Режиссёрское приближение к Неизвестным Отцам

«Обитаемый остров» Стругацких в интерпретации Бондарчука поймут только те, кто читал роман, но им-то фильм и не понравится

Фёдор Бондарчук снял «Обитаемый остров» по роману братьев Стругацких. Либеральная часть нашего общества мгновенно оживилась. Начались гадания на тему: скажет или нет, покажет или побоится. С книжных полок срочно доставался нужный том из ПСС Стругацких. Неужели сохранит всё как есть? Неужели будут Неизвестные Отцы? Неужели будут башни? Неужели будет вот это:

«Излучение башен предназначалось не для выродков. Оно действовало на нервную систему каждого человеческого существа … мозг облучаемого терял способность к критическому анализу действительности. Человек мыслящий превращался в человека верующего исступлённо, фанатически, вопреки бьющей в глаза реальности. Человеку, находящемуся в поле излучения, можно было самыми элементарными средствами внушить всё, что угодно, и он принимал внушаемое как светлую и единственную истину и готов был жить для неё, страдать за неё, умирать за неё.

А поле было всегда. Гигантским пылесосом оно вытягивало из десятков миллионов душ всякое сомнение по поводу того, что кричали газеты, брошюры, радио, телевидение, что твердили учителя в школах и офицеры в казармах, что сверкало неоном поперёк улиц, что провозглашалось с амвонов церквей».

«Сначала было просто враньё…»

В наши дни изучение романа подвигло многих к идее, что «Обитаемый остров» вовсе не книга о тоталитарном СССР, а некое предвидение теперешней жизни. В романе действительно есть немало интересных деталей, указывающих на наше с вами время.

Ну, например, Рада Гаал слушает радиопередачу «Праздные беседы деловитых женщин»: привет Оксане Пушкиной. По телевизору показывают «Волшебное путешествие», передачу, составленную из ментограмм людей или душевно нездоровых, или считающихся таковыми: здравствуйте, Глеб Пьяных и сотни других «исследователей непознанного» со всех наших каналов.

И, наконец, причины войны, которые Зеф излагает Максиму: «Государственная идеология в стране отцов построена на идее угрозы извне. Сначала это было просто враньё, придуманное для того, чтобы дисциплинировать послевоенную вольницу, потом те, кто придумал это враньё, ушли со сцены, а наследники их верят и искренне считают, что Хонти точит зубы на наше богатство. А если учесть, что Хонти – бывшая провинция старой империи, провозгласившая независимость в тяжёлые времена, то ко всему добавляются ещё и колониалистские идеи: вернуть гадов в лоно, предварительно строго наказав…»

Очень актуально звучит после конфликта с Грузией, газовой войны с Украиной. А ещё в романе говорится о коррупции финансистов, наживающихся на военных заказах. И в самом деле, нам есть с чем сравнивать.

Как перепахать взрывоопасную книгу

Парадокс заключался в том, что Бондарчук позиционирует себя как верный член «Единой России». Говорит о том, что полностью разделяет идеалы ЕР и ничуть не стесняется членства в партии. Снял суперпатриотический блокбастер «Девятая рота». Ну не может, не должен подобный человек снимать фильм по такой взрывоопасной книге. А тут ещё до премьеры фильма пошла массированная реклама.

Многие уважаемые люди, например Алексей Венедиктов, говорили о том, что перед просмотром испытывали предубеждения, а по окончании фильма все их предубеждения рассеялись. Писатель Дмитрий Быков высказался в том плане, что материал перепахал Бондарчука. Ну, кто кого перепахал, мы ещё увидим. Сам же Бондарчук, тяня своё бесконечное «э-э-э», высказался в том смысле, что башни, зомбирование население – примета любого государства. И привёл примеры: США, Украина, может быть, и Россия.

Многие решили, что появление фильма есть ещё один эпизод «войны башен», на этот раз башен Кремля, конспирологического конфликта «юристов и чекистов». И мало кто обратил внимание на слова продюсера «Обитаемого острова» Александра Роднянского. А сказал он примерно следующее: хорошо, что этот фильм снял режиссёр, близкий к власти.

И в самом деле, подумали многие, снимал бы кто-то неблизкий, потратил бы на съёмки лет десять, постоянно искал бы деньги, а снял в итоге что-то философское с максимумом слов и минимумом взрывов. И совершенно некассовое.

Страшный рассказ мальчика с Рублёвки

И вот фильм вышел в прокат. Критики возрадовались. Диапазон их придирок был необычайно широк: от ловли на мелочах до концептуального разгрома. Придирались к красноватому цвету танка, хотя могли бы вспомнить, что танк готовили для войны в пустыне; к общему сине-серому колориту фильма и так далее. Могли бы вспомнить, но не вспомнили, что в книге Максим вылезает из своего звездолёта в шортах, а в кино на нём джинсы.

Указывали на обилие прямых цитат из киноклассики. Никто с этим и не спорит, и что в самом деле такого, что город Бондарчука один в один напоминает город Люка Бессона из «Пятого элемента»? Иронизировали по поводу того, что главный герой всё время улыбается. И так далее.

Среди многих хлёстких формулировок порадовала одна: «Мальчик с Рублёвки попал в Южное Бутово». Красиво, но, пожалуй, нуждается в уточнении. Лучше было бы так: «Рассказ мальчика с Рублёвки о том, как он побывал в Южном Бутово».

В эту формулу прекрасно укладывается завоевание сердца дикарки; драка, где Максим один уложил десять, нет, тридцать страшных негодяев. При этом негодяи были одеты почему-то как герои Чарльза Диккенса, а их оружие прямиком заимствовано из «Убить Билла». Ну, все эти самурайские мечи, метательные снаряды и так далее.

Ну а как же башни и идеи, можете спросить вы. Башни присутствуют, даже в избытке. Одну взрывают в самом начале фильма, обломки падают на главных героев, и Максим героически спасает Гая.

Спрашиваем дальше: антитоталитарный пафос произведения Стругацких, все эти разоблачительные речи – они есть? Да, речи есть. Сохранены с точностью до слова. Но все крамольные цитаты встроены в фильм по принципу: взрыв – слова – взрыв. Сначала что-то с оглушительным громом разваливается на части, потом Зеф, Вепрь или Доктор говорят нечто разоблачающее Неизвестных Отцов, снова что-то взрывается, и все умные слова вылетают у вас из головы.

Впрочем, автор этих заметок ни в коей мере не кинокритик, и потому анализ самого фильма на этом прекратим. Если же кто хочет прочитать хорошие критические статьи об «Обитаемом острове», зайдите на сайт Редколлегии. Там есть.

«Я роман не читал, но роль сыграю!»

Моё впечатление: кино поймёт только тот, кто читал книгу. Тому, кто читал и любит роман, творение Бондарчука не может понравиться. Тот, кто Стругацких не читал, фильм не поймёт – по причине того, что кино так снято. Кстати, исполнители главных ролей сами роман не читали и с потрясающей наивностью в этом признавались. И главное, человека смотревшего, но не читавшего вряд ли теперь потянет к книге.

Может, это имел в виду продюсер Александр Роднянский, когда сказал: хорошо, что этот фильм снял человек, близкий к власти. И действительно, всё миленько получилось: кому – цитатки, кому – драки, взрывы, красивые «мальчеги». И волки целы, и овцы пасутся себе на зелёной травке. Фильм, снятый по книге о применении политтехнологий и последствиях этого, сам оказался политтехнологией.

И вдогон: в фильме очень много Бондарчука в роли Прокурора, Умника. Куда больше, чем в книге. И это в первой части фильма. Что же будет во второй, где Прокурору посвящена целая глава? И потом, почему Фёдор Сергеевич выбрал себе именно эту роль? Роль интригана, мечтающего свергнуть своих же товарищей и единолично прийти к власти? Почему не какой-либо персонаж из подполья? Фрейд жив?

Ну а наши башни, они что? Да ничего. Отрекламировав фильм, продолжают заниматься своим делом. Вот недавно на НТВ дебютировала программа «Честный понедельник». Зажигали там литератор Сергей Минаев и вечно пламенный Владимир Жириновский. В сжатые сроки довели аудиторию до экстаза и порешили ко всем недружественным нам странам применять экономические санкции. И вообще ничего иностранного не покупать.

«Прощайте, латышские шпроты. Прощай, молдаванский коньяк».

Сами ведущие стоят, красавцы, во всё заграничное одетые, тряпки российской нет, в уме гонорары подсчитывают, в доллары переводят. Но кажется мне, что на долю секунды мелькает в их глазах отвращение ко всему, что говорят и делают. А по холёным лицам даже вроде как пробегает гримаса боли. Неужели – выродки? По терминологии Стругацких, конечно.