Медовый месяц
В мае областные власти объявили о планах по продаже в Китай саратовского мёда. По сообщению официального портала правительства, «одна из китайских компаний заявила о возможности реализации 4 тысяч тонн продукции в год». Как отмечали представители министерства инвестиционной политики, бизнес-миссия в Поднебесную была организована по воле президента, упоминавшего в послании Федеральному Собранию о «наращивании экспортного сегмента» и «всеобъемлющем стратегическом партнерстве» с восточным соседом. Следует отметить, что через несколько дней после поездки саратовское инвестиционное ведомство упразднили.
Пчелы поселились в сообщениях саратовских правительственных СМИ с конца прошлого года, когда в Хвалынске открылся музей этого насекомого. Туристическая жемчужина представляет собой деревянное здание в форме улья с шестигранными окнами и дверьми. Центральным экспонатом стала художественная композиция «Соты», рассказывающая о жизни пчелиной семьи. Как отмечает министерство молодежи, «встроенные телевизоры оживляют информацию и делают её более доступной для посетителей любой возрастной категории». Губернатор Валерий Радаев заявил, что открытие музея – это «брендирование территории»: «Нужно делать нестандартное, новое, необычное, чтобы люди к нам ехали». Кроме Хвалынска музеи пчелы существуют в Уфе, Ульяновске и Ростове Великом.
Самые добрые пчелы
Деревня Новые Пески такая маленькая, что не все онлайн-карты её показывают. Дорога заканчивается на глазах: асфальт переходит в ямы и совсем исчезает. «В 2016 году я так ждал сельхозперепись. Думал, по итогам дороги отремонтируют. Везде галочки поставил, а результатов нет, – рассказывает пчеловод Дмитрий Маслов. – Знаете, как зимой врач сюда добирается? Едет трактор, за ним – скорая. Весной я три недели отсюда выехать не мог даже на внедорожнике». Слева от деревни виден факел газового месторождения в Урицком. Справа – бетонные блоки фермы. В Новых Песках живут несколько десятков пенсионеров и не боящиеся дорожного экстрима дачники.
Когда-то местная пчеловодческая база принадлежала совхозу «Весна». «В прошлую эпоху построена, на оборудование денег не жалели: омшаник, скважина – 40 метров. Представляете, сколько сегодня стоит такую вырыть? 2 тысячи рублей за метр, и это в городе», – с гордостью показывает свое хозяйство Дмитрий Львович. За забором начинается лес. Пахнет дождем и свежей зеленью. Правда, как говорит Маслов, вблизи заметно, что за лесом никто не ухаживает: «Один лесник на весь район остался. А ведь когда-то в каждом лесхозе была своя пасека».
Среди платформ с разноцветными ульями ходит пчеловод Дмитрий Тюрин, в своем белом костюме похожий то ли на космонавта, то ли на врача. На самом деле Дмитрий Викторович – начальник пожарно-спасательного караула. «Сейчас мы вам вот этих пчелок покажем, они добрые», – Тюрин снимает крышу и отворачивает войлочное покрывало. В ящике торцом вверх стоят 12 рамок. В каждой рамке вощина – похожие на вафли восковые пластины. Пчелы используют их как основу, чтобы быстрее строить соты. Маслов срывает пучок травы и проводит по рамкам. Насекомые продолжат работать, не обращая на нас внимания. «Это называется «тест с гусиным пером». При помощи него селекционеры оценивают такой хозяйственно-полезный признак как миролюбие. Важно разводить спокойных пчел, ведь с ними удобнее обращаться, объясняет Дмитрий Львович. Раньше кандидат биологических наук преподавал пчеловодство в ветеринарном институте. Сейчас эта специальность в высшем и среднем специальном образовании региона практически уничтожена.
«Королева» и левши
В середине рамки ползает матка – самая длинная и толстая. На спине у нее зеленеет крошечный кружок с номером. Метят насекомых в лаборатории – на кухне в избушке с белой русской печью. Тюрин сажает «королеву» в пластиковую трубку. Поролоновым поршнем прижимает к решетке и спичкой приклеивает числовой знак.
На столе, покрытом клеенкой с подсолнухами, стоят странные приборы с крючками, лампами и микроскопом. Техника нужна для искусственного осеменения маток (выпускать племенную производительницу, купленную за 200–400 евро, в облет с трутнями слишком рискованно). Дмитрий Львович в мае ездил в Белоруссию на обучающий семинар по селекции с участием специалиста из бельгийского Гентского университета. Теперь Маслов – единственный в Поволжье, а возможно, и во всей России обладатель сертификата европейского образца. Приборы для лаборатории своими руками собрал Дмитрий Тюрин. Как говорят пчеловоды, чертежи можно увидеть на выставках, с комплектующими «выручает Китай». Готовая лаборатория фирменного производства обошлась бы в 2,5 тысячи евро. «Кстати, мы оба – левши», – смеется Маслов.
Даже на пасеке в глухой деревне можно столкнуться с причудами отечественного законодательства. Например, импортные пчеломатки и даже номерные знаки для них подпадают под российские антисанкции. Энтузиасты должны либо привозить их в Россию «в кармане», либо наплевать на развитие племенного дела.
Оба Дмитрия занимаются пчеловодством около двадцати лет. Сейчас, по их наблюдениям, многие хотели бы попробовать себя в этом бизнесе. «Из-за АЧС в селах сожгли свиней. Вырос спрос на пчел, – говорит Маслов. – Например, в Атаевке живет животновод, который хочет завести пасеку. У него сохранился мощный совхозный омшаник, он там хранит картошку. Поможет ли государство начать дело?». Дмитрий Львович в 2012 году на грант по программе поддержки начинающих фермеров купил дополнительные ульи, пчел, инвентарь. В 2015-м условия участия переписали, новичку-пчеловоду их не выполнить. По мнению Маслова, в сегодняшнем виде программа заточена на мясо-молочное скотоводство, причем на достаточно крупных производителей. «Ему дают грант, как будто начинающему. На этот грант открывается, к примеру, скотобойный пункт, начальство перерезает ленточку. А что такое пчеловод с 10 ульями? Это по телевизору не покажешь».
Кто хочет сладкого?
Весной основными медоносами в здешних местах служат клены, ива, одуванчик. В середине июня зацветают липа и эспарцет. Когда зацветет гречиха и подсолнечник, пасека поедет кочевать. Как объясняют хозяева, много меда дают даже сорняки – осот, синяк, татарник, сурепка. Но вот их-то в последнее время на полях стало гораздо меньше из-за гербицидов.
Химическая обработка полей – главная головная боль саратовских пчеловодов. По словам собеседников, хозяйства не выполняют СанПиН, описывающий требования к безопасному применению агрохимикатов. Не предупреждают пчеловодах о запланированных обработках или делают это в последний момент. Для перевозки пчел необходимо разрешение районной ветстанции. Оформление занимает до пяти дней. Приходится «либо перевозить пчел без документов, либо договариваться с ветеринарами».
Как говорят пчеловоды, согласно закону о ветеринарии, «оформление сопроводительных документов осуществляется на безвозмездной основе», но в реальности за бумажки приходится платить. Отдавать деньги нужно и за добровольно-принудительные договоры на обслуживание пасеки, и за исследование пробы подмора (пчел, умерших в улье за время зимовки), и за анализ меда для продажи. Некоторые справки за последние годы подорожали почти в три раза.
«Кто-то думает: хорошо пасечнику, поставил улей и лежи в тенечке, пока пчелы работают. Таких пчеловодов можно было встретить несколько лет назад, когда закупочная цена была высокой. Теперь перекупщики предлагают 70 рублей за килограмм, и ленивых в нашем деле не осталось», – говорит Дмитрий Тюрин. Современные пчеловоды – очень активные люди. Они часто ездят на обучающие семинары, анализируют информацию о развитии отрасли в других странах, провели неофициальную перепись пасек, в течение нескольких лет добивались диалога с областными чиновниками. Маслов и Тюрин на пяти листах сформулировали «Основные проблемные вопросы пчеловодства в Саратовской области». По их мнению, начинать нужно с федерального закона о пчеловодстве. На сегодня об отрасли упоминается во многих кодексах и постановлениях, но единого четкого документа нет.
Осенью прошлого года Маслов и Тюрин участвовали в международной конференции, куда съехались пчеловоды из России, Белоруссии, Прибалтики, Чехии. «В Европе у пчеловодов нет повода скрывать пасеки, так как они получают субсидии от государства. В Белоруссии субсидия покрывает третью часть стоимости меда. Услуги ветеринарных служб в Беларуси бесплатные, землепользователи согласовывают обработки с санитарными службами», – рассказывают собеседники. По их словам, в Европе владельцы пасек зарабатывают не за счет продажи меда, а получают плату за опыление и повышение урожайности посевов.
По словам Маслова, эта идея уже работает в Краснодарском, Ставропольском краях и Ростовской области. «Там распахали всё, что могли. Теперь пытаются повышать урожайность биотехнологическими методами, в том числе при помощи пчел. За 10 дней работы на подсолнухе владельцу платят по 500 рублей за семью. В Краснодаре подсолнечник дает 30 центнеров с гектара, в нашей области – десять». В Саратове дело упирается в некомпетентность аграриев и чиновников. Даже успешные фермеры зачастую экономят на услугах агрономов, которые могли бы объяснить пользу от применения пчел. Дошло до того, что некоторые хозяйства перекапывают межполевые дороги, лишь бы пасека не заехала. Как говорит Дмитрий Львович, грамотному начальнику районного сельхозуправления не составило бы труда распределить пасеки по посевам – и при сборе урожая все сами увидели бы результат. Но где же таких грамотных среди начальников найдешь?
...Кстати, об особенностях продажи меда в Китай Маслов знает из первых рук от знакомого пчеловода из Приморья. По его словам, китайцы хотят получать пастеризованный мёд, для обработки которого нужно специальное оборудование.
