Кто на острове живёт?

«Обитаемый остров - 2» прост до примитива, но думать есть о чём

Гонялка-стрелялка

Выход на экраны второй части фильма Фёдора Бондарчука «Обитаемый остров» был встречен оглушительным молчанием.

Словно по приказу из телевизионных программ исчезли ток-шоу и прочие как бы дискуссионные клубы, где ещё до премьеры обсуждалось очередное достижение российского кинематографа.

Провал фильма по сути закономерен. Ибо это и не кино вовсе, а некая показанная на большом экране компьютерная игра. Помесь бродилки со стрелялкой. А если учесть, что все действия происходят с максимальной скоростью, то «Обитаемый остров» Бондарчука по аналогии можно назвать гонялкой.

Не помогли и громкие заявления режиссёра на общеполитические темы. И знаменитое уже предсказание, что страна катится в ж… И менее знаменитое высказывание, что если бы «Остров» не пустили в прокат, то тов. Бондарчук ушёл бы в диссиденты. «Остров» в прокат пустили, рядам Каспарова – Касьянова пополнение в лице Бондарчука не грозит. Но однопартийцам Фёдора Сергеевича надо бы задуматься о политическом кредо своего товарища. Не слишком ли легко готов он променять общественное на личное?

Жанр гонялки совершенно не предусматривает разговоров. Хотя, надо думать, цель донести некий идеологический посыл перед режиссёром стояла. Потому все диалоги сокращены и упрощены по максимуму.

Знаменитый разговор с Колдуном сведён, по существу, к нескольким фразам. Правда, главное оставлено*.

Колдун: «Вы хотите нарушить это равновесие. Что ж, это возможно. Это в ваших силах. Но спрашивается – зачем? Кто-нибудь просит вас об этом?» Действительно, кому мешает равновесие, оно же стабильность? Странно, что не вошла в фильм ещё одна фраза Колдуна: «...сейчас надежды нет, сейчас наступила эпоха башен»… В контекст фильма она вполне вписывается.

Исчез куда-то разговор в вагоне перед отправкой на фронт. Там Зеф объясняет Мак Симу, зачем, собственно, затеяна война. Лакуна вполне объяснима – слишком много параллелей с нашей действительностью. Зато финальный диалог Мак Сима со Странником режиссёр снял с какой-то бешеной, прямо-таки нездоровой фантазией. Все помнят, как в книге Мак Сим встречается со Странником сразу после взрыва в телецентре. И действительно, Мак ударил Странника, считая его врагом. В фильме всё это гораздо богаче, брутальнее.

Мак, упав с высоты трёх этажей, встаёт, слегка отряхнувшись, и бьёт Странника в лицо ногой:

– Центр разрушен, излучения больше нет!

Странник взбегает по вертикальной стене, оттуда прыгает на Мака и бьёт его двумя ногами в живот:

– Ты забыл про передвижные излучатели.

Потом мощными ударами разбивает Маку лицо:

– Сегодня же отправитесь на Землю!

Ещё один удар ногой не позволяет Маку встать:

– Забирайте свою Раду и отправляйтесь…

А Раду Мак уже забрал, по фильму она лежала в прозрачном рефрижераторе, на лице её не таяли снежинки. Но горячий поцелуй гостя с Земли это дело поправил, Рада ожила и с интересом наблюдала, как избивают её возлюбленного. (Так уж сошлось, что в этот день я ещё утром достал из морозильника судака. Так вот он и к вечеру не оттаял. А тут – раз! – и девушка разморозилась, аж завидно.)

Между тем действо продолжалось. Странник проводит болевой приём, и Мак в очередной раз прикладывается лицом об асфальт:

– Собирайся лучше домой.

Мак, пытаясь вытереть кровь и, похоже, сплёвывая зубы:

– Я дома, не будем об этом больше.

В общем, содержательно потолковали. И верно говорит Мак Сим, что никуда не полетит, в таком состоянии он явно не транспортабелен.

В целом же получается так: если о первом фильме можно было говорить и спорить, то второй – только смотреть, если очень хочется. Говорить после фильма не о чем.

В романе Максим Каммерер – стихийный прогрессор. Прогрессоры, то есть земляне, занимающиеся продвижением к прогрессу отсталых цивилизаций, – герои многих романов Стругацких. Это и Румата Эсторский из «Трудно быть богом», и в какой-то степени Иван Жилин из «Хищных вещей века», тот же Рудольф Сикорски-Странник.

Перед каждым из них стоит дилемма: шаг за шагом, постепенно тянуть заблудших на пути развития в светлое будущее? Или же сразу, рывком за волосы, используя свои огромные возможности, перетащить их через несколько веков? В принципе это вопрос: эволюция или революция?

В «Трудно быть богом» есть целый пассаж: рассуждения о стайерах и спринтерах – людях с коротким дыханием. Представляется, что братья Стругацкие всё-таки сторонники эволюционного пути – ведь результаты самой великой из революций они представляли не по рассказам.

Бондарчук этот момент уловил, развил его, а для непонятливых ещё и расставил над «i» огромные жирные точки. В той же финальной сцене, вскоре после того как взорван телецентр, «башня башен», на улицах начинаются массовые беспорядки. Метафора примитивна: нет пропаганды – начинается бунт. Очень всё получается простенько и доходчиво, зато сильно отдаёт политическим заказом.

Часть суши, со всех сторон окружённая

Есть ещё одна тема. Это – тема островов. В мировой литературе немало произведений, где в названиях есть слово «остров». «Остров сокровищ», «Таинственный остров», «Острова в океане».

В русской литературе ХХ века есть «Остров Крым» Василия Аксёнова и «Обитаемый остров» братьев Стругацких. По сути это противоположные по своему смыслу произведения.

Остров Крым у Аксёнова живёт счастливо только до тех пор, пока он остров. Как только Крым становится тем, что он есть географически – полуостровом, – счастье кончается. У Стругацких наоборот, все несчастья планеты происходят именно оттого, что она – как остров, оттого, что изолирована от остальной процветающей и благополучной мировой цивилизации Мира Полудня.

Кстати, в аду Обитаемого острова – планеты Саракш – есть своё пекло: Островная империя. Государство – мечта наших заядлых патриотов – изолировано от мира и могущественно. Броня крепка и субмарины быстры. Подробностям жизни в этом славном месте братья хотели посвятить роман, но он так и не был написан. Зато в комментариях Бориса Стругацкого есть подробное описание социального устройства той страны. Ничего не напоминает?

«В три круга, грубо говоря, укладывался этот мир.

Внешний круг был клоакой, стоком, адом этого мира – все подонки общества стекались туда, вся пьянь, рвань, дрянь, все садисты и прирождённые убийцы, насильники, агрессивные хамы, извращенцы, зверьё, нравственные у***ы – гной, шлаки, фекалии социума. Тут было ИХ царствие, тут не знали наказаний, тут жили по законам силы, подлости и ненависти. Этим кругом Империя ощетинивалась против всей прочей ойкумены, держала оборону и наносила удары.

Средний круг населялся людьми обыкновенными, ни в чём не чрезмерными, такими же, как мы с вами – чуть похуже, чуть получше, ещё далеко не ангелами, но уже и не бесами.

А в центре царил Мир Справедливости. «Полдень, XXII век». Тёплый, приветливый, безопасный мир духа, творчества и свободы, населённый исключительно людьми талантливыми, славными, дружелюбными, свято следующими всем заповедям самой высокой нравственности.

Это был мир, где торжествовал принцип «каждому – своё» в самом широком его толковании. Ад, Чистилище и Рай. Классика».

Стругацким островная жизнь представляется тупиком, причём не просто тупиком, а губительным. Государство-остров – наше прошлое, десятки лет в кольце врагов. Государство-остров – наша мечта. Неосуществимая.

Высохли протоки, обмелели проливы, поразрушились заборы. То кризис к нам прорывается, то свиной грипп, то конкурс «Евровидение» или ещё какая зараза. И от всего этого очень многих тянет назад – на остров.

Между фильмом и романом есть ещё одно различие.

Стругацкие оставляют нам надежду, что на Саракше что-то может измениться. По крайней мере намёки на это встречаются в последующих романах. Бондарчук такой надежды не даёт. Он просто об этом не думает.

Немногочисленные критики фильма подметили, что из финального диалога исчез целый абзац, где странник говорит о помощи с Земли. «Нам нужны врачи... Двенадцать тысяч врачей. Нам нужны белковые синтезаторы. Нам необходимо дезактивировать сто миллионов гектаров заражённой почвы – для начала. Нам нужно остановить вырождение биосферы...»

В фильме нет и намёка, что Мак Сим и Странник не одиноки, что за ними – могущественные силы Земли. Что могут двое против сорока миллионов? Выхода нет? Бондарчук ответы на эти вопросы не даёт. Герои своё отбегали, отстреляли, нужные идейки проиллюстрировали – что ещё надо?

Стругацкие о будущем мира и Саракша думали. Но в том, что придумали, нет ни грана оптимизма. В уже упоминавшемся плане будущего романа Максим Каммерер, дойдя до «райского» круга Островной империи, рассказывает местным интеллектуалам о том, как устроен Мир Полудня. И слышит в ответ: «Мир не может быть построен так, как вы мне сейчас рассказали. Такой мир может быть только придуман. Боюсь, друг мой, вы живёте в мире, который кто-то придумал – до вас и без вас, – а вы не догадываетесь об этом...»

Надежды нет. Помощи ждать неоткуда. На остров никто не приедет, не прилетит, не приплывёт. А на острове кто остался? Мы?

* Все цитаты из фильма сверены по тексту романа А. и Б. Стругацких «Обитаемый остров».