Наталья Иноземцева: У поколения Z нет постсоветского раболепства

Выборы 2018 года стали уникальными. Впервые голосовать пошли не просто люди, родившиеся в 2000-х (вернее, до 18 марта 2000 года), а молодые парни и девушки, чья жизнь целиком и полностью прошла в эпоху Путина (с поправкой на четырехлетнее пребывание у власти Дмитрия Медведева). Этих 18-летних граждан и всех, кто родился в районе 2000 года, часто называют постмиллениалами или поколением Z. Они пришли на смену поколению Y – миллениалам – нынешним +/– 30-летним, чье детство пришлось на 90-е. Что отличает поколение, только-только вступившее или готовящееся вступить во взрослую жизнь, вы узнаете из интервью с Натальей Иноземцевой – психологом школы № 82.

– Начнем, прежде всего, с определения того, какие границы у поколения.

– У разных исследователей указываются разные границы. Я решила опросить молодых людей 2000 года рождения, поинтересовавшись, на кого они похожи. Они сами считают, что на тех, кому 16–25 лет, то есть на того, кто родился с 1994 по 2002 год. И это как раз те люди, которые первыми знакомились с новыми технологиями, а в современной России главным событием, повлиявшим на молодых людей, стал приход цифрового века.

У меня сотовый телефон появился в 2003 году, и на тот момент в школе телефонов еще почти ни у кого не было. На следующий год его имели практически все. Потом пошла «гонка вооружений», которая более или менее закончилась в 2006–2007-м с выходом айфона. Примерно в то же время появился «ВКонтакте», и главным увлечением молодых людей стали соцсети, а общение постепенно начало виртуализироваться. Для родившихся в цифровом веке написать человеку, даже если он сидит в соседней комнате, – норма. Чтобы не кричать.

– Нужно ли разграничивать людей, родившихся, скажем, до дефолта 1998 года и после него, то есть по конкретному году?

– Разумеется, нет. На формирование детей влияет множество факторов, даже в пределах одного поколения могут быть серьезные различия. Особенно в зоне «кругов на воде»: не тех четких временных промежутков, в пределах которых соблюдены общие признаки для всех, а в пограничных годах, когда человек формально одного поколения может приобретать черты предшествующего или последующего.

– Российское деление на поколения следует мировой практике или у нас оно особенное?

– В плане виртуализации оно совпадает с мировым. В остальном – нет. Например, мировой кризис 2008 года до России дошел с опозданием и не был так сильно замечен массами, потому что и до него особо хорошо не жили. А вот перестроечное поколение и 90-е, напротив, исключительно наша история.

– Если выделить несколько главных черт поколения Z, то что это будет?

– Самая главная ценность для тех, кто рос в первый срок правления Путина, – это уважение. При этом они не будут выбивать его с кулаками и не станут выставлять его напоказ. А если им будут хамить, то для них не принципиально, какой статус окажется у агрессора, сколько у него денег и что от него зависит – они просто не станут иметь с ним дел или открыто и смело скажут, кто не прав. У них нет раболепства постсоветского пространства перед большими шишками. При этом уважение для них не просто важно, а является одной из ключевых ценностей. А ведь его, наряду с искренностью, предыдущее поколение не ставило в приоритет.

Другим признаком является стремление к благополучию. Это логично – они как раз захватили в раннем детстве момент роста страны и хотят это поддерживать. Они стремятся быть толерантными. Даже когда они дерутся, то не ожесточенно – это поколение без субкультур, в отличие от миллениалов, сражавшихся за идеалы панков, готов, хиппи, скинхедов и других. Наконец, они социальны и объединяются в коллективы, где ценится и поощряется индивидуальность. В отличие от коллективов СССР, где нивелировалась личность.

Я бы сказала, что «зеты» – это уже поколение не постмодернизма, а метамодернизма. Проведу совсем грубую аналогию: модернизм взывал к мечте, постмодернизм говорил о невозможности её осуществления, а метамодернизм заявляет: «А я всё равно попробую, потому что надо что-то делать». Этим людям важен отклик. Они не бунтуют и не спорят, как «игреки», понимают, что с ними могут быть не согласны, зато готовы много сделать для своих единомышленников, даже если их лично не знают. Поэтому среди них так развито волонтерство.

Это поколение, не нацеленное на потребление. Если миллениалы воспитывались в атмосфере «появилась лазейка – надо урвать», то у постмиллениалов этих лазеек столько, что они не хотят ими пользоваться. Они меньше и реже, чем предыдущее поколение, пьют. Алкоголь уже не культ и не организующий момент, а его употребление не делает тебя взрослым в глазах сверстников. Любовь к нему даже немного порицается.

– Насколько современные молодые люди заинтересованы в получении высшего образования?

– В советские времена получение высшего образования считалось успехом. Это открывало такие горизонты, которые бабушкам и прабабушкам и не снились. Сейчас об этом говорить не приходится. Высшее образование не обесценилось, оно просто встало на свое место как инструмент профессионального роста. И молодые люди понимают, что учеба в вузе не единственный и, возможно, не лучший способ получить знания, да и требует слишком много времени. А к своему времени поколение Z относится очень бережно: они не готовы его тратить на достижение всего одной великой цели и понимают, что могут передумать. Это тоже одна из причин, почему они с опаской думают об университетах, боясь, что те ограничат их деятельность.

– По исследованиям американских социологов, для постмиллениалов авторитетами являются не столько их родители, сколько дедушки и бабушки, прочно занявшие свое место в жизни и достигшие максимальных карьерных успехов. Насколько российский опыт отличается от американского?

– Как много в России династического бизнеса? Но даже если не брать это в расчет, всё равно будет мало общего. В США дедушка может быть подтянутым ухоженным мужчиной в годах, а в России это слово, к сожалению, ассоциируется со старым и не очень здоровым человеком на пенсии. К тому же нужно учитывать, что, в отличие от американцев, наши дедушки родились в другой стране с другой идеологией и потому очень далеки от своих внуков.

Зато для поколения Z очень важна семья, что сильно отличает их от поколения 30-летних. Миллениалам долгое время навязывались советские ценности, которые уже не работали, и потому они стремились скорее отдалиться от семьи. Разводы стали нормой. Многие «зеты» воспитывались только одним из родителей. Поэтому они хотят беречь семью и строить свою полную. Многие из них в 17–18 лет пишут, что хотят обеспечить не себя, а себя и близких. Они увидели слабость человека в одиночестве и потому так любят коллективность. При этом они не чувствуют себя под гнетом семьи и, в большинстве своем, не воспринимают наличие родителей в соцсетях как систему контроля их в виртуальном пространстве.

– Что для них свобода?

– Грубо говоря, есть два типа свободы: «я оторвался/дорвался» и «меня никто не догоняет». В 90-е главным был первый, а сейчас – второй. Постмиллениалы понимают, что у них есть огромное количество возможностей и свобода выбора. На самом деле это стрессовая ситуация – они боятся выбрать что-то одно, ошибиться. Поэтому они либо не занимаются ничем, либо стараются заниматься сразу всем.

– Не могу не задать вопрос в связи с выборами: насколько поколение Z интересуется политикой?

– Когда перед тобой огромный спектр возможностей, ты будешь смотреть по сторонам, бегать на короткие дистанции, но не смотреть вдаль. «Зеты» действуют там, где ситуация ясна. Политика не относится к числу понятных им вещей. Они прекрасно помнят, что если скачать файл с непроверенного ресурса, то можно получить вирус, поэтому там, где шаг ведет в неизвестность, действовать не любят. Это не значит, что рано или поздно в политике закончится свежая кровь, просто это поколение иначе будет приходить к политике – через волонтерство, молодежные движения – и в какой-то момент им станет не хватать рычагов управления в этих организациях.

– Постмиллениалы видели только путинскую Россию. Это сузило их кругозор?

– Конечно. И тот факт, что они не видели другой России, тоже играет роль в том, почему они не идут в политику. Поколение Z просто не знает другой жизни, не обладает опытом. При этом они сами согласны, что это ограничивает их.

– Насколько идеология постмиллениалов уживается с путинскими скрепами, в частности, с идеей стабильности?

– Скорее у них наблюдается тяга к благополучию без рисков и потерь. Но они всё равно за постепенные изменения, без революций. Они не такие воинственные, как те, кто придет им на смену.

– В процессе подготовки к интервью мне не раз попадались иностранные источники, на которые, в свою очередь, ссылается российская пресса. У нас действительно еще не проводятся серьезные исследования, посвященные постмиллениалам, или мне не повезло?

– Я очень рекомендую послушать цикл лекций профессора философии Волгоградского университета Андрея Макарова. Он изучает постмиллениалов и высказывает много интересных идей про них, в том числе и ту, что это поколение бесчувственных романтиков. Поясню на примере: допустим, тебя разозлили. Чтобы злость перешла в ненависть, ты должен оставить её в себе и как-то с ней жить, а значит, действовать исходя из своей эмоции. «Зеты» испытывают множество эмоций, но не торопятся переводить их в чувства – а вдруг это будет ошибкой? Это давит на них, поскольку перед ними выбор, а они тяжело с ним справляются.

К сожалению, кроме Макарова по-настоящему стоящих исследований на русском языке мне не попадалось, но я допускаю, что они просто прошли мимо.

– Видно ли на горизонте новое поколение и что про него можно сказать?

– Макаров называет их поколением F, но упоминает о них мельком. Подробно и я говорить не могу, потому что им меньше 15 лет, они только начинают играть в социальные игры и их качества пока с трудом просматриваются. Но бросается в глаза, что они будут наглее. Это ребята, которые застали Медведева, второе пришествие Путина, PussyRiot, Майдан, Крым и всё то, с чем ассоциируется нынешняя Россия.

Если поколение Z росло в стабильной обстановке и стремится поступательно идти вверх, как привыкли, то их сменщики попали в «яму», и это наложило на них отпечаток. Они импульсивные, радикальные и не стремятся жить в мире, а также чувствуют себя обособленно. Если постмиллениалы еще не отмежевываются от предыдущего поколения, то «эфы» показывают, что они – дети XXI века, для них 30-летние – уже прошлое. И это поколение с детства привыкло к агрессивной среде и даже находит способ манипулировать через нее. Пик созидательности придется не на них, а на постмиллениалов, недаром их кумир – Илон Маск (прим. авт. – основатель компаний PayPal и SpaceX, миллиардер и изобретатель, в октябре прошлого года заявил о намерении использовать свои ракеты и космические корабли для полетов на Земле вместо самолетов).

Еще у подрастающего поколения будут проблемы с концентрацией внимания и памятью из-за гаджетов. Это то, что я вижу своими глазами на работе каждый день. Если для «зетов» гаджеты – это скорее социальная среда, то для поколения F – главная игрушка. Они там и «бабло поднимают», как они сами рассказывают, и играют в игрушки, и заказывают их в приложениях. Родители этих детей уже присутствуют в беседе в вайбере, как и учителя, а у класса есть как отдельная беседа с учителем, так отдельная между собой. Из-за того, что сообщения всё время всплывают, их рука сама тянется посмотреть: не написал ли кто? От этого очень страдает способность к концентрации внимания. С другой стороны, предыдущие поколения могли с тем же успехом залипать в телевизоре, так что, вполне возможно, всё не так уж и страшно.