Полузатопленная жизнь
Лодка для саратовца всегда была большим, чем просто средством отдыха
– Флот нашей инспекции в последнее время значительно увеличился и обновился, – рассказывает Геннадий Медведев, начальник Государственной инспекции по маломерным судам – отдела Главного управления МЧС России по Саратовской области. – Было 10 катеров, сейчас 36 – новые, быстроходные.
– Чтобы от нарушителей не отставать?
– Да нет, всё-таки отстаём, – признаёт Геннадий Петрович. – Видно, у частного капитала денег больше, чем у государства.
Пираты против пенсионеров
Частный маломерный флот в области тоже обновляется – количественно и качественно, появляются мощные скоростные суда. Конечно, до уровня 80-х годов, когда на учёте в инспекции стояло около 30 тысяч лодок и катеров, ещё далековато.
Геннадий Петрович называет самую точную и свежую информацию: моторных судов на учёте в инспекции числится 20978.
– В 90-е годы много дюралевых лодок было сдано в металлолом, – вспоминает он. – А увозили их в Дагестан, Астраханскую область, в Гурьевскую область Казахстана.
А я вспоминаю историю о том, как именно «увозили» значительную часть этих лодок. Это рассказывал мне тогдашний начальник лодочной базы «Чайка-2», расположенной на Пономарёвском острове между саратовским пляжем и энгельсским берегом.
Ночью подходят тихо на одной-двух лодках к базе, цепляют на буксир несколько лодок, которые стоят не на берегу, а на воде, дают газ и уходят. Охрана (в те времена охранники вооружались кто во что горазд) пыталась стрелять для острастки, но никого особенно этим не напугала, только иногда получила ответные выстрелы – к счастью, никто не пострадал.
Теперь, как рассказывает нынешний начальник базы Владимир Щепетов, такого уже нет. А былое пиратство объясняет недостатком, «скажем так, дипломатичности» прежнего руководства базы.
Эти старые базы в большинстве своём сохранились, рассказывает Геннадий Медведев, хотя лодок на них, конечно, осталось гораздо меньше, чем было двадцать лет назад.
А я вспоминаю рассказанную мне историю одного пенсионера, который работал охранником на одной из «старомодных» лодочных баз на саратовском берегу. Дежурил он и дежурил себе, получал небольшой приработок к пенсии и был тем доволен. Но в один прекрасный день уволился. «Почему?» – спросили друзья. «Да что вы, там такие лодки появились, они стоят не по одному миллиону. Случись что с такой в моё дежурство – не расплатишься».
Теперь, говорит Медведев, появилось около десяти новых баз – в соответствии с новомодной лексикой – для элитных катеров. Расположены они в разных уголках Саратовской акватории: на Сазанке, в Усть-Курдюме, на Котлубани в районе Шумейки. Названия у них тоже новомодные: не какие-нибудь «Чайка» или «Химик», а «Ассамблея» или даже «Лодка-Хаус». И охрана на них далеко не пенсионерская.
Волжскую пустоту заполнили японцы
Тринадцать лет Вячеслав Трепецов, директор саратовского магазина «Амур-Волга», считавшегося единственным в Нижнем Поволжье специализированным магазином по продаже лодок и лодочных моторов, рассказывал мне, что за весь сезон 1996 года была продана одна-единственная лодка, да и ту «Казанку» увезли в Ростов-на-Дону. Саратовцы в том году лодок не покупали. Диковинкой магазина был тогда 60-сильный мотор «Mercury» ценою в 39 миллионов рублей. Это, если помните, были миллионы до деноминации, при которой на деньгах «зачеркнули» три нуля. Но и 39 тысяч для лодочного мотора – цена, мягко говоря, неплохая.
Теперь лодки и моторы можно купить не в единственном месте, появились и новые возможности приобретения, о каких раньше и не думали.
«Старые «казанки» и «прогрессы» модернизируют, – рассказывает Геннадий Медведев. – Ставят на них импортные двигатели: японские, голландские, реже американские. Лодки иногда специально переделывают, укрепляют. Но ведь моторы ставят всё равно не больше мощности, указанной в паспорте судна, иначе мы его не зарегистрируем».
Самые лучшие моторы, по словам Геннадия Петровича, конечно, японские: «Даже не новые, бывшие лет пять в эксплуатации, они превосходно работают». И приобрести их стало несложно: налажены поставки через Владивосток напрямую из Страны восходящего солнца.
А тринадцать лет назад директор фирмы «Амур-Волга» сетовал на то, что дюралевые лодки везли в Саратов из Казани, Куйбышева и даже Комсомольска-на-Амуре, где на авиационных заводах их и клепали.
«Что, у нас своего авиационного завода нет? – недоумевал Вячеслав Степанович. – А между прочим, американцы уже приезжали, привозили проспекты своих катеров, лодок. Предлагают по их технологии открыть производство на нашем авиазаводе. Нужно, чтобы наши власти поняли, какая это перспектива. На заводе откроются новые рабочие места – уже хорошо. И мы сможем производить разнообразные современные лодки для всей России. Если эту пустоту не заполним мы, её заполнит кто-то другой».
Всероссийскую пустоту нам вряд ли удалось заполнить, равно как и открыть новые рабочие места на авиазаводе за счёт производства «разнообразных современных» лодок.
Но дело, оказывается, не так безнадёжно. В Саратове, по словам Геннадия Медведева, несколько фирм производит лодки. Он назвал на память два таких предприятия: «Унипласт» в районе «Молочки» и судоремонтный завод. На мои сомнения, дескать, судоремонтный уже вроде бы весь снесён, Медведев ответил, что в той части завода, что в сторону Затона, от известной местным жителям «Второй проходной», что-то ещё делается.
С автоматами по акватории
Но не только за счёт новых типов лодок и моторов обновляется маломерный флот области. Оказывается, гораздо больше хлопот инспекторам ГИМС в последнее время доставляют гидроциклы.
«Гидроциклы, в отличие от лодок, не стоят постоянно на базе, – объясняет проблему Геннадий Петрович. – Их грузят на транспорт и спускают на воду в любом удобном месте. Поэтому взять их на учёт да и вообще уследить – весьма проблематично».
К тому же лодками управляют люди, сдавшие экзамен на право вождения, а на гидроциклах катаются все подряд.
«Люди на скоростных судах без удостоверения! – конкретизирует проблему Медведев. – Не так давно в Затоне молодой человек на гидроцикле совершил наезд на шлюпку, в результате погиб мужчина. И совсем недавно в районе так называемой Собачьей дыры девушка на гидроцикле врезалась в дорогой катер. К частью, обошлось без жертв и катер не затонул, но получил серьёзные повреждения».
С какими нарушениями приходится сталкиваться инспекторам? Набор всё время один и тот же: нарушение скоростного режима (в акватории есть участки, где скорость ограничена 10-ю километрами в час, а в тёмное время совсем запрещено), перегруз, управление в нетрезвом виде. Но сами нарушители сильно изменились.
«Вообще, в 80-е годы люди были проще, – с ностальгической ноткой замечает Геннадий Петрович, работающий в инспекции с 1973 года. – Тогда, как говорилось, большинство были из рабочего класса и колхозников плюс «прослойка». А сейчас на воде больше людей с «пальцами веером».
Теперь инспекторам приходится в свои рейды ездить вместе с ОМОНом, вооружённым автоматами.
«Народ недисциплинированный пошёл, – мягко формулирует Геннадий Медведев. – Инспекторам подчиняться не хотят. А как омоновец в их лодку прыгнет да стволом поведёт, сразу делаются ласковыми, всё понимают».
Кстати, с тех пор как в 2005 году ГИМС перешла из ведения министерства природных ресурсов РФ в подчинение министерства по чрезвычайным ситуациям, изменилось отношение к комплектованию штата. Личный состав с 20 инспекторов увеличился до 76. А обязательным условием для приёма на работу инспектором стало высшее водное образование: речное, морское или военно-морское.
«Тятя, тятя, наши сети…»
Без работы инспекция не сидит. Каждый год 2,5–3 тысячи новых судоводителей маломерного флота получают удостоверения.
Вроде бы всё оптимистично: и лодки новые делают где-то на задворках почти разрушенного завода, и моторы прямиком из Японии плывут на Волгу, и судоводителей с удостоверениями прибавляется.
Чтобы развеять этот оптимизм, достаточно выйти на набережную. В 70-е – 80-е годы вечером в пятницу над Волгой стоял несмолкаемый звон сотен лодочных моторов. Казалось, весь Саратов едет на острова, никого в городе не остаётся – до вечера воскресенья, когда так же звенела река от моторов – весь город возвращался с Волги.
Такое продолжалось с мая по октябрь. И – по конец 80-х годов, когда ушла на дно, нет, не разновидность отдыха, а большая, значительная особенность жизни волжского города. Может быть, теперь «утопленница» поднимается со дна? Хотелось бы верить.
Но выйдите на набережную хоть в пятницу, хоть в воскресенье: по сравнению с тем, что было 20 лет назад, пусто на Волге. Пока ещё пусто – мягко говоря.
