Мама, спаси! И мама спасает

В стареньком кирпичном домике села Милорадовка Краснопартизанского района живет семья, которая сломала границы тоталитарного мини-государства: из психоневрологического диспансера были вызволены два молодых человека и превращены в полноценных людей.

Всего, по данным министерства труда за 2016 год, в российских психоневрологических интернатах по всей стране живут 150 тысяч человек. Реагируя на жалобы правозащитников и заметки в прессе о нарушениях прав пациентов, вице-премьер Ольга Голодец распорядилась заняться реформой системы ПНИ. Окончательных решений пока не последовало.

Село Милорадовка Краснопартизанского района сначала забыл бог, а потом и местные власти. Колхоз похоронили два десятилетия назад, молодежь разъехалась, старики доживают свой век. В стареньком кирпичном домике живет семья, которая сломала границы тоталитарного мини-государства: из психоневрологического диспансера были вызволены два молодых человека и превращены в полноценных людей.

К 63 годам Людмила Андреевна Горюнова считала, что все большие битвы в её жизни уже отыграны: дети выросли, обзавелись своими семьями, появились внуки, пенсии-минималки дождалась. Слава богу, здоровье пока позволяет вести огород и содержать домашнюю птицу. В 1997 году она похоронила мужа, но 14 лет назад судьба свела её с одиноким мужчиной, приехавшим в село.

Сыновья Андрей и Александр живут в населенных пунктах неподалеку. Как-то позвонил старший и сказал возбужденным голосом: «Мам, а давай парня спасем?! Он хороший мальчишка, сгниёт ведь там, в интернате!»

Сын Роман

Роман Ратников родился в 1990 году и с шести лет находился под опекой государства. Многодетные его родители любили алкоголь больше, чем троих детей, за что были лишены родительских прав. Детей раскидали по разным детдомам, кого куда. Роминым домом сначала стала спецшкола-интернат в Турках, а потом Базарно-Карабулакский детский дом-интернат для умственно отсталых детей.

Рома отличался примерным поведением, дружелюбием и самостоятельностью. В базарно-карабулакском детдоме есть свои куры, коровы, свиньи и даже лошади, дети помогают вести подсобное хозяйство, ухаживают за садом. Даже старая сельхозтехника есть: комбайны, ЗиЛы, БЕЛАРУСы. «Мне это, наверно, от отца передалось – он механизатором был», – Роман, когда выдавалась возможность, ковырялся в этих железяках во дворе, сам научился управлять машинами.

В 10 лет Рома увлекся футболом. То, что он дружен со спортом и поныне, заметно по его развитой мускулатуре. Несколько мальчишек тоже разделили его интерес. Кончилось это тем, что детдомовская команда стала ездить на соревнования в Самару, Москву, Санкт-Петербург и три раза занимала призовые места в своей группе в Польше: два раза первое и один раз второе.

Выезды на соревнования запомнились Роману как самое счастливое время за всю детдомовскую жизнь: недели в новой обстановке, можно гулять по городу и знакомиться с людьми – настоящая свобода! За чей счет оплачивались поездки, Рома не знает; возможно, за его – он своего пособия никогда не видел. Как-то педагоги повезли ребят в Саратов, завели в спортивный магазин и купили на всех спортивную форму для соревнований. Однажды привели в ФМС и оформили всем разом загранпаспорта – Рома со счастливой улыбкой показывает новому брату Александру свой загранник, срок годности которого истек в ноябре прошлого года.

Помнит Роман и еще одну коллективную поездку в Саратов – на Алтынную гору. То, что она так много значила, он узнал потом.

В 23 с половиной года (!) Ратникова направили из базарно-карабулакского детдома в психоневрологический интернат (ПНИ) в ЗАТО Михайловское Краснопартизанского района. Жизнь в новом закрытом учреждении стала на порядок строже, чем в предыдущем. Первым делом в ПНИ новичка спросили, склонен ли он к побегам. «Нет, я вообще такое не люблю», – заверил Роман. «Правильно, – поддержали сотрудники интерната. – Уколы и таблетки – оно тебе надо?!»

Как-то Ратников разговорился с санитаром Андреем Горюновым. «Эх, славный ты парень! Жаль, что в таких условиях ты в конце концов станешь настоящим дураком», – бросил санитар.

После смены Андрей пришел домой, походил из угла в угол и решил рассказать матери.

Опекунский бой

Процедура оформления опеки – та еще бюрократическая битва. Людмила Андреевна стала ездить в райцентр как на работу. От Милорадовки до поселка Горного – 55 километров по разбитой дороге и 800 рублей за нанятую машину. Одной пенсии Горюновой хватало на девять таких поездок.

От чиновников, говорит Людмила Андреевна, довелось услышать всякое: были помощь и участие, как от сотрудниц органов опеки Майи Тымирской и Натальи Горбуновой, и сигналы вроде «не по зубам тебе, глупая ты женщина» и «оно вам надо на старость лет?» Но Людмила Андреевна за правду не боялась постоять: в советские времена, когда возглавляла в селе товарищеский суд, защищала права колхозников перед начальством. А когда её, воспитательницу детского сада с 18-летним стажем работы, внезапно уволили, не дав доработать до пенсии два года, – подала на работодателя в суд (иск не одобрили).

«Верила ли я, что всё получится? Верила. Но на всякий случай сказала старшему сыну: «Если что – ты продолжишь». С апреля по август 2014 года я оформляла бумажки, а забрала сына из интерната только в ноябре», – рассказывает собеседница.

Первым делом опекуны подали заявление в суд на восстановление дееспособности. В медицинских справках у Романа значился диагноз «психоневрологическая отсталость». Он прошел медико-социальную экспертизу в Балакове – диагноз не подтвердился.

«Я ведь чего хотела – чтобы Роман полноправным гражданином Российской Федерации стал: чтобы поставил свою подпись в паспорте, устроился на работу, получил жилье как сирота», – объясняет Людмила Горюнова.

Теперь Роман живет в семье Людмилы Горюновой и Ибрагима Искакова и называет их родителями. Устроился механизатором к местному фермеру, на работе его хвалят. «Нас таких в детдоме четверо было, кто увлекался техникой. Один друг живет и работает сейчас в Базарном Карабулаке, другой в Пугачеве, третий там же, в ПНИ». «А что с третьим стало?» – спрашиваю у Романа. «Да буйным стал...» – отвечает он, наклоняет голову и быстро выходит из комнаты, не в состоянии продолжить разговор.

Сын Антон

Через год, в 2015-м, 25-летний обитатель Михайловского ПНИ Антон Сергеев отозвал в сторону санитара Горюнова: «Андрюх, можешь найти какого-нибудь человека, чтобы меня забрали отсюда?» Тот пообещал попробовать – даже нашел одну семью, но в какой-то момент эти люди отказались.

«Был тихий час, мне позвонил Андрей и сказал: «Мама тебя заберет». Я никогда так в жизни не радовался!» – рассказывает Антон. На нем зеленая майка, джинсы и шерстяные носки, связанные заботливыми руками.

«Я тогда подумала: у нас в доме зал и одна спальня, там две койки – а где один, там и второй не помешает! – вспоминает Людмила Андреевна. – В нашем селе у людей был шок».

Антон с Романом ровесники, родились с разницей в один день, познакомились еще в базарно-карабулакском детдоме. Антон, в отличие от Романа, попал туда уже в довольно сознательном возрасте – в 15 лет. Умерла мама, а молодой муж бабки сдал его в интернат.

Привыкнуть к детдому Антон никак не мог и пару раз пытался сбежать из закрытого учреждения. В первый раз его с друзьями гуляющими по улице из окна своего дома увидела детдомовская повариха; второй раз уже преследовали на машинах, в лучших традициях шпионских боевиков. Через два с половиной года Антона отправили в дом престарелых и инвалидов в селе Вязовка Базарно-Карабулакского района, а оттуда спустя полгода перевели в Михайловский ПНИ.

И еще один год бюрократических злоключений: оформление опеки, прохождение медико-социальной экспертизы и снятие несуществующего диагноза, постановка в очередь на жилье для сирот. После обращения к уполномоченному по правам человека Татьяне Журик Горюнова получила персональный «привет» от главы района: зачем же, мол, мимо нас прошли – вот мы, рядом.

В процессе мытарств Горюнова узнала о еще восьми семьях из других сел и соседних районов, которые также взяли под опеку сирот с диагнозами и «сделали их здоровыми». Людмила Андреевна заявляет: «Я бы еще взяла, только по возрасту уже не подхожу, да и силы не те. Но я надоумила одну женщину из села тоже взять. Только начальство интерната сначала дало добро, а теперь идет на попятную – мол, надо подумать. А что там думать – отдайте и всё!»

Андрею Горюнову пришлось уволиться из ПНИ, работать он там больше не смог.

Дом родной

В новогодние праздники маленький домик в Милорадовке полон гостей. Вчера приезжал старший сын Андрей с женой и четырьмя детьми. Сегодня заехал второй сын Александр, механизатор из села Суворино соседнего Дергачевского района, который прошлым летом стал героем сюжета областного телевидения.

Пока мы разговаривали с мамой, Роман накрыл на стол. За обедом показывает мне на телефоне кадры с новогоднего представления в сельском клубе, где ему досталась ведущая роль, и фотографию любимой девушки – симпатичной студентки балаковского медколледжа. «Первым с Женей начал общаться Антон, а я, когда её увидел, сказал ему: «Спорим на что хочешь, брат, что Женя будет моей?» – вспоминает Роман и утверждает, что брат нисколько не обиделся на такое заявление. – Мы с Женей уже всё решили: поженимся и будем жить в Энгельсе в квартире, которую мне дадут».

Антон уехал в Балаково и устроился коммунальщиком, вывозит мусор. На праздники приехал домой со своей девушкой Аней, встречаются они более двух лет. Людмила Андреевна хочет, чтобы по дому бегало много внуков.

Роман и Антон – в числе 6200 сирот области, которые ожидают своей очереди на жилье. В этом году региональные власти планируют раздать квартиры 400 счастливчикам.

[кстати сказать] ПНИ да колоды В Михайловском психоневрологическом интернате проживает около 600 человек, их обслуживает несколько десятков сотрудников. Это второе из двух крупных учреждений в районе наряду с заводом по уничтожению химоружия в Горном. Считается, что трудоустроиться сюда – большая удача. Подопечные живут за высоким забором, за пределы которого выходить нельзя, соблюдают режим, получают четырехразовое питание, имеют возможность заниматься спортом и уделять время досугу. У сознательных пациентов есть мобильные телефоны, которые они получают в строго определенные часы – ведется специальный журнал учета. Вместе в одном заведении живут пожилые люди с деменцией, после инсультов, инвалиды, психически больные, осужденные за совершение жестоких преступлений, люди, страдающие алкоголизмом. Еще одна группа, примерно 40 процентов – бывшие выпускники детских-домов интернатов для умственно отсталых людей, которые попадают сюда по этапу. Дееспособности их лишают разом, по десятку человек за один суд, по достижении 18 лет. Как говорят люди, знакомые с ситуацией, окружение влияет на формирование личности, и спустя годы различий в поведении бывших детдомовцев от других групп уже не наблюдается. По закону интернат забирает себе три четверти пособий подопечных. Чаще всего сотрудники являются опекунами жителей ПНИ и имеют право распоряжаться их имуществом: жилплощадью, средствами на счетах. В прошлом году районный суд приговорил директора Михайловского ПНИ Галину Сергееву к году лишения свободы условно. Пожарная служба оштрафовала её на 6 тысяч рублей – штраф должен был быть выплачен из личных средств, но Сергеева воспользовалась деньгами, аккумулированными в интернате. Никаких кадровых перестановок в руководстве интерната не последовало. Всего, по данным министерства труда за 2016 год, в российских психоневрологических интернатах по всей стране живут 150 тысяч человек. Реагируя на жалобы правозащитников и заметки в прессе о нарушениях прав пациентов, вице-премьер Ольга Голодец распорядилась заняться реформой системы ПНИ. Окончательных решений пока не последовало, а предложенные идеи подвергались критике экспертов.