Андрей Быков: Театр не подпускает людей, у которых с совестью проблемы

Саратовская пресса о театрах пишет обычно перед очередной премьерой или юбилеем. Ещё меньше говорят и пишут о любительских театрах. А ведь любительское театральное движение является для России традиционным.

Наш сегодняшний гость – актёр ТЮЗа, режиссёр самодеятельных и профессиональных коллективов Андрей Быков, выпустивший за 14 лет 33 спектакля. С ним мы и поговорим о проблемах «народников» и профессионалов, зрителе и его предпочтениях, репертуаре и культуре.

– Андрей Валентинович, большинство ваших коллективов – непрофессиональные. Расскажите, в чём сложность или, может быть, прелесть работы с ними?

– Я ставил спектакли в театре «Версия», работал со студентами, школьниками и заключёнными в колонии. Опыт работы опирается на школу, полученную из рук моих мастеров – Надежды Дмитриевны Шляпниковой и Владимира Захарьевича Федосеева. Они заложили основы понимания жизни и отношения к творчеству.

Ведь актёрство – это тяжёлый труд и солёный хлеб. Человек, который служит театру, обрекает себя на серьёзные испытания. И может быть, самое главное испытание в том, что со временем начинаешь чувствовать жизнь намного тоньше, изящнее и интереснее, чем другие.

Неважно, в какой социальной среде находится в данный момент мой актёр – в заключении или в школе, главное – его отношение к творчеству. Такая тяга у всех людей заложена изначально. Другое дело, как люди ей пользуются и пользуются ли вообще. Готовы ли они созидать настоящее и будущее творчески, облагораживать и делать чище окружающее пространство. Театр – он ведь не подпускает людей, у которых с совестью проблемы.

Для меня нет и никогда не будет разницы в том, профессиональный артист передо мной, школьник, студент или уголовник. Безусловно, жизненный опыт у всех разный, но работать со всеми нужно одинаково – по-человечески уважительно. И отдача от исполнителя намного выше, когда он чувствует свою значимость.

Есть, конечно, небольшие нюансы. У заключённых – дисциплина. Просишь их сделать что-то, и через 10 минут всё готово. Это не профессиональный театр, где исполнение и обсуждение чего-то может растянуться на сутки и больше. Школьники часто болеют, студенты отвлекаются на сессии и подработку. Но моменты игры, исполнения и репетиций одинаковы у всех.

– Почему вы начали заниматься режиссурой?

– У нас почему-то зачастую пренебрегают творческой самодеятельной жилкой. А в городе много интересных, необычных и притягательных личностей и коллективов. Меня даже порой удивляет снобизм профессионалов по отношению к самодеятельным коллективам. В некотором смысле они могли бы поучиться чему-то у них.

Я уже лет десять не смотрю телевизор. Просто не могу воспринимать жизнь сквозь призму того, что мне пытаются искусственно навязать. Да, там хорошие операторы и режиссёры, но в изготовленном ими продукте нет реальности, искренности. А вот в театре, в художественном слове искренность есть. Там нельзя обмануть. Именно настоящие творения и позволяют человеку развиться, позволяют человеку стать человеком.

В нашем информационном пространстве очень многое замыливается, многое воспринимается в разряде кодов, и мы перестаём возвышенно относиться к людям. Нам навязывают технологический процесс понимания жизни.

Сейчас ситуация в стране изменилась не в лучшую сторону. В силу чего это произошло, не буду рассуждать, но самое неприятное в том, что человек перестал быть ценным. Власти нужен какой-то экономический процесс, нужны деньги. И всё крутится вокруг этого, и все перестали понимать, что люди – это не какая-то рабочая сила, мощь или интеллект, а носитель разнообразных эмоций, способностей переживать, ощущать эту жизнь и привносить в неё новое.

Я работаю, чтобы «создать» незаурядные личности, помочь людям состояться или найти себя в жизни. У меня каждый актёр на вес золота, в отличие от отношения руководства ТЮЗа к своим артистам, которое так и говорит: «У нас незаменимых людей нет, и театр без тебя не пропадёт». Только с трепетным отношением к человеку можно создавать необычные, новые, интересные вещи.

– Кто ваш зритель? И отличается ли он от зрителя профессиональных театров?

– В своё время Саратов называли театральной Меккой. Здесь зритель был воспитан. Взять тот же самый ТЮЗ, который выращивал своего зрителя. Кстати, создавать, учить и развивать своего зрителя было одной из программных установок Юрия Петровича Киселёва. Ведь юные театралы ещё не имеют точных правил, по которым стоит жить.

Театр несёт в себе детское понимание всего. Он возвращает людей к эмоциям, непосредственности. Многие артисты обижаются на сегодняшнего зрителя, а обижаться не надо. С ним нужно работать, нужно его формировать, создавать и постепенно приобщать к искусству. Чем мы и занимаемся в театральной студии саратовского университета.

Хотелось бы особо отметить коллектив клуба СГУ во главе с Марком Абрамовичем Пинхасиком, который постоянно настроен на творчество высокого уровня, что и отмечено многочисленными наградами.

Наша театральная студия тоже не обойдена призами. Она многие годы держит первое место в области среди самодеятельных театральных коллективов. Мы всегда работаем бесплатно, и по прошествии девяти лет моего руководства студией у нас появился свой зритель, который понимает, чем мы занимаемся. И именно эти люди являются мерилом нашего творчества. Для них мы в первую очередь и работаем.

Если брать мой многолетний театральный опыт, то могу сказать, что зрители хотят правды. Сейчас говорят, что правда бывает разная – кому какая выгодна. Но есть одна настоящая – народная, человеческая, искренняя правда. Вот мы за такую.

– А как обстоит дело в остальных театрах? Они чем живут и за какую правду борются?

– Безусловно, профессиональный театр не будет сейчас идти на обострённые отношения с властью. И театр драмы, и ТЮЗ стараются обойти остроты, стереть углы. Единственный спектакль, который выпадает из общего ансамбля, – это «Гальера». Он поставлен в необычной форме и жёстком характере. В остальных работах у нас не конфликтуют, а театр – он всё-таки конфликтный по своей сути.

Ещё одно веяние, которое существует сегодня в наших театрах, – «игра в помираловку», иными словами, театры всячески культивируют упаднические настроения. Может, режиссёрам кто-то установку на это даёт. По крайней мере такое странное впечатление складывается от саратовских театральных репертуаров. Театру юного зрителя имело бы смысл поставить раз в сезон сказку. А ещё лучше – два раза в сезон.

Кто-то скажет: а где взять деньги? Да этот вопрос не главный. Существует много разных форм. Последняя наша работа в университете – спектакль «Игрушки». Постановка получила Гран-при на последней Студенческой весне. А что там было из декораций? Коврик и два кубика. Всё. Но это было сыграно, извините меня, даже лучше, чем профессионалами.

Профессиональные театры сегодня, в силу своей громоздкости, выходить на откровенный разговор со зрителем не могут. Это запросто можно сделать в хорошей тесной компании. Как раньше люди собирались на кухне и обговаривали какие-то животрепещущие вопросы.

– Давайте поговорим про новый ТЮЗ. У вас есть надежда, что его когда-нибудь достроят? И что, по-вашему, всё время мешает завершить давно начатые работы?

– С первоначальным проектом там, конечно, расхождения значительные. Этот блестящий чёрный антрацит делает театр похожим на мавзолей.

Вообще, зачем говорить о табуретке, которая сломалась? Может, лучше поговорить о мастере, который эту табуретку сделал? Причина – она даже не в финансировании. Она в нежелании федеральной и областной властей заглядывать в будущее.

У нас в стране в последнее время какой-то странный, непонятный культ практицизма появился. Если экономить, то в первую очередь на культуре. А как же эстетическое воспитание ребёнка? А ведь прививка театром – она необходима. Я понимаю, что возможности сделать её всем нет, но дело в том, что культура, творческое отношение к жизни – это и есть наше будущее.

Безусловно, есть экономические законы, интересы бизнеса, но раз так получается с театром, значит, эти законы и интересы неверные. Значит, что-то наверху недодумали, если позволяют такое отношение к детям.

Вот выработали продовольственную корзину, но почему в неё хотя бы один билетик в кино или театр не положили? Это опять же говорит о чём? Что там наверху сидят невоспитанные и ограниченные люди. Они сами не ходят в театр, а кино смотрят только по телевизору. Ну, не построят новый ТЮЗ, значит, так и надо, значит, никому не было до этого дела, никто не хотел, чтобы их дети и внуки получили эту прививку театром. Если вспомнить историю, то в Риме, Византии, Греции малоимущим из казны специально выделяли деньги на посещение спектаклей.

– Вы уже затрагивали тему репертуара саратовских театров. Можно поподробнее: что у нас не так, куда стремиться надо?

– Есть очень много интересных пьес. Но театры почему-то их не видят. К слову, в ТЮЗе даже завлита, человека, отвечающего за драматическую политику, нет. В университете мы интересные пьесы находим и ставим, а после нас их уже начинают брать в оборот профессиональные коллективы. Так случилось с «Шумом за сценой», «Кентервильским приведением».

Театры проходят мимо качественного материала из-за какой-то странной гигантомании. Всё у нас должно быть зрелищным и ярким. Если взять опять же Студенческую весну, то там на сцене зачастую вообще ничего нет, а как здорово работают люди! Да потому что берут другим – не мишурой и декорациями, а человеческим нутром, стремлением создать, быть, жить. И получается в итоге зрелищно и оптимистично.

Вот детская лаборатория в ТЮЗе была. Материал взяли странный и вызывающий много вопросов. Зачем-то возобновляют уже поставленные в театре спектакли 20–30-летней давности и аргументируют это тем, что нет драматургии. Да есть она. Просто нет режиссёров, которые могли бы осмыслить эту новую волну.

Не хватает нам сейчас в Саратове двух мощных кабинетов. Во-первых, драматургического кабинета, то есть профессиональных сценаристов. При этом возможности и традиции для их развития имеются. И ещё не хватает нам профессиональной режиссуры. Вот здесь сложнее. Но думаю, что вопрос тоже можно решить, потому что в городе чувствуется кадровый голод.

– Кстати, насчёт кадрового голода: что вы думаете о новом министре культуры?

– На мой взгляд, всё опять-таки происходит оттого, что во власти сидят люди, которые умеют только считать. У нас много арифметиков, но очень мало гуманитариев. За примером далеко ходить не надо – наш министр культуры. Может быть, он замечательный милиционер, и, скорее всего, это так и есть. Он такой честный и справедливый, что ему в органах внутренних дел не нашлось места, поэтому решили приставить его к культуре. И это ведь не со зла сделано, власти просто не понимают, что они творят. Стыдно.

Стыдно перед другими. Когда со знакомыми общаюсь и говорю о том, что у нас министр культуры милиционер, они начинают смеяться. Ну, говорят, вы саратовцы – уже совсем. Наверное, действительно, мы – уже совсем.