Плен и освобождение патриота

Возможно, эта история и не во всём красит меня. Есть в ней кое-какие моменты, которые можно повернуть против меня, исказить мой облик, очернить. И уверен, что западные спецслужбы не упустят такой момент в условиях сложной международной обстановки. Но к нам не липнет, не пристаёт. Мы, подобно депутату Слуцкому Леониду Эдуардовичу, выше всех наветов, сильнее всякой клеветы. Но обо всём по порядку.

Прямо с «Капитала» нюхали

Выборы, стало быть, были, сами знаете кого. Собрали нас – ответственных горожан – в одном условном месте и объяснили, что обстановка сложилась непростая. Надо и процент показать, и наблюдателям не дать повода крик поднимать. Потому установка такая: в городе – ни-ни! Даже учителям нельзя. Но за городом – можно. Там наблюдателей нема. Приехали мы в село одно, точное название его назвать не могу, условно будем называть его Александровкой. Для храбрости приняли немного, а у меня и без этого голова кружилась, видать, от свежего воздуха. И даже были такие минуты, когда я не понимал, что это – видения или суровая реальность. По посадкам вдоль дороги бегали какие-то школьники с бутылками в руках. Пригляделся – в бутылках коктейль Молотова, зажигательная, стало быть, смесь. У многих школьников, я видел это каким-то особым зрением, мозги были повернуты в обратную сторону интернетом.

В самом селе собралась группа каких-то субчиков с красным флагом и портретом усатого мужчины. Одни из этой группы прямо на глазах кололись, другие нюхали белый порошок с обложки толстой книги. Я углядел, что на корешке было написано «Капитал». «Так вот куда направили кокаин из Аргентины – красным агитаторам», – догадался я. А дальше вдоль дороги мертвецы с косами стояли. Обо всём этом безобразии я быстро сообщил куда следует. (От редакции. Теперь стало ясно, откуда взята фактура для выступления начальника УВД в областной думе. Правда, мертвецы с косами в докладе не были упомянуты, но всё остальное было.)

Тут пришел наш час. Наблюдатель приехал, на участок пошел, начал там скандалить. Мы его быстренько на улицу выманили, мол, машину твою стукнули. Мужики, что покрепче, его держали, спасибо, полицейские помогли, мы – быстренько на участок. Пять минут – четыреста голосов плюс – дело нехитрое и знакомое до мелочей. Так мы выковали победу. Понятно, нас отблагодарили прямо на месте, еще и с собой дали. Потом по домам развезли.

«Я как раненый зверь, не допущенный в дверь»

Меня, понятное дело, водитель до дома не довез, говорит: «Тут только на танке». Но ничего, мы люди привычные, добрался сквозь сугробы до жилища своего. Употребил благодарность, у меня и своя пара капель была, и уснул. Проснулся, потом опять заснул – выборы, знаете ли, дело нелегкое. Когда же проснулся, понял: надо здоровье поправить. Торкнул дверь на улицу – не открывается. Налег со всей силой – не поддается. «Кто позволил себе эту дьявольскую шутку, – пронеслось у меня в голове, – схватить его, сорвать с него маску». (От редакции. Честно, не знаем, почему в голове у нашего автора пронеслась цитата из Эдгара Алана По.) Поняв, что дверь я сам не открою, кинулся к окошку – где наша не пропадала, буду через окно пробиваться. Но и за оконным стеклом плотной массой лежал снег. «Не пробьюсь, – подумал я, – пришел, Евдоким, твой час. Замуровали, дьяволы».

Заглянул в холодильник, хотя и знал, что там шаром покати. И точно – ничего на полке не прибавилось. Лампочка под потолком вдруг замигала и погасла. Мне аж завыть захотелось, мол, пропадаю. Но я не знал, который час, вдруг воем своим нарушу закон о тишине, и сдержался. «Возьми себя в руки, – говорил я сам себе, – у тебя должен быть план». «Понятный, последовательный и впечатляющий план», как сказал Дмитрий Сергеевич Песков о плане Владимира Владимировича. Детали только не сообщил. Но у меня никакого плана не появлялось – ни понятного, ни последовательного. В темноте я на ощупь побрел к дивану, по пути сшиб табуретку и больно ударил колено. Устроился-таки на диване и стал успокаивать себя.

«Ничего, Евдоким, ты прожил славную жизнь, сколько выборов помог выиграть, сколько козней разоблачил, скольких замечательных начальников ты поддержал. Сколько патриотизма распространил вокруг, сколько скреп духовных укрепил и закрепил. Одного не смог – обратить в нашу веру патриотическую внука своего. Засосет его теперь диссидентское болото». С этими мыслями я и забылся. Только напоследок мелькнуло у меня в голове: «Я как раненый зверь, не допущенный в дверь». (Еще раз от редакции. Убей нас бог, но мы категорически не понимаем, откуда наш автор знает песни Псоя Короленко!)

Опыт трансляции телеграм-каналов прямо в голову

Мой последний сон крепким не был, лезла в голову, честно говоря, разная ерунда. Сначала толпа крепких, симпатичных девок, я сразу понял, что это массажистки, и накрашенных мужиков. Мужики звались мудреным словом «трансвинтисты». Все они лезли во власть. Потом, правда, сон случился хороший: девушка – вся в слезах, окруженная детьми малыми, жаловалась на что-то самому товарищу Володину Вячеславу Викторовичу. Тот сдвинул брови сурово и сказал: «Накажем прелюбодея». И другие сны были о том же. Какие-то девицы на высоких каблуках и в коротких юбках выходили из кабинета с табличкой «Слуцкий Л. Э.» и запихивали себе в декольте пачки смятых купюр. «Они прекрасно знают: Леонид Слуцкий небедный человек. Вымогать деньги через тело – это уже другая профессия, точно не журналистика», – подумал я.

Потом и вовсе приснилось ужасное. Комиссия заседает важная – мужчины начальственного депутатского вида и такого же облика женщины. Председательствующий на месте, протокол ведётся – всё чин по чину. Суровые все, ни от кого не слышно ни слова «сострадания к тем, кто на этой комиссии хотел, как говорят, снять трусики и показать те места, о которых они заявляли». Что это были за места, я даже во сне представить себе не мог.

(И еще раз от редакции. Мы ничего не понимаем! Как могли в голову находящегося в беспамятстве нашего героя проникать посты из телеграм-канала госдепа Николая Панкова? И не только посты, но даже чуднОе написание иностранных слов – «трансвинтист», например, вместо трансвестита. Это какой-то новый опыт трансляции бессознательного в бессознательное. Прямые цитаты из ТГ «Пара слов» нами закавычены.)

На пороге новых свершений

Но, видно, еще не пробил мой час. Какие-то странные звуки проникли в сознание моё: «шшши-х, шшши-х». Потом что-то стукнуло в дверь, а следом она распахнулась. Конечно же, это был внучок мой дорогой! Он просунул голову в сени и тут же отпрянул: «Господи, тут же дышать нечем! Выходи, дед, на свежий воздух». Я вышел и моментально ослеп от яркого света. Под голубыми небесами великолепными коврами, блестя на солнце, снег лежал. (От редакции. Опять цитата?! Постмодернизм какой-то.) В этом снегу, опираясь на лопату, стоял мой сосед Петрович, рядом с ним и тоже с лопатой стоял мой внук.

– Живой! – заорал Петрович. – А то уж думали, загнулся патриот, не выдержал победы. Да ты бледный весь, тебя накормить надо. Можно ему сто грамм? – обратился Петрович к внуку.

– Да свалится он, – засомневался внук, – может, чуть позже.

Но их обывательские разговоры и даже предложение налить мне сто пятьдесят граммов я игнорировал. Мысли бешено крутились у меня в голове, я никак не мог остановить их, не знал, с чего начать. Но почти сразу меня как прорвало, мне даже показалось, что в голове у меня кто-то сидит и управляет мной. Вопросы посыпались из меня, что горох из рваного мешка.

– Скажите честно, пока меня не было, сдались ли пиндосы и англичашки перед лицом наших новых грозных ракет?

Оба промолчали.

– Стартовали экспедиции в сторону Марса и глобуса Луны?

– Полюса, – поправил меня внук, а Петрович добавил: – Так три дня прошло только, какие тут экспедиции.

– Налоги добавили, – зачем-то сказал внук, – в награду за всенародную поддержку.

– Это к делу не относится, – оборвал я его. – Доложите, какие еще достижения наблюдаются.

Оба как по команде пожали плечами. Я перешел на местную повестку:

– Переросла в нашем городе урбанизация в агломерацию? Стала ли улица Рахова нашей Пляс Пигаль? (Этих слов я не знал. Откуда они появились на языке, я не понимал.)

– Построена ли дорога Шанхай – Пекин с заходом в Долгий Буерак? Прорезали ли магистрали скоростных трамваев наши городские пространства?

Петрович, ничуть меня не стесняясь, обратился к моему внуку:

– Слышь, старик, похоже, повредился умом. Говорит, как телевизор. В дурдом его надо.

Внук стал возражать:

– Про телевизор ты, Петрович, верно говоришь, ему в голову словно чип вставили. Только это не в первый раз у него, должно пройти.

Но я хотя и слышал их пораженческие разговоры, остановиться не мог:

– Стал наш океанариум самым большим в мире?

– Поднят наш флаг над ледоколом «Саратовский»?

– Состоялся финал чемпионата мира на стадионе «Авангард»?

Внук подошел ко мне, осторожно положил руку на плечо, заглянул в глаза:

– Дедушка, ты только три дня просидел в своей конуре, ничего за это время не случилось. Так, одни мелочи. Ты уж извини, что поздно спохватились, только сегодня откопали тебя.

– Три дня? – переспросил я. – Всего три дня?!

Слезы сами потекли по моим бледным щекам. Три дня!

– Дед, что с тобой? – забеспокоился внук. – Чего плачешь?

Они не понимали, что это слезы радости. Всего три дня провел я в снежном плену, значит, смогу принять участие во всех намеченных свершениях.

Это я и сказал своим спасителям.

– Я же тебе говорил, ему к врачу надо, психическому, – не понял моей радости Петрович, а внук только вздохнул.