«Велик могучим русский языка!»
Эта строка известного поэта-пародиста Александра Иванова вспоминается в связи с разгоревшимся в прессе «словарным скандалом»
По информации министерства образования Саратовской области, приказ министерства образования и науки РФ «Об утверждении списка грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации» был обсуждён на кафедре филологического образования Саратовского института повышения квалификации и переподготовки работников образования.
В ходе дискуссии были высказаны определённые сомнения. Например, непонятно, по какой причине в список, одобренный федеральным министерством, не вошли авторитетные справочники и словари под редакцией Розенталя, Аванесова, Лопатина, Ожегова, Ушакова.
На взгляд участников дискуссии, словарь должен стоять на страже литературных и орфографических образцов. Словарь – это свод классических правил, которые всегда сдерживают приток просторечных тенденций в литературный язык.
Материалы подготовили Елена Иванова, Мария Палькина, Екатерина Рябинцева
Живой великорусский
В День знаний вступил в силу приказ министерства образования и науки РФ, который вводит в русский язык новые правила. В приложении к приказу даётся список словарей, на которые стоит ориентироваться. Словарь Ожегова и Шведовой, долгие годы воспринимавшийся гуманитариями как истина в последней инстанции, в этот перечень не попал.
Министерство настоятельно рекомендует «Орфографический словарь русского языка» Букчиной, Сазоновой и Чельцовой, «Грамматический словарь русского языка: Словоизменение» Зализняка, «Словарь ударений русского языка» Резниченко и «Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий» Телия. При этом принципиально, чтобы рекомендуемые справочники были выпущены не ранее 2008 года.
Самым обсуждаемым изменением стало присвоение кофе среднего рода. Всегда считалось признаком хорошего образования говорить о нём в мужском роде.
Слово «брачующиеся» отныне ошибка, правильно говорить «брачащиеся», с ударением на первый слог.
Встречаться же с 1 сентября можно и по срЕдам, и по средАм. Ранее разным ударением разграничивались два смысла этого слова. Встречаться надо было по средАм, но проявлять внимание к окружающим срЕдам. Новые словари допускают оба варианта.
То же самое произошло и с договорами. Если раньше правильным считалось ударение в этом слове на последнем слоге, то теперь дОговоры будут заключаться на легальных основаниях.
Уже появились шутки о том, что к изменению языковых норм привели слухи о предполагаемых штрафах для чиновников за неграмотную речь. Дескать, управленцам было проще изменить правила, чем выучить язык. Поговаривают также о том, что к таким мерам подтолкнули не самые лучшие результаты ЕГЭ этого года.
***
Ольга Борисовна Сиротинина,
доктор филологических наук, профессор
Ничего нового в языке не произошло
– В прошедшие дни на всех каналах журналисты кричали о некой языковойреволюции. Меня это потрясло. Ведь в том, что они назвали новшествами, абсолютно ничего нового нет.Всё это было уже в словарях 1991 года и даже более ранних. Не было только слова «Интернет», но его тогда и не употребляли.
Всё остальное уже было: и допустимость «дОговора», и «каратЕ» через «е», и «брачащиеся» как единственно возможный вариант, и «кофе» мужского и среднего рода. А «йогУрт» был единственной языковой нормой, «йОгурта» не было, хоть все так и говорили. Единственное, что изменилось, – «йОгурт» стало говорить предпочтительнее, чем «йогУрт».
О чём говорит эта раздутая «сенсация»? Только об одном – что словарями журналисты не пользуются.
Есть такая закономерность: через каждые 10 лет словари надо пересматривать, их пересматривали всегда и пересматривают сейчас.
Мне 86 лет, и за мою жизнь – только за мою – сколько было изменений норм! «Вовремя», например, писалось то слитно, то через дефис, «коридор» – с двумя «р», «галерея» – с двумя «л» и так далее. Поэтому старым людям, действительно, многое оказывается трудно исправить в своей речи. Но язык постоянно меняется. Плохо, когда словари отстают от жизни языка. Так, до 1991 года словари не допускали несколько вариантов произнесения слов, как сейчас. То, во что заворачивают шоколад, как называется? ФольгА. А раньше было принято говорить только фОльга.
Сегодня употребление слов с нужным ударением затрудняют так называемые корпоративные нормы.К примеру,медики говорят «диспАнсер», «Алгоголь», «наркоманИя», юристы – «осУжден», «дело возбУждено» и так далее. Но среди медиков и юристов есть люди высокой речевой культуры, которые никогда так не скажут.
Проблема заключается ещё и в том, что какой-нибудь профессор-юрист, не обладающий высокой речевой культурой, говорит, употребляя корпоративные нормы. А за ним повторяют все его ученики и считают эти нормы единственно возможными.
Самое страшное – это то, что я называю самоуверенной безграмотностью. Большинство нашего населения сейчас – самоуверенно безграмотно.
Если говорить об общем уровне речевой культуры, то он у нас, с одной стороны, растёт, потому что есть радио и телевидение. Когда их не было, люди могли только читать, и чтение давало только правильность написания, а не произношение. С другой стороны, уровень культуры речи падает: сейчас много не художественной, а псевдохудожественной литературы, плохих переводов с иностранного, в которых очень много неправильного с точки зрения русского языка.
В 90-е годы журналисты стали бороться с официозом, в прессу пришли люди без специальной не только журналистской, но даже и филологической подготовки. Они потащили в печать и в эфир то, что было на улице, начал свободно звучать мат, объявили, что публицистика должна быть зеркалом речи населения. На самом деле она должна быть образцом, а не зеркалом, ведь люди привыкли ориентироваться на СМИ.
Ещё одна беда русского языка – разруха в школьном преподавании. Во имя облегчения преподавания были разработаны так называемые рабочие тетради. Там всё уже написано, надо только вставить нужное слово, окончание и так далее. Люди разучились писать. ЕГЭ тоже не способствует улучшению культуры речи, потому что школьникам опять нужно угадывать, какую букву поставить. И можно не знать, но правильно ответить.
Улучшить нынешнюю ситуацию с культурой речи очень тяжело. Выпустить джина из бутылки легко, а снова его туда загнать – очень трудно. Кто читал закон «О государственном языке»? Никто. Между тем в нём есть послабление: мат разрешается использовать в художественных целях. На мой взгляд, это недопустимо. А его печатают, он звучит и со сцены, и из телевизора.
Елена Евсеева, учитель русского языка и литературы лицея № 2:
СОСТАВИТЕЛИ СЛОВАРЕЙ ПОШЛИ НАВСТРЕЧУ БЕЗГРАМОТНОСТИ
– Конечно, я отрицательно отношусь к нововведению в отношении русского языка. Существует классическая грамматика (Розенталь, Ушаков, Шанский), которой и нужно придерживаться. В противном случае мы уподобляемся той части населения, которая говорит безграмотно. То есть мы будем не развивать население, а опустим культуру до уровня безграмотных.
Русский язык, конечно, живая материя (когда-то слово «пионер» правильно было произносить как «пионЭр», с твёрдым звуком «н»), но то, что происходит сегодня, совершенно другой случай.
Я пришла работать в школу в 95-м году, когда на русский язык и литературу в пятых классах отводили 12 часов в неделю, сейчас – 9. В то время как, например, предмет ОЗОЖ во многом дублирует экологию. Отсюда и идёт безграмотность. Навстречу которой пошли составители предложенных словарей.
Ирина Иванова, учитель русского языка и литературы лицея № 4
БЕДНЫЕ НАШИ ДЕТИ!
– Я всегда предпочитала старые классические словари. И я не очень понимаю, чем так плох наш язык, чтобы безграмотность превращать в норму? Понимаю, что есть слова, которые нечасто употребляются (у каждого в активе свой лексикон), – такие как «мЫшление» и «мышлЕние». Но «кофе» среднего рода – это нонсенс. Почему по телевидению говорят «в Украину», а не «на Украину», «укрАинский», а не «украИнский»?
Чем так провинились Розенталь или Ожегов, что они не вошли в список министерства образования? Я, например, как преподавала по Розенталю и Ладыженской, так и продолжу. В соответствии, кстати, с государственными стандартами. И если Ладыженская пишет, что правильно говорить и писать «у неЁ», а не «у неЙ», именно это я буду объяснять детям.
Бедные наши дети, которых мотают в разные стороны. Что, правительству больше нечем заняться, кроме как менять язык? Надеюсь, что предложенные словари действительно носят исключительно рекомендательный характер и министерство примет во внимание возмущение культурной общественности. В противном случае стоит тогда отменить и правила орфографии, сломать грамматику, пусть народ пишет и строит предложения как ему вздумается.
Те же американцы, например, если хотят получить престижную работу, сдают языковой минимум. Я считаю, что к государственному языку мы должны относиться так же трепетно, как к российским гимну, гербу и флагу.
***
Галина Куликова,
кандидат филологических наук, доцент
Не об этом надо кричать во всеуслышание
– Нужно помнить, что вариативность – явление естественное для языка: какой-то вариант становится более употребительным, какой-то постепенно уходит. Они могут сосуществовать в течение некоторого времени. Есть варианты более книжные, есть более разговорные или даже сниженные, к этому надо привыкнуть и относиться совершенно спокойно. Любой вдумчивый человек заглянет в словарь, прежде чем употребить слово, в произношении или форме образования которого он сомневается.
Конечно, словари не всегда поспевают за изменениями в языке. Иногда мы имеем дело с различием между кодифицированной нормой (то есть рекомендуемой словарём) и той узуальной, естественной, стихийно нарождающейся, которая однако у нас уже не вызывает раздражения, потому что так говорят все образованные люди.
На днях выступал академик по телевидению и произносил упорно «генЕзис». Хотя именно «гЕнезис» является рекомендованной нормой. Это тоже явление вариантности, при этом едва допустимое.
Ещё один пример. Когда мы имеем ввиду зарезервированный билет, место, то употребляем слово «бронь». Между тем словари продолжают рекомендовать форму «брОня», а не «бронЯ».
Что касается ЕГЭ, то, скорее всего, подобные варианты либо совсем не будут включены в задания, либо (если оба варианта в словаре даны как правильные) ни тот, ни другой не будет считаться ошибкой. В любом случае первый вариант должен будет рассматриваться как основной.
Невысокий уровень культуры речи – это серьёзная проблема нашего общества. А ведь культура речи заключается не только в соблюдении ортологических норм, то есть норм правильности речи. Часто наиболее болезненным является несоблюдение коммуникативных норм, этических – вот о чём нужно кричать во всеуслышание и как можно чаще говорить. Стоит воспитывать нетерпимость к так называемой обсценной (непристойной. – Прим. ред.) лексике.
Что касается норм, о которых идёт речь в приказе министерства, то общество должно здраво, спокойно к ним отнестись, заглянуть в словари и убедиться, что это давно уже не новость, а устоявшееся положение дел.
Алексей Александров, поэт, редактор литературного журнала «Волга»
ГОСПОДА, ПОПРОБУЙТЕ СНАЧАЛА НА СЕБЕ…
– Рекомендательные нововведения (я, конечно, не отделяю себя от страны, ибо народ и партия едины, да и партия у нас по большому счёту одна, и счёт этот проверялся избиркомом неоднократно) не то чтобы меня шокировали (всё-таки моя студенческая юность пришлась как раз на годы перестройки и ежедневного мЫшления с мышлЕнием в прямом эфире), но заставили вспомнить кое-какие вещи и пожалеть, что вот было такое, а сейчас это и не вспомнит никто.
Допустим, была такая группа «Чёрный кофе» с немного истеричным вокалом её фронтмена. Вот пишу и уже задумываюсь, а как лучше: «мэна» или как там по новым правилам? Или вежливо поправляющие библиотекарши, вздрагивающие при диком для уха ударении в слове «каталог».
«Кофе – это он» – гордо до недавнего времени объяснявший актёр Ивар Калныньш в рекламных роликах фирмы «Грант» теперь, похоже, тоже останется не у дел. Теперь всё не так однозначно.
Нет, не подумайте, что я вот такой консерватор, но всё же. Ну, ладно, любимый напиток, но торжественный момент для многих в загсе рискует быть испорчен смешками. «Брачащиеся» – попробуйте это произнести вслух, каково!
И скажите мне, какая необходимость была в этих крутых переменах? Может быть, по результатам ЕГЭ эксперты, привлечённые к составлению этих злополучных словарей, решили пересмотреть языковые нормы? Может быть, благодаря этим «брачащимся» и «дОговорам» мы легко преодолеем вторую волну кризиса в эту осень?
Шутки шутками, но, зная нашу страну, зная наше умение «взять под козырёк», очень бы не хотелось мне в один прекрасный день от сына услышать эти рекомендательные произношения.
У себя в кабинетах – пожалуйста, господа, этого вам никто запретить не может. Матюгаетесь ведь там наверняка втихомолку, а за стенами деланно ужасаетесь, мол, как же так, ниизя.
Так вот, я думаю, что для начала надо самим попробовать, а потом уже испытывать на других. Тут, как говаривал классик, «тщательнее надо».
Эльвира Данилина, актриса Академического театра драмы, заслуженная артистка России:
НЕЛЬЗЯ ТАК БЕЗОБРАЗНО ОТНОСИТЬСЯ К ЯЗЫКУ
– 1 сентября мы сидели с Александром Анисимовичем Аредаковым (художественный руководитель театра драмы. – Прим. ред.)в его кабинете и смотрели новостной канал, где крупным планом показали словари правильных ударений. Я была в шоке. Мне всё время хотелось сказать: Григорий Анисимович, ущипните меня, может быть, это шутка? Но это было не 1 апреля, а 1 сентября.
Мне всегда казалось важным, чтобы словарь ударений находился под рукой, чтобы мы правильно произносили слова со сцены, мы же несём культуру в массы. Перемены в русском языке напоминают времена нацизма, когда на кострах сжигали книги Канта, Гегеля. Видимо, нам тоже нужно побросать в костры словари Ожегова, Розенталя и произвести торжественное сожжение русского языка, русского слова.
В моих словах нет пафоса. Я говорю о наболевшем, о том, что меня волнует как человека и гражданина. Я очень хорошо осознаю, что русский язык и так на ладан дышит. Нельзя так безобразно относиться к языку, как это делаем мы. Когда я слышу, как говорят наши политические деятели, я понимаю, что они совершенно не владеют культурой речи.
Надо развивать общество, ставить знание языка во главу угла, а мы наш язык хороним. Поэтому, если будут проходить какие-то акции в защиту русского языка, я буду в первых рядах.
Позапрошлый год был объявлен как Год русского языка, а в этом – мы уже от него отрекаемся. Даём слово – и тут же его забираем назад. Это безнравственно.
Наталья, студентка 5 курса:
СКОРО БУДЕМ ОТМЕЧАТЬ «СВОЁ» ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
– Я возмущена тем, как предписано теперь произносить слова. Мы столько лет бились, чтобы научиться правильно говорить «договОр» и «чёрнЫЙ кофе», а теперь всё насмарку! Даже обидно. Давайте тогда добавим в словари «звОнить», «квАртал», «свеклУ» и станем отмечать «своЁ день рождения»!
Я считаю, что это очередной шаг к деградации культуры речи. Получается, что образованные люди всё-таки сдались, если ввели те правила, по которым говорили жители дальних посёлков и деревень.
И по каким правилам сейчас сдавать экзамены по русскому языку? Совершенная неразбериха получается.
Матвей Фляжников, ученик 11-го класса:
ЧЕМУ ЖЕ НАС УЧИЛИ С ПЕРВОГО КЛАССА?
– Несмотря на то что я, конечно, не самый грамотный человек, я против новых норм русского языка.
Первая причина: нас с первого класса учили определённым правилам произношения. И я даже представить не могу, что наши учителя вдруг скажут нам, что мы можем говорить «горячЕЕ кофе». Зачем перечёркивать те знания, которые мы приобрели? У нас и так их по русскому языку немного. Вторая причина: у меня родители филологи. И я навсегда запомнил их шутку, что «звОнят» от слова «вонь».
И третья: в следующем году нам сдавать выпускные экзамены. Как нам теперь отвечать на вопросы тестов? Ответим, как нас учили, а окажется, что в компьютере два варианта, и ответ не зачтётся.
Татьяна Кедрова, экономист:
ДЕЛО СОВСЕМ НЕ В ФИЛОЛОГИИ
– Как экономист, я совершенно уверена, что введение новых норм русского языка никак не связано с какими-то филологическими проблемами.
То, что правильными названы четыре словаря, выпущенные одним и тем же издательством, наводит на определённые подозрения. Коррупции в стране никто не отменял.
***
Лев Гурский, писатель, автор популярных политических детективов, родившийся, как он сам утверждает, в Саратове, живущий и работающий в Вашингтоне:
Борьба, борьбою, о борьбе
Господа журналисты осердились на Министерство образования, имевшее неосторожность порекомендовать в качестве нормативных несколько словарей и справочников.
Оказывается, слово «кофе» допускается к употреблению как в мужском роде, так и в среднем. Ужас, кошмар, потрясение основ. Комиссия Общественной палаты, занятая сохранением культурного и духовного наследия, уже поднялась на дыбы и грозит карами.
Господа филологи в ответ скептически улыбаются. Они-то помнят, что средний род для многострадального «кофе» был разрешён ещё Русской академической грамматикой 1980 года, и потрясение основ прошло незамеченным. Широкая публика стояла в очередях за дефицитным растворимым кофе и думать не думала о родах и падежах.
Борьба за чистоту русского языка – наше излюбленное занятие с многовековой традицией. В разные годы ретивость языковых пуристов то вызывала насмешки современников (для молодого Пушкина, к примеру, адмирал Шишков, защитник «мокроступов» – вместо калош – выглядел фигурой комической), то становилась чуть ли не объектом для подражания.
В раннесоветские времена недобитая русская интеллигенция отважно протестовала против вторжения в быт большевистского новояза типа «шкраб» (школьный работник, то есть учитель), «учпедгиз», «совнархоз», «индпошив» и прочих уродцев.
В печальную эпоху «борьбы с космополитизмом» (40-е годы и начало 50-х) угрюмая битва с языковыми заимствованиями а-ля Шишков насаждалась с самого верха – при том что никто из борцов не рискнул бы заикнуться об отчётливом иноземном происхождении нескольких главных слов: «партия», «революция», «социализм» и «коммунизм».
Ныне – как сражаться с англицизмами, если на русском нет аналогов? Назло Биллу Гейтсу придумывать очередные кривобокие «мокроступы»? В давнем споре нашей вычислительной машины и их «компьютера» победил последний, и это необратимо. Принтер не обзовёшь «печатальником», айпод не заменишь «музыкальной шкатулкой». Чтобы вернуть приоритет русского языка в сфере высоких технологий, нужно как минимум реанимировать научный потенциал страны – чтобы технические новинки притекали не из Силиконовой Долины к нам, а от нас в упомянутую Долину.
Русскому языку в его классических формах сегодня неуютно. Стараниями госдеятелей самого высокого ранга обретают почти официальный статус в лучшем случае просторечия («кошмарить», «сопли жевать»), а в худшем – блатной жаргон («мочить», «беспредел»).
Благодаря телевидению и печатным СМИ в языковую реку бурным потоком вливается бюрократический мертвящий канцелярит: «находиться в конституционном поле» (вместо «быть законным»), «осуществить волеизъявление» (вместо «проголосовать»), «озвучить» и проч. Своеобразной реакцией на это становится пресловутый «албанский» язык, приходящий из Интернета. На чиновничье косноязычие блогосфера отвечает косноязычием намеренным, шутовским, издевательским: Получи, «медвед-кросавчег», своё «конституционное поле» и отправляйся с ним в «Бабруйск». Или «выпей йаду». Или «убейся апстену»...
Как же защитить русский язык? Любая кампанейщина тут бессмысленна. Упомянутое выше сравнение языка с рекой – самое верное. Река, пускай и небыстро, очищает сама себя. Очищать язык насильно – всё равно что кидать в реку с берега мешки с хлоркой: вместе с вредными микробами изничтожить заодно и всё живое. Лучше уж не вмешиваться и просто ждать.
«Авиаторы» пропали, «лётчики» остались, и это нормально. Были «шкрабы» – и все вышли, был «наробраз» – и исчез естественным путём. Уж как насаждали СМИ дурацкое словечко «судьбоносный», но и оно ушло в пассив. Рано или поздно канет в Лету всё, что языку чуждо, а что останется, станет со временем нормой. Как «кофе» среднего рода... А кому это не нравится, могут пить чай (м. род). Или водку (ж. род).
