось давление. Некоторым приходилось вызывать скорую по два раза в день. Как говорит Емельянова, «мы не ожидали, что столько людей захотят нам помочь».
Пострадавшие уже получили по 20 тысяч рублей на первоочередные нужды и по 100 тысяч рублей компенсации за потерянное имущество из областного бюджета. Саратовское правительство обещает, что «в ближайшее время» выплатят и федеральные 100 тысяч, «пакеты документов практически сформированы». Впрочем, по поводу компенсаций у жителей остаются вопросы. У некоторых из них жильё уцелело, но огонь уничтожил надворные постройки вместе с запасами продуктов на зиму, скотиной, кормами, техникой. Например, учительница русского языка Ирина Глухова лишилась трёх сараев, где хранились 67 вёдер картошки, 4 тонны фуражного зерна, трактор, машина, электромотор, запчасти, жили семь поросят. Сколько денег ей выплатят и когда, Ирина Владимировна не знает, «сказали: что-то будет на счета».
Большинство пострадавших в Синеньких выбрали жилищные сертификаты. Макбал Сариева и Наталья Емельянова рассчитывают переехать в Саратов, поближе к детям. 68-летняя мама Ирины Глуховой, лишившаяся дома, также решила перебраться в город вместе с внуком, который в этом году окончит школу и хочет продолжать образование.
Представители областного правительства, приезжавшие в деревню, рассказывали жителям, как действуют сертификаты. Но это было сразу после пожара, в тот момент погорельцы не могли сформулировать все важные вопросы. Сейчас по селу ходят пугающие слухи о том, что сертификат – это обман, согласившиеся на этот вариант якобы останутся бомжами.
Как говорят педагоги, «уезжать из села обидно». Учительницы живут здесь с середины 1980-х, тогда колхоз бесплатно выдавал молодым специалистам типовые коттеджи с городскими удобствами – горячей водой и канализацией. Сейчас в Синеньких не осталось даже уличных колонок. Хозяйство разорилось в начале 2000-х, работы в селе теперь нет. В школу, рассчитанную на 120 детей, ходят около сорока. Именно это и привело педагогов к решению о переезде: они опасаются, что школу скоро закроют.
Как рассказали собеседницы, строить новые дома в селе решили только четверо погорельцев – фермер и одинокие холостяки. На пепелище обломки уже убраны. Пепел, растёртый в мельчайшую пыль, проникает в машину даже через закрытые окна. Слева торчит изогнутая от жары труба газопровода, впереди – банная печка, справа – огород с обугленной капустой.
Залиты два фундамента. Мужчины в оранжевых жилетах, чёрные, как шахтёры, обедают, расположившись на штабелях панелей. Бригадир Алексей Насырин готов к вопросам журналистов: достаёт из кармана альбом с эскизом, показывает, каким будет новый дом. 50 квадратных метров, снаружи обшит сайдингом, крыша из металлопрофиля, пластиковые окна, внутри линолеум и обои, «никто не отказался бы от такого». Внутри будут две комнаты, кухня и санузел. Сени, погреб и всё прочее, что отличает деревенский дом от дачи, хозяева смогут достроить потом сами.
По оценке бригадира, такое жильё стоит 1,2 миллиона рублей. Спрашиваю, как называется строительная компания, в которой работает Насырин. Он смущённо листает альбом: «Вот тут же написано где-то…»
Как заявлялось на федеральном уровне, на каждый вновь построенный дом пострадавшим сёлам выдадут по миллиону рублей для развития инфраструктуры. Выходит, что Синенькие получат 4 миллиона рублей. На то, чтобы построить здесь пожарную часть, медпункт, дорогу, водопровод и всё прочее, без чего вероятность повторения беды остаётся высокой, этих денег явно не хватит.
Вишнёвое
Здесь пожар начался на несколько часов раньше, чем в Синеньких. Как вспоминает местная дачница Клавдия Ивановна, дым появился около 8 часов утра. По счастью, именно в этот день к ней приехал внук. Клавдия Ивановна перенесла в машину банки из погреба и портрет покойного мужа. Когда затрещал лес на склоне, поспешно уехали: село расположено в долине, если бы пожар стал верховым, не успели бы вырваться.
Первой заметила огонь 70-летняя пенсионерка, бывшая учительница, живущая в крайнем доме. Вышла с лопатой, но пожар уже помчался по заброшенному саду через село. Мобильная связь здесь практически не работает, жители чудом дозвонились главе Новозахаркинского муниципального образования, к которому относится Вишнёвое. «Я ехала сюда с конкретным намерением: убить одного человека. Незадолго до того он у меня на глазах жёг траву, я предупреждала, что в следующий раз посажу энным местом в костёр», – вспоминает глава образования Галина Биссарова. Добравшись до села, увидела, что искры летят со старенькой подстанции. Электриков она не винит, говорит, «они – такая же нищета, как и мы».
Галина Николаевна сбросила свою одежду в погреб, надела старый халат и пошла в атаку. Вытащила полулежачего деда, втолкнула в служебный «жигулёнок», вывезла на опаханное место. Правда, через некоторое время дед приковылял назад, заявив, что хочет сгореть вместе со своим домом. «Святой оказался: и дом уцелел, и сам живой, только щёку обжёг, – говорит Биссарова. – Ещё одну бабульку эвакуировала вместе с забором: вцепилась намертво, не пойду и всё. Третью пинками в машину загнала: 75 лет, а пьянее водки, не дай бог, говорю, дрянь такая, сгоришь, меня же в асфальт закатают».
Из 37 домов сгорели двадцать. В Вишнёвом развалины ещё не убирали, село похоже на жуткие декорации к фильму про войну: там и здесь – горы угольев с торчащими печными трубами. Домик стариков Балакшиных стоит в выжженном пятне – от двора остались металлические ворота. Увидев чужаков, с огорода бежит Александра Павловна, спотыкается, с надеждой заглядывает в окна машины. С ходу перечисляет, сколько сгорело кур, свиней, зерна, сто банок солений, запасы сала, мешок сахара, муки три мешка, а без муки здесь жить нельзя, потому что нет магазина, но как же печь хлеб, если нет даже сита…
Муж и дочь Александры Павловны инвалиды. Ей 74 года, пенсия 3960 рублей, хотя стажа 39 лет. «В райсобесе сказали: у вас стаж пустой, вы работали за палочки. Я утёрлась и ушла». Чтобы оформить компенсацию за имущество, нужно ездить в Новозахаркино и Петровск. Таксисты теперь берут с «миллионеров» из Вишнёвого по 150 рублей в один конец, а автобуса нет.
Как говорит Галина Биссарова, «некоторые избушки такие были – повезло, что сгорели, а некоторым не повезло уцелеть». Глава своими руками спасла домик 91-летней Ксении Платоновны, сделанный из глины и дерева, крошечный, как собачья конура. Теперь сомневается: «Может, нужно было вынести бабушку со шмотками, а домик… Ну, что поделаешь с разгулом стихии? Дали бы Платоновне квартиру с ванной». Есть ещё старичок Фёдор Гаврилов, ветеран Великой Отечественной. Он уже почти год доказывает, что нуждается в улучшении жилищных условий, «а так бы проблема отпала за один день».
У главы звонит мобильник, слышно, как мужской голос предлагает гуманитарную помощь, извиняется, что не все вещи новые. «В Вишнёвом не обидятся. Знаете, сколько бомжей там?» – говорит Биссарова. Как она полагает, маргиналов в местные деревни привозят чёрные риелторы, здесь оказываются и алкоголики, и многодетные, и душевнобольные. При таком составе населения можно только удивляться, что малые сёла не сгорели раньше. У Галины Николаевны скопилась целая папка переписки с прокуратурой. Глава просит проверить законность сделок с недвижимостью, в результате которых граждане неожиданно переехали на свежий воздух. Прокуратура отвечает, что ничего дурного в этом нет.
Документы на недвижимость есть только у одной из пострадавших из Вишнёвого. Областные власти обещают помочь всем погорельцам, но бюрократическая процедура пока неясна. Зато уже начались споры между наследниками. В сельсовет звонят из Подмосковья, Оренбурга, Пензы дети давно покойных жителей Вишнёвого, не бывавшие на родине по тридцать лет. Большинство хотят получить сертификат.
О желании построить новый дом в селе заявили семеро погорельцев. «Главное, чтобы нашим бомжикам разрешили только вариант со строительством. Если дать им возможность купить квартиру в Саратове, максимум через полгода они снова приземлятся у нас без жилья и документов», – полагает Галина Николаевна.
Статья «Халатность» – это по адресу…
На федеральном уровне объявлена большая «раздача пряников» пострадавшему электорату. Выступая на совещании в минрегионразвития РФ, премьер-министр Владимир Путин напомнил губернаторам, что именно сейчас нужно быть особенно чуткими к нуждам граждан, так как «все 140 миллионов» наблюдают и оценивают состоятельность власти. Параллельно началась показательная порка виновных – тех, кого не жалко. На эту роль назначены главы сельских муниципальных образований, которых за последние годы наказывали и за скотомогильники, и за водоснабжение, и за все прочие обязанности, не обеспеченные бюджетными деньгами.
В бюджете Новозахаркинского муниципального образования на противопожарные мероприятия на год заложено 7 тысяч рублей – столько же, сколько на профилактику терроризма и развитие культуры вместе взятые (общий бюджет составляет 2,2 миллиона рублей). В распоряжении Биссаровой имеются две ёмкости на колёсиках и фермеры, которых она должна уговорить или принудить провести опашку деревень, уборку бурьяна и т. д. Вопрос о том, кто компенсирует расходы на эти работы (немаленькие, кстати), кажется государственным мужам верхом непатриотизма. Крестьяне и фермеры – это же не какой-нибудь Газпром, ну, пусть проявят социальную ответственность бизнеса.
На второй день после пожаров в Саратовской и Волгоградской областях президент Дмитрий Медведев заявил, что муниципальные главы, несмотря на пустой бюджет, обязаны научиться «привлекать силы», и поручил прокуратуре «взбодрить» местное самоуправление. Против Биссаровой возбудили гражданский иск о понуждении обеспечить пожарную безопасность, административное производство за то, что не сделала этого раньше, ожидается уголовное по статье «Халатность». С этой формулировкой, она, кстати, согласна: в халате же на пожаре бегала.
