Идеальный день от избиркомов
Они наконец сделали так, как им говорили – дали избирателям прийти и проголосовать, а потом на участках, закрытых независимыми наблюдателями, посчитали всё как положено. Такой явки, как в этот раз, избирательные участки не видели уже лет шесть, а то и все десять. Никто никого не брал в заложники, никто не грозил наблюдателям удалением, никто не размахивал перед лицом журналистов телефоном со словами «представьтесь, пожалуйста». Мы увидели идеальный день голосования.
День голосования – это не сами выборы, это их закономерный финал. При зачищенном политическом поле трудно ждать других результатов у главного кандидата. Однако опыт закона, порядка и продуктивного взаимодействия с избирательными комиссиями разных уровней был интересным, полезным и запоминающимся. Его надо помнить и использовать не только на президентских выборах, где результат, увы, заранее известен.
Журналисты были в шоке. Никаких бешеных гонок с участка на участок, никаких безумных нарушений, никаких заложников, никаких избитых на участках членов комиссий, никаких угроз «обвиним тебя в изнасиловании», никаких подозрительных пакетов.
Периодически поступают сообщения о том, что кто-то живой в списках не значится, а в других списках женщина обнаруживает мёртвого мужа. Тут урну переносную спустили на первый этаж, потому что одноногий старик преодолел весь этот лед на пути к участку, а лестницу одолеть не может, а здесь явку не говорят.
УИК № 2, голосование в ПИУ РАНХиГС им. Столыпина. Сигнал от наблюдателя – на переносной урне сломался фиксатор под пломбу, уже когда урна вернулась с бюллетенями. Комиссия пытается урну заново опломбировать. Наблюдатель Василий Пашкин требует урну аннулировать. Приезжаем на место – председатель комиссии Никита Асташкин, молодой и суетливый, организует заседание комиссии. Избиратели не хотят ждать даже пять минут, поэтому председатель просит полицию избирателей на участок пока не пускать. Очередь рассасывается.
Заседание проводят прямо под камеры. Члены комиссии старой закалки не согласны терять 14 голосов инвалидов и пожилых людей, потому что на крышке ушко откололось.
– Но ТИК нам рекомендовал аннулировать урну, – с нажимом произносит председатель, – мы должны всё делать по закону!
И тогда нехотя, но большинство членов комиссии голосуют за то, чтобы её аннулировать. Урну упаковывают в черный мешок, заклеивают скотчем. Асташкин дает отмашку полицейским, и избиратели снова образуют очередь у столов.
А пока комиссия разбирается со вполне себе живым мужем молодой женщины, которая не нашла его в списках, хотя «они всегда тут голосуют вместе».
УИК № 4 и 5, гимназия № 2. Доверенное лицо Ксении Собчак сообщает, что на четвертом УИК к КОИБам (электронной урне) подключена клавиатура. По правилам использования КОИБов, клавиатура должна подключаться только в конце дня, после того как выведен итоговый протокол, чтобы ввести в КОИБ данные, о которых он не знает – количество избирателей на участке, количество пришедших избирателей.
Председатель УИК № 4 Марина Машкова утверждает, что если клавиатуру отсоединить, то отключится и КОИБ. Электронные урны на этом участке работают через раз: когда примут бюллетень, а когда и нет. Тогда комиссия выдает замену. КОИБы настолько всех утомили, что их выключили, достали стационарную урну, а потом все бюллетени считали вручную.
На УИК № 5 доверенные лица Собчак Алексей Лукьянов и Анастасия Москалева обнаружили недоопломбированные КОИБы. Вместо четырех пломб на каждой крышке электронной урны стояло две. При желании, утверждал Лукьянов, отдирая файл, приклеенный скотчем к заднику, можно поднять крышку урны и вбросить туда что угодно.
Председатель УИК № 5 Лилия Беседина развела руками – нам не хватило пломб, вот и... Пока доверенные лица Собчак думали, писать ли им жалобу и в какую именно комиссию, члены УИК нашли недостающие пломбы и опломбировали КОИБы, голосование в которые уже можно было бы признать недействительным.
Подсчёт в УИК № 4 в день голосования выглядел подозрительно. И каково же было наше удивление, когда после нескольких напоминаний следовать процедуре подсчёта члены комиссии стали ей следовать. После требования разобрать баррикаду из стульев, потому что нет такой нормы закона «не стоять ближе, чем за полтора метра от стола», её разобрали. Нам демонстрировали бюллетени, раскладывая их по стопкам за кандидатов. Посчитали даже два утраченных бюллетеня и внесли их в увеличенную форму протокола.
Правда, при вводе в систему ГАС Выборы пропавшие бюллетени снова куда-то пропали.
|
Денис Руденко, юрист, член избирательной комиссии Саратовской области от Павла Грудинина: 50 ПРОЦЕНТОВ – ЯДЕРНЫЙ ЭЛЕКТОРАТ, ПЛЮС 20 С НЕБОЛЬШИМ ПРОЦЕНТОВ АДМИНРЕСУРСА Какие-то итоги подводить рано – надо дождаться статистики, касающейся миграции между участками как по России, так и внутри региона. Но уже сейчас можно сказать, что день голосования 18 марта существенно отличается от дня голосования 10 сентября 2017 года. Избирательным комиссиям разъяснили, что они должны исполнять закон. Члены УИК шли на контакт с наблюдателями. Мелкие нарушения по просьбе наблюдателей устранялись, что раньше бывало крайне редко. Многие вопросы решались посредством телефонного звонка на городской номер УИК. Прекрасно шли на контакт председатель областной избирательной комиссии Владимир Писарюк и секретарь ИКСО Александр Бурмак. Когда редактора ИА «Свободные новости» Татьяну Райс члены избирательной комиссии стали удерживать на участке, потому что она хотела вынести бюллетень, я обратился в ИКСО, там быстро решили проблему. Татьяне принесли извинения и отпустили её с миром. По явке вопросов тоже ни у кого практически не возникало. Многим наблюдателям с правом совещательного голоса позволяли работать с избирательными документами, чего раньше не было никогда. Если те выявляли ошибки, ошибки устранялись. Но, естественно, остаются вопросы. Например, относительно процедуры голосования по местонахождению – то, что можно было сделать, подав заявление через Госуслуги или МФЦ. Раньше это было голосование по открепительным. Сейчас это абсолютно непрозрачная процедура. Члены комиссий с правом решающего голоса сообщают, что количество приписанных к участкам избирателей было небольшое – от пяти до десяти процентов. Но по крайней мере трижды мы фиксировали сообщения о том, что на участки приходили избиратели и обнаруживали, что они вычеркнуты из списков как открепившиеся, хотя никакого заявления не подавали. Их вносили в дополнительный список и давали им проголосовать. Но вопрос – куда именно они прикрепились? Как проверить, не было ли задвоенного голосования? По другим регионам были сообщения о массовом подвозе голосующих по местонахождению. В Саратовской области таких сообщений было немного. Так что ждём статистику, она, возможно, приоткроет нам какие-то тайны. Пока понятно, что на выборы пришло процентов 50 ядерного путинского электората, плюс 20 с небольшим процентов – это админресурс. Говорить о том, что эта избирательная кампания соответствовала букве и духу закона, нельзя. Когда людей сгоняют на участки, чтобы они голосовали за конкретного кандидата, то это отношение к избирателю как к рабу. Екатерина Семенищева, член избирательной комиссии Саратовской области с правом совещательного голоса от Григория Явлинского: КОЕ-ГДЕ СЧИТАЮТ ПО-СТАРОМУ Я не любитель писать жалобы, считаю, что большую часть вопросов можно решить полюбовно. Члены комиссии тоже люди, они волнуются, могут допускать ошибки, недочеты в оформлении. В общем, лучше все мелкие недочеты решать мирным путём. Но на 27-м участке, куда я поехала в пять вечера вместе с доверенным лицом Явлинского Григорием Гришиным, без жалобы не обошлось. Это знаменитый участок, там каждые выборы что-то происходит, от чего наблюдатели психологически страдают. Председатель этой УИК Ольга Темирбулатова. С ней я познакомилась сразу же, как только приехала. Её не устроили ни мои документы, ни то, что я член вышестоящей комиссии. Собственно, меня заинтересовало надомное голосование. В реестре на этом участке на пять часов вечера было зарегистрировано 136 человек. Во-первых, это очень много. Во-вторых, в два часа дня реестр должен был быть закрыт – заявки в него с этого времени уже не принимаются. Были недочеты в оформлении реестра. С первой урной ушли 90 заявлений надомников, в соответствии с ведомостью членам комиссии было выдано 90 + 5 бюллетеней. Это запасные бюллетени на всякий случай. Члены комиссии за полдня успели пройти 90 человек, при этом возвращенных бюллетеней было ноль и испорченных тоже ноль. То есть эти лишние пять бюллетеней или где-то гуляли, или были в урне. Но если они были в урне, то кому они были вручены, если по списку проголосовало 90 человек? Это повод для аннулирования голосования в этой урне. Комиссия на наш интерес среагировала, стали совещаться с кем-то по телефону, и к моменту подсчета голосов они были во всеоружии. После 20.00 на участке остались мы с Гришиным, нас поддерживали наблюдатель от «Яблока» и наблюдатель от Ксении Собчак. Вся остальная толпа людей – я не знаю, откуда они взялись – наверное, там было по два наблюдателя от каждого кандидата, устроили натуральный ор. В общем, доступа к этой урне мы так и не получили. Комиссия допустила массу нарушений при процедуре подсчета. Я пыталась объяснить им, что они нарушают закон, но всё тонуло в гвалте и криках. Мы не стали обострять ситуацию и не пошли на конфликт. Но жалобу в избирательную комиссию Саратовской области я составила. Конечно, на этом участке требуется пересчет голосов. Посмотрим, как отреагирует ИКСО. С Руденко и Никишиным (Александр Никишин, координатор «Голоса» в Саратове, член ИКСО с правом совещательного голоса от Ксении Собчак. – Прим. ред.) мы были на связи. Я до последнего надеялась, что в новых условиях люди по-другому себя будут вести. Мне все абсолютно говорили – звони Писарюку. Но я решила не использовать «телефонное право», о чем очень жалею. Я почему-то посчитала, что новые правила – они для всех. А тут всё превратилось в обычную историю для России и для Саратовской области в частности. Юля Цветкова, УИК № 155, наблюдатель от штаба Алексея Навального (формально от Павла Грудинина): НАВАЛЬНЫЙ ПОПУЛЯРИЗИРОВАЛ НАБЛЮДЕНИЕ Предполагаю, что это были первые честные выборы на этом участке. Считали шикарно: по процедуре, перекладыванием бюллетеней, показывая их наблюдателям. Комиссия сама от себя в шоке была. В первый раз в жизни они так делали. Секретарь и председатель комиссии – «мы же должны соблюдать всю это процедуру, да?» А остальные просто не знали, куда себя деть. В момент, когда поднимают бюллетень, называют фамилию, в нашем случае 900 раз «Путин», все члены комиссии начинали шутить и смеяться – они начали зевать. Капризничали, как дети. Хотели домой. При подсчете обнаружилось, что один бюллетень утерян. Комиссия этого не поняла: стали пересчитывать 900 бюллетеней Путина, а его нет. Коллеги, вы извините, но его могли вынести! И зампредседателя удивляется – как вынести? У меня бюллетени не пропадали. Никто никогда не выносил. Проблема в том, что это мой избирательный участок. И на губернаторских выборах в сентябре прошлого года я бюллетень выносила. Так что такое должно было быть. Они бы знали это, если бы хоть раз считали бюллетени. Я была морально готова к такому количеству голосов за Путина – я же была на надомном голосовании и видела всё это. Но все равно думала, что выйду, сяду на снег и заплачу. Ты заходишь к людям в дом, а они живут в нищете. В условиях, которые унижают человеческое достоинство. Они до участка дойти не могут. И всё равно – я за Володечку, Володечка, работай. Навальный сделал важную с моей точки зрения вещь: популяризировал наблюдение. Я не помню такого масштабного наблюдательского движа. Когда я приходила на тренинги, в нашем штабе каждый раз было не меньше 30 человек. Поэтому комиссии считали честно. Но они включили другие инструменты – у нас было 260 голосовавших по месту нахождения, то есть тех, кто прикрепился к нашему участку, а открепленных было на сто человек меньше. По рассказам других наблюдателей, на многих участках такая картина. Это нарушение закона сохранения энергии. Так не может быть. Конечно, Навальный, предлагая бойкот, рассчитывал не на это. Но как строить прогнозы, когда ты имеешь дело с рабовладельческим строем? Бюджетники зависят от системы на работе, а вечером по телевизору им еще в уши льется изощренная пропаганда. Давайте выключим телевизор и сделаем выборы ещё раз. Нам, независимым от Путина финансово и административно, хорошо рассуждать. А им? Хочется винить и их за то, что они крепостные. Но я все-таки считаю, что виноваты не угнетаемые, а угнетатели. К ним больше вопросов. |