Желание стать шерифом

Подмоченную репутацию милиции, видимо, пытаются «подсушить» переименованием в полицию

У проекта закона «О полиции» интересная судьба. Он – законопроект – предложен к широкому народному обсуждению. Правда, надо отметить, что широким его можно назвать относительно – практически всё происходит в Интернете. Собраний рабочих коллективов и вынесения одобряющих/осуждающих резолюций не предусмотрено. Та часть российского населения, которая не вовлечена во Всемирную сеть и по большой части не пользуется компьютерами или же считает их шайтан-машинами, осталась в стороне от обсуждения, гордо названного всенародным.

Обновление со всеми изъянами старого

Пока народ традиционно безмолвствует, в Сети развернулись нешуточные сражения. При этом – просмотрев сотни откликов, практически не нашёл нейтральных – с частичными поправками, уточнениями. Закон или принимают полностью (таких меньшинство), или столь же полностью отрицают.

Есть ещё одна характерная деталь. Само переименование правоохранительных органов не вызвало бурной реакции. Да, у переименования есть противники, ссылающиеся на исторический опыт: семьдесят лет прививали отвращение к царской полиции, о полицаях времён Великой Отечественной войны и говорить не стоит. Действительно, временами будущее выглядит странно – представьте, что полиция и «Молодая гвардия» ЕР проводят совместную акцию. «Вчера полицаи и молодогвардейцы…»

Но не название стало предметом яростных споров, а суть предложенного к обсуждению закона.

Дабы показать, насколько непримиримы позиции оппонентов, приведём несколько цитат.

«Внимательное чтение законопроекта показывает: его суть – беспрецедентное даже для времён сталинского террора расширение прав сотрудников органов внутренних дел при одновременном размывании оснований для их действий. Это не только объективно способствует существенному сокращению прав граждан, но и создаёт условия для ещё большего углубления и развития основных болезней МВД (и всего госаппарата) – коррупции и глубочайшего презрения к этим самым гражданам».

(Михаил Делягин, директор института проблем глобализации)

«Законопроект «О полиции» существенно расширяет полномочия полиции и содержит все изъяны старого законодательства, не затрагивает наиболее болезненные вопросы.

Несовершенство законопроекта проявляется в наличии целого ряда нечётких и противоречивых положений, что приведёт к произвольному использованию этих положений, тем самым нарушая права и свободы человека».

(Владимир Лукин, уполномоченный по правам человека в РФ)

«…Это будет не просто переименование, а обновление содержания деятельности. Во главу угла будут поставлены права и свободы граждан, именно их защита и соблюдение будет являться целью деятельности полиции. Именно население будет оценивать полицию, и общественное мнение будет являться основополагающим критерием оценки работы. В зависимости от того, как население относится к руководителям полиции, конкретным сотрудникам, мы и будем делать вывод об их профпригодности и квалификации».

(Сергей Булавин, заместитель министра внутренних дел)

При этот г-н замминистра уверен, что разработка нового закона вызвана не кризисом правоохранительной системы, а ухудшением криминогенной обстановки в стране.

Зачем детализировать, куда можно бить?

Не знаю, насколько активно участвовали саратовцы в интернет-обсуждении, но зато проект закона стал предметом дискуссии на традиционно объединённом, тройственном заседании дискуссионных клубов ЕР.

Отличием от прежних заседаний стало приглашение большого числа юристов из академии права и одновременное отсутствие традиционных ораторов по всем вопросам. Это, соответственно, изменило характер мероприятия. От почти митингового многословия и красноречия – к сухим профессиональным оценкам. Возможно, они не так интересны широкому читателю, но вдруг да станут подспорьем при доработке законопроекта.

По установившейся традиции право открыть заседание было предоставлено А. С. Ландо. Столь же традиционно он попытался уверить собравшихся, что ни одно слово, ни одна ремарка не пропадут втуне, а попадут куда надо. Говоря непосредственно о законопроекте, заслуженный юрист России отметил первое: важность всенародного обсуждения. То, что всенародным это обсуждение никак не получилось, осталось за рамками вступительного спича. Затем г-н Ландо упрекнул закон в ненужной детализации и мягкости. «Зачем, – спрашивал он, – детализировать, куда можно бить резиновой палкой, а куда нет? Если в опасности чья-то жизнь, то уже не до таких мелочей».

К разговору о палках мы ещё вернёмся.

Далее Александр Соломонович неожиданно стал говорить об очернении милиции в СМИ и привёл очень неудачный, на наш взгляд, пример. А именно – сериал «Глухарь». Дескать, там герои, отметив основательно чей-то день рождения, садятся за руль. Новости надо не только по ОРТ смотреть – в других источниках сообщений о пьяных милиционерах более чем достаточно.

Теперь о палках – коротко. У автора этих строк создалось впечатление, что законопроект представляет странную смесь статей, регламентирующих деятельность правоохранительных органов и статей, что называется, вызванных злобой дня. Стратегических и тактических.

Та же, ненужная, по мнению Ландо, детализация применения спецсредств прописана по причине постоянных обвинений милиции в необоснованной жестокости при разгоне оппозиционных митингов. А пункт, запрещающий милиционерам обращаться в СМИ без ведома начальства, можно смело назвать антидымовским. Вообще стремление закрыть работу правоохранительной системы ото всех – граждан, общественных организаций, средств массовой информации и даже от прокуратуры – одна из главных черт законопроекта.

Но это взгляд дилетанта. Юристы видели в нём иные недостатки.

Профессиональные претензии

Юрий Аникин (СГАП): в предлагаемом процессе централизации не учтены интересы субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления.

Джамиля Велиева (ПАГС):законопроект требует доработки, согласования с Конституцией РФ и другими правовыми актами.

Василий Манохин (СГАП):из служебных отношений в правоохранительных органах исчез принцип неотвратимости наказания (взыскания). Есть расширенный принцип усмотрения – слишком многое отдано на усмотрение начальника.

Башир Разгильдев (СГАП):нет главного – объекта действия закона. Для чего он? Для поддержания общественной безопасности и общественного порядка. Этого нет. Нет ни слова о задачах. Хотя они ясны: защита чести и достоинства, жизни и иных прав гражданина Российской Федерации, законных прав человека и государства. В этом виде закон неприемлем.

Наверное, в этих слов суть претензий к законопроекту. Для чего он разработан? Чтобы реформировать правоохранительные органы или имитировать реформу? Скорее – второе. Или, может, пришло время привести в соответствие действительности закон о милиции образца 1991 года? Представляется, что разработчики закона забыли, чем была вызвана необходимость реформы МВД. Серией громких резонансных преступлений, совершённых милиционерами, коррупцией, приобретшей в милиции огромные масштабы. Тем, что нынешняя милиция стала тормозом на пути развития страны. Теперь в МВД сделали вид, что ничего этого не было и нет, а необходимость нового закона продиктована исключительно борьбой с криминалитетом.

«Если закон изменит ситуацию…»

О претензиях общества к милиции говорила декан юридического факультета СГУ Галина Комкова.

Милиция не знает своих обязанностей и прав. Например, результаты опросов показывают, что на четвёртое место среди своих обязанностей милиционеры ставят наказание, хотя это прерогатива суда. Среди документов, которыми они руководствуются, милиционеры называют УПК, административный кодекс и почти никто – российскую Конституцию. Г-жа декан одной фразой выразила общее настроение: «Если закон каким-то образом изменит ситуацию». И было в её голосе глубокое сомнение.

Её коллега по учёному сообществу ректор академии госслужбы Сергей Наумов по отношению к законопроекту был настроен радикально.

Претензий к закону у Сергея Юрьевича было много, характеристики афористичны, а цитаты неожиданны. «Суперзакон о суперведомстве». «Копия закона «О милиции», приправленная ссылками на демократию». Наумов совершенно справедливо говорил о том, что законопроект пытается вывести полицию из-под контроля прокуратуры и общества. Прокуратура упомянута в законопроекте всего двенадцать раз, общественные советы при УВД будут формировать сами начальники УВД. Не учтены права регионов. В стране строится ещё одна вертикаль – милицейская.

Закончил ректор свой страстный спич неожиданный цитатой из политолога Станислава Белковского, оговорившись, правда, что Белковский – человек из другого политического лагеря. Но цитата-то хороша: «Всё то, что милиционеры сейчас делают де-факто, в законе прописано де-юре».

Модератор дискуссии Александр Ландо, ощутив, что разговор принимает чересчур обвинительный характер, предоставил слово начальнику правового управления УВД области полковнику Сергею Одинцову.

Г-н полковник для начала говорил о неполноте законопроекта – нет документа, прописывающего социальные гарантии охранникам правопорядка, нет дисциплинарного устава. (Сейчас он разработан. – Д. К.) Но закон сейчас изучается во всех подразделениях УВД, и оттуда поступает множество предложений.

По поводу же обвинений в коррумпированности он категорично заявил, что милиционеры нищи – отсюда и взятки. И добавил изъезженную сентенцию, что милиция есть срез общества. Могу возразить господину полковнику, что милиция никогда не была и не должна быть срезом общества. Туда отбирают, простите за банальность, самых достойных. И для этого существует весьма надёжный инструментарий, называемый спецпроверкой.

В моё время – конце семидесятых – спецпроверка длилась до трёх месяцев. За восемнадцать лет моей службы среди сослуживцев только два человека были наказаны за взятки: один сел, второго за незначительностью вины просто выкинули со службы. Служили мы пусть и не в милиции, но работали со спецконтингентом, и там, поверьте, возможностей для незаконного обогащения больше чем достаточно.

Кроме шуток

Что же касается осведомлённости личного состава и его активного участия в обсуждения закона, позволю себе привести анекдот из жизни.

Недели три назад по поводу мелкого происшествия нашу редакцию посетили два молоденьких лейтенанта милиции. Спрашиваю, готовы ли они стать полицейскими. Первая реакция – полное недоумение. Показываю законопроект. Удивились. Помолчали. Потом один спрашивает:

– А что, форму теперь чёрную дадут?

Второй добавил:

– Отлично, теперь зовите меня шерифом.

Если же без шуток, в случае принятия законопроекта в нынешнем виде нас ждёт следующее:

– любое действие сотрудников органов внутренних дел (даже заведомо преступное) объявляется законным, а требование – обязательным к исполнению до решения суда (ст. 32, п.2);

– существенно – до фактической отмены норм о неприкосновенности жилища – расширяются права по проникновению в них;

– полицейские получают право проверять любые документы граждан (а не только удостоверения личности) практически по своему усмотрению;

– полицейские получают право изымать любые документы и проводить проверки финансовой деятельности юридических лиц;

– полиция может проверять степень защищённости любых объектов от потенциальной террористической угрозы;

– полицейские получают право пользоваться чужой связью в служебных целях даже вне особых обстоятельств и при наличии своей.

И это далеко не все новации, которые, может, и облегчат полицейскую службу, но как минимум осложнят жизнь остальных граждан Российской Федерации.