А где развитие?

1212

Оценить

Депутаты Саратовской облдумы раскритиковали инструменты поддержки бизнеса, но так и не поняли масштабы проблемы

К 2030 году доля малого и среднего бизнеса в ВВП страны должна дорасти до 40 процентов минимум. Такую задачу в своём послании Федеральному Собранию поставил президент. Не в первый раз уже и опять без рекомендаций, как именно этого добиться. Власти на местах по команде начали думать. В минувшую среду в Саратовской областной думе собирали специальный круглый стол, где решили обсудить эффективность работы государственных фондов поддержки малого предпринимательства и той помощи, которую они оказывают бизнесу.

Депутаты облдумы были уверены, что недоразвитость предпринимательства в регионе – вина фондов. Но в ходе дискуссии оказалось, что проблема гораздо глубже, а фонды, в общем-то, ни при чем.

Учите матчасть

Слушать доклад Юлии Винокуровой, замминистра экономического развития Саратовской области, о том, как успешно в прошлом году сработали фонды – гарантийный, венчурный и микрокредитования, депутаты отказались. Мы, говорят, читать умеем и всё уже в министерской справке прочитали. Вы о проблемах расскажите – обращались они к чиновнице. Винокурова рассказала, что как таковых проблем у фондов нет – с поставленными задачами все они справляются. Проблема, может быть, только в нехватке средств на докапитализацию каждой из структур. Но она не острая, не критическая и на текущую работу фондов не влияет. Просто если бы денег у фондов было больше, большему числу предпринимателей можно было бы помочь.

Но критически настроенные депутаты, особенно критическими были Сергей Курихин и Леонид Писной, среагировали на эту новость как на красную тряпку. Они почему-то решили, что госпожа Винокурова от имени фондов будет просить у депутатов денег из областного бюджета на вот эту вот докапитализацию. И начали атаковать: работайте лучше; зарабатывайте сами; во сколько обходится содержание каждого фонда областному бюджету; если вы теряете деньги, значит, плохо оценили заёмщиков, значит, неэффективные вы вовсе. И т.д. и т.п.

Поэтому, дабы дальнейший разговор был хоть сколько-нибудь конструктивным, замминистра Винокуровой и руководителям фондов пришлось объяснять депутатам, что представляет собой каждый из фондов, для чего были созданы, по каким принципам работают и на какие деньги существуют. Забегая вперед, скажу – ликбез не помог. Депутаты так и не поняли, чем, например, венчурный фонд отличается от фонда микрокредитования, а гарантийный фонд – от банка. И продолжили нападать.

О компетенциях и синекурах

А вот если депутаты все про фонды знают, то тогда тем более странными были их претензии к фондам за то, что в Саратовской области разорились завод резервуарных металлоконструкций (РМК) и лифтостроительный завод. По мнению Леонида Писного, в частности, действующие в регионе фонды государственной поддержки малого предпринимательства должны были спасать предприятия «важные для экономики области», но не делали этого. Денис Соболев, член Общественной палаты области и «Опоры России», особые претензии в духе «почему вы не пришли на предприятие и не дали ему инвестиций» имел к венчурному фонду на примере завода имени Маминых...

Ну, во-первых, ни РМК, ни лифтостроительный завод и ни даже Волжский дизель – никак не малый бизнес. Во-вторых, фонды – не банки (ещё раз) и не кредитуют крупные производственные предприятия, какими бы важными для экономики региона они ни были. В-третьих, для того чтобы какой-нибудь фонд, ну пусть хотя бы гарантийный, попытался помочь какому-либо предприятию, руководство этого предприятия должно было хотя бы обратиться за этой помощью. Так депутатам объясняли и Юлия Винокурова, и директор Гарантийного фонда Сергей Гайдаш, и руководитель венчурного фонда Станислав Бондарев. Но без толку. Депутаты или не понимали, или не хотели понимать, или изначально пришли доказывать, что все государственные фонды поддержки малого бизнеса – «синекуры». Такого мнения, в частности, придерживается и активно транслирует в массы Сергей Курихин. Он убежден, что все фонды содержатся за бюджетные деньги и когда они теряют средства (например, по просроченным поручительствам), то теряют их в ущерб бюджету. И что бы там ни говорила Юлия Винокурова о том, что фонды только создавались на бюджетные деньги, а содержат себя они сами из того, что зарабатывают; и что бюджет, вообще-то, ничего не теряет от потерь по поручительствам и вообще ничего не теряет, – депутата не убеждает. Неэффективны – настаивает он, невзирая на то, что сотни предприятий с помощью поддержки фондов смогли взять миллиардные кредиты и продолжить работать в регионе, платить налоги и сохранять свои рабочие места.

Для справки

Фонд микрокредитования, как понятно из его названия, одалживает маленькие суммы (до 3 миллионов рублей) под маленький процент (до 10% годовых) на маленький срок (до 3 лет) малому бизнесу. Его полезность в том, что ни один банк не предложит мелким предпринимателям, особенно из сферы торговли и услуг, таких условий, да и просто ничего малому бизнесу не даст. Только в 2017 году Фонд микрокредитования Саратовской области выдал 139 займов на 143,7 млн рублей, причем почти 13% от этих денег пошли на стартапы, то есть вновь создаваемые бизнесы.

Гарантийный фонд выступает поручителем у малого и среднего бизнеса, когда организациям малого и среднего бизнеса не хватает собственного имущества для залога при оформлении кредита в банке. Этот фонд никому живых денег не даёт, только банкам и только в том случае, если малый и средний бизнес не сумел расплатиться по кредитам и разорился. В прошлом году Гарантийный фонд Саратовской области поручился перед банками за 56 саратовских предприятий. Сумма поручительств составила 271,2 млн рублей, что в полтора раза больше показателя 2016 года. И благодаря этим поручительствам предприятия и ИП региона смогли взять кредиты на полтора миллиарда рублей.

Венчурный фонд, а точнее – Фонд содействия развитию венчурных инвестиций в малые предприятия в научно-технической сфере, деньги даёт, но только очень узкому кругу предприятий. Непременно малых предприятий. Непременно наукоёмких производственных. И непременно в обмен на долю в финансируемом бизнесе. Саратовский венчурный фонд своими деньгами имеет возможность распоряжаться только последние два года (с 2016 года). Сейчас готовится к финансированию 5 проектов на общую сумму 38 млн рублей. Кроме того, фонд помог 12 предприятиям региона получить финансовую помощь от федерального Фонда содействия инновациям на 68 млн рублей.

За маленький кусочек

Единственными, кто заступился за фонды и предположил, что эти инструменты развития предпринимательства не могут и не должны быть единственными, стали президент ТПП Саратовской области Алексей Антонов и советник бизнес-омбудсмена Ольга Лутьянова.

Алексей Антонов отметил, что, пытаясь разобраться, почему количество субъектов малого бизнеса не прирастает, а их доля в ВВП остаётся неизменной уже лет 15, обсуждать работу одних только фондов недостаточно. «Институтов поддержки бизнеса существует порядка 140. И к ним ко всем есть вопросы по эффективности. В том числе у федерального правительства. Вот мы собрались здесь и обсуждаем работу трёх региональных фондов. Но смысл в том, что нельзя обсуждать их отдельно. Это комплекс вопросов», – сообщил он.

Ольга Лутьянова, долгое время занимавшая должность замминистра промышленности и энергетики области, в свою очередь напомнила, что государство в разное время разрабатывало и разрабатывает различные инструменты поддержки тех или иных предприятий. Какие-то оказываются эффективными, и их совершенствуют, какие-то нет – и от них отказываются. «На сегодняшний день мы имеем всего несколько инструментов поддержки бизнеса с ограниченным бюджетом, и наваливать на них всю ответственность за развитие бизнеса нельзя. Почему, мол, вы не поддерживаете промышленные предприятия?! Да они и не могут, – заявила Лутьянова. – С одной стороны, эти фонды не самостоятельны. Гарантийный фонд, например, без банка не может помочь никому. С другой – сами предприниматели не всегда готовы идти за господдержкой. Потому что любая помощь от государства делает предприятие прозрачным, ставит под контроль. И многие компании сами от этого отказываются. Наши фонды могут отчитаться только за свой маленький кусочек поддержки, и вот этот маленький кусочек поддержки они делают весьма хорошо. В тех условиях, которые есть».

[кстати сказать]

«Если вас надо трахнуть – вас трахнут хоть с надзорными каникулами, хоть без них»

Это всё, что нужно знать о будущем предпринимательства в России

В секторе малого и среднего бизнеса (МСБ) занят каждый четвертый россиянин, а его доля в ВВП страны достигает 20%. Однако, как пишет в газете «Известия» Павел Самиев, управляющий директор «Национального рейтингового агентства», по этим показателям Россия серьезно отстает от остального мира. Например, в США каждый второй работает в сегменте малого и среднего предпринимательства, а вклад этого сектора в экономический рост достигает 50%. Ещё лучше ситуация в ЕС: 67% и 58% соответственно.

По словам эксперта, несмотря на все видимые потуги государства по поддержке предпринимательства, за минувшие семь лет ситуация не изменилась. Оборот МСБ едва поспевает за уровнем роста всей экономики, хотя должен развиваться опережающими темпами. Численность занятых практически не увеличилась даже на фоне роста количества предприятий. Но картина была бы гораздо хуже, если бы в 2016 году Росстат не изменил критерии отнесения предприятий к категории субъектов МСБ. Порог годового дохода был увеличен до 2 млрд рублей, и теперь в статистику попали более крупные предприятия.

По мнению другого эксперта, Дмитрия Потапенко, ситуация с бизнесом в России в обозримом будущем будет только ухудшаться. В своем недавнем интервью журналу Inc. экономист заявил, что в ближайшие два-три года предпринимателей ждут новые трудности: правоохранители «сильно передавят» предпринимателей и «подожрут» всю частную экономику. «Экономической целесообразности в предпринимательстве [в России] физически нет последние года три-четыре. Давление властей увеличилось из-за того, что у них тупо кончились деньги», – говорит Потапенко.

Несмотря на существующие 74 нетарифных сбора (электронные кассы, чипирование шуб и медицинских препаратов и проч.), бизнес будут больше доить. «Если вас надо трахнуть – вас трахнут хоть с надзорными каникулами, хоть без них. Если нужно прийти – просто придут с прокуратурой», – сообщил эксперт.

По прогнозам Потапенко, в России останется не более 2–3% частного бизнеса («ретейл, общепит, салоны красоты, мелкий ремонт, автосервисы – обслуга»), а весь средний бизнес перейдет под контроль властей и околовластных группировок.

«До коллапса экономики осталось два-три года. Наша экономика достаточно крепкая, и дербанить её можно достаточно долго, но за два-три года её раздербанят», – подытожил эксперт.