Дом, который уже не жилец

Такие дома на интерактивных картах именуются просто «сооружениями». Их обитатели или просто частые гости – подростки в поисках острых ощущений, люди, оставшиеся без крыши над головой, закладчики наркотиков, наркоманы и просто случайные прохожие, которым приспичило справить нужду. А по соседству с такими безмолвными свидетелями былого времени – жилые дома, в которых по прежнему вечерами в окнах зажигается свет, детские площадки и садики, школы, магазины. Корреспондент «Газеты недели в Саратове» провёл один вечер в таком «сооружении» на Студеной улице.

Посторонним вход не запрещен

Обыкновенная панельная пятиэтажка-лагутенка в районе 75-й школы. Таких в Саратове с каждым годом, к счастью, становится всё меньше и меньше. С одной стороны дом заботливо оградили бетонным забором. Другую сторону, выходящую на Студеную улицу, решили не трогать. Но и забор – так себе преграда. Оказаться во дворе, а потом и в самом доме достаточно легко. Со стороны подъездов – хорошо протоптанная тропинка. Нырять в размякшие сугробы или тонуть в грязи гостям дома не придется.

Пустые оконные проёмы уныло смотрят на проходящих мимо людей. Сами прохожие уже привыкли к этому дому – не обращают на него внимания. «Мне он не мешает. Вот если его снесут вдруг, я подумаю, что меня белочка посетила. Это часть района, как-никак! Будет пусто смотреться», – гордо заявляет заплетающимся языком какой-то мужчина, проходящий мимо. Таких встретить здесь не сложно – поблизости забегаловка.

Аккуратно продвигаюсь вдоль стены дома со стороны подъездов. Тропинка хоть и протоптана, но наступить в экскременты или на осколки пивных бутылок не хочется. Предусмотрительно смотрю наверх – опасаюсь сосулек или снега, но больше – что прилетит что-нибудь тяжелое из какого-нибудь окна. До конца не уверен, что дом по-настоящему нежилой. Ощущение, что за тобой следят сотни глаз из пустых окон, заставляет озираться по сторонам чаще. За время путешествия вдоль подъездов ничего примечательного не случается. В один я даже аккуратно захожу. Подниматься на второй этаж не решаюсь – от лестницы остались рожки да ножки. Находиться в доме неприятно. Всюду мусор, обломки былой роскоши, следы от костров и прочее. Видимо, его обитатели таким образом пытаются холодными зимними ночами согреться. А гарь, которой покрыты панели снаружи, говорит о том, что тушить костры за собой местные не торопятся.

Краска на стенах в подъездах облупилась, нетрудно встретить надписи, стрелочки, указывающие на верхние этажи. В горах мусора начинаешь замечать шприцы, иголки, бутылочки из-под «Гербатона» и прочие свидетельства интересов посетителей этого дома. Впрочем, всё, как и в любой другой «заброшке». Сейчас на улице все-таки прохладно, поэтому дышать можно спокойно. Но плохо становится только от одной мысли о том, как же здесь пахнет летом, в жару.

Двор дома от входа в подъезд и до бетонного забора усыпан снегом. Можно предположить, что снег скрывает добрую половину «сокровищ» этого места в виде гор мусора. А вот когда он окончательно сойдет...

Добро пожаловать!

Возвращаюсь обратно. Мимо идет парень. Он местный – живет где-то неподалеку. «Ну кто здесь обитает? Ясен пень – бомжи, пацаны местные заходят, кто-то говорил про закладки. Я сюда не суюсь. Что там делать? Там всё угажено уже», – признается он. Тусоваться среди мусора – сомнительное удовольствие. Парень со мной соглашается, но всё-таки советует узнать мнение, как говорится, из первых уст: «Вон, слышишь? Уже залезли!». Получается, пока я беседовал с прохожим, местные пацаны прошмыгнули в руины. Направляюсь за ними. Успеваю заметить, что в первый подъезд зашло минимум человека три.

Стараться не шуметь – это не про них. О том, что в расселенном доме кто-то есть, нетрудно догадаться. В доме парни тусовались не долго. За это время максимум, что можно успеть, так это выкурить сигарету. Ребята меня не пугаются и не бросаются врассыпную. Даже наоборот – рассказывают, что им довелось увидеть внутри. Издали они казались мне постарше. Ни один из них на старшеклассника даже не тянет. «Там в одной комнате бомжи живут! Но мы их не видели. Заходим, а там типа постель», – говорит один, но его тут же перебивает второй. «И дураку понятно, что там кто-то живет!». Третий рассказывает о совершенно пустой комнате: «Её специально для чего-то освобождали. Во всех остальных мусора завались, а в этой ничего кроме стен нет».

А потом они переходят к рассказу о лестницах. От них я узнаю, что по лестнице можно подняться и до пятого этажа. Но это только если хорошо постараться. Кое-где ступеньки уже осыпались, где-то только начали разрушаться. Один из мальчишек проявляет чудеса дедукции: «Там на пятом этаже что-то есть. Лестница с четвертого очень сильно разрушена. На пятый нужно на цыпочках подниматься». Подросток клонит к тому, что далеко не каждый праздно шатающийся решиться по остаткам лестницы взбираться на пятый этаж. Это как минимум опасно. Туда полезет только тот, кто знает, за чем идёт. И еще одно предположение юного Шерлока Холмса: с чего это вдруг лестничный проём разрушился именно перед пятым этажом? Не на втором, не на третьем. Хотя тут можно не согласиться – то, по чему я поднимался на первый этаж, сложно назвать лестницей. Я несколько раз пожалел, что люди не умеют летать.

Ребята уходят из двора расселенки. По ним видно, что их планы на вечер я нарушил основательно. Им бы еще пошататься по соседним подъездам, но в первые минуты знакомства они насочиняли, будто бы в этом доме побывали впервые и больше ни за что на свете сюда не полезут. Так что теперь надо соответствовать. А я остаюсь стоять под козырьком второго подъезда. На пятый этаж подниматься не рискую. Про разрушенный практически до основания лестничный пролет пацанам верю на слово.

Опасное соседство

Новый гость себя ждать долго не заставляет. Во двор заброшенного дома с улицы заруливает парнишка. Для него этот дом исполняет роль общественного туалета. Видимо, очень сильно хотелось. В таких ситуациях «заброшки» очень даже могут выручить. Ну нет у нас в Саратове необходимого количества общественных туалетов! Если в центре города выручает «МакДональдс», то что может спасти в отдаленных районах?

Начинает темнеть. Становится жутковато. Чтобы не испытывать судьбу лишний раз, ухожу со двора заброшенной лагутенки. Уже у соседнего дома (на этот раз жилого) удается побеседовать с женщиной. Она верит, что пустой дом скоро снесут. «Вон, стоял точно такой же заброшенный практически через дорогу от 75-й школы! Он хоть и был забором обнесен, но что такое забор для школоты? Как красная тряпка для быка. Если хочешь, чтобы залезли, обязательно территорию обнеси забором и оставь щели. Сейчас этот дом сравняли с землей. И правильно сделали! Это бомба замедленного действия. Не знаешь, когда рванет. Вот теперь и этот надо снести. Скорее бы!» – кипятится женщина, махая руками в сторону расселенного дома.

Потом она начинает жаловаться, что такие дома с легкостью закрепляют за микрорайоном звание криминального. «Вечерами тут лучше не ходить. За детьми – глаз да глаз. Да тут и трупы, бывало, находили», – объясняет она мне.