«Доверять Владимиру Путину просто нельзя – это уже преступление»

На минувшей неделе в России стартовала очередная акция дальнобойщиков. Перевозчики по всей стране протестуют уже два года. Главное требование – отменить систему дорожных сборов «Платон», которая, по мнению водителей фур, грабит не только их, но и всех россиян. «Газета недели» поговорила с одним из лидеров саратовского протестного движения.

Первоначально это интервью не было анонимным. Однако в связи с тем, что российской властью применяются меры давления по отношению к протестующим дальнобойщикам, редакцией было принято решение опубликовать материал без указания имени собеседника и названия организации, членом которой он является.

– С момента запуска «Платона» прошло два года. В каком состоянии система находится сейчас? В минувшем году говорилось, что она почти не работает, хотя компания Игоря Ротенберга получает за неё от государства более 10 млрд рублей в год (см. статью «Платон» почти не виден, но денег просит» в номере от 11.10.2016 г. – Прим. ред.).

– «Платон» всё так же действует не в полном объёме. Контрольные рамки работают, но штрафы за неоплаченный проезд приходят в единичных случаях. Как показывает мониторинг, даже те, кто зарегистрировался в системе, ничего не платят. Потому что «Платон» – это серьёзный ущерб заработку, который у дальнобойщиков и так колеблется на грани выживания. Люди не то что не хотят, они просто не могут отдать лишнюю копейку. Так же поступают и крупные транспортные компании. Об этом прекрасно знают и в самом «Платоне», и в министерстве транспорта. Хотя, как нам рассказывали, система отслеживает и знает каждого, кто едет и не платит. Но, наверное, пока на ситуацию боятся давить. Возможно, это связано с приближающимися выборами.

– По вашим оценкам, какая часть перевозчиков платит «Платон»?

– Процентов 10, не больше. Это из тех, кто зарегистрирован в системе.

– В 2016 году, после поручения президента, транспортный налог для большегрузных машин был отменён. Точнее, платежи по «Платону» разрешили зачислять в счёт его уплаты. Власть снизила налоговую нагрузку, вас это не устраивает?

– Нет, потому что каждый из нас является жителем своего региона. Транспортный налог, который и так обещали отменить после ввода акцизов на топливо, зачисляется в бюджет области. Эти деньги потом расходуются на местные нужды. А «Платон» – это полуфедеральная, получастная компания. Деньги, которые туда собираются, на региональные нужды не идут никак. А я как житель региона не хочу, чтобы мои деньги уплывали в карман какому-то отдельно взятому товарищу, я имею в виду Ротенберга. Как граждан нас это не устраивает. Мы пользуемся теми дорогами и той инфраструктурой, которые есть в нашем регионе, и нам интересно, чтобы они развивалась.

– Но ведь сообщалось, что деньги от «Платона» всё равно передаются регионам. Например, в прошлом году говорилось, что в Саратовской области на них было отремонтировано более 400 дорог...

– Есть и другая информация – скрытая, для внутреннего пользования. Не так давно была опубликована часть переписки министра транспорта РФ Соколова. Один товарищ хотел продать её (новость об этом появилась в минувшем месяце. – Прим. ред.). Суть была такова: чтобы оправдать «Платон», чиновникам надо было срочно создать видимость ремонта дорог. И они, похоже, так торопливо стали это выполнять, что нестыковки пошли ужасные. Вот они говорят, что на деньги от «Платона» отремонтировали мосты, дороги и так далее. А ответить на простой вопрос, сколько у них выходит сметная стоимость ремонта одного километра дороги, не могут. Не могут, потому что в реальности нельзя отремонтировать такое количество дорог и мостов за те деньги, которые они официально собрали. Это уже посчитали многие заинтересованные люди и организации – ну никак не получается! Выходит, что заработали 40 миллиардов рублей, а потратили 60. Вообще, нестыковок там очень много.

– Может быть, перевозчики возмущаются «Платоном», потому что действительно не хотят легально работать? В 2015 году на пресс-конференции Путин говорил, что вам надо «выходить из этих серых схем».

– Я, например, официально зарегистрированный перевозчик. В моём городе большая часть моих коллег – тоже. У каждого из них есть расчётный счёт. Сегодня на рынке перевозок за наличный расчёт почти никто не работает. А счёт в банке ты не откроешь, пока не зарегистрируешься. Лично мне самому неинтересно видеть на рынке серых перевозчиков, потому что они сбивают цены, возят перегрузы и полностью портят картину логистики, которая у нас в стране и так очень-очень слабенькая. «Серые перевозчики» – это просто удобная формулировка. Ты либо «госдеповский гонец», либо «пятая колонна», либо «серый перевозчик» – это из того же набора. Хотя на самом деле нам неинтересно работать с такими схемами.

– А вот я слышал, что «серых перевозчиков» на рынке как раз большинство...

– Я объясню. «Серый перевозчик» работает только за наличный расчёт. Чтобы хоть как-то выжить, дальнобойщик должен возить грузы регулярно, причём быть загруженным в оба конца, потому что возвращаться пустым – не вариант. Даже если перевозчик найдёт себе постоянного заказчика за наличку, найти такого же на обратный путь он не сможет. Потому что возить за наличку сейчас – проблема. Хотя и постоянный заказчик, с которым можно надолго о чём-то договориться, – это тоже что-то из разряда фантастики. У нас ведь многие производства закрыты, объёмы торговли сильно сокращены, все ставки урезаны... Конечно, встречаются «серые» моменты, но это единичные случаи.

– К протестам дальнобойщиков проявляли интерес разные политические силы. Например, в минувшем году с вами очень активно ездил Дмитрий Потапенко (известный предприниматель, в 2016 году баллотировался в Госдуму от «Партии Роста». – Прим. ред.), очень быстро среагировали и сторонники Алексея Навального. С кем-то из них протестующие смогли объединиться?

– С самого начала мы заявляли о себе как неполитическое движение. Мы пытались влиять только на экономику, мы не были против президента и правительства. Мы считали, что они просто не смогли нас услышать. И в тот момент многие партии, увидев в нашем лице реальную силу, захотели прибрать нас к рукам. Мы же всегда сторонились партийной составляющей, потому что понимали, что это станет началом нашего конца. Поэтому разговор с политическими деятелями у нас был такой: мы можем взаимодействовать, помогать друг другу, но никуда вливаться мы не будем. Это касается и Навального, и Потапенко, и Мальцева, который тоже проявлял к нам интерес, и всех остальных.

– Говорите, что протестующие не были против президента. А на днях я зашёл в одну из популярных групп «ВКонтакте», посвящённую протестам дальнобойщиков, и увидел карикатуру, на которой Владимир Путин в короне сидит и играется с грузовиком. Подтекст читается явный. Так теперь вы против Путина?

– Кардинально против. Мы очень сильно разочаровались в этом человеке. Мы думали, что его, может быть, недостаточно информируют, что у него много других дел. Но это было до того, пока мы всё-таки не стали заниматься политикой. Потому что заниматься ею в любом случае надо, иначе она займётся нами. И вот когда мы стали общаться с различными партиями, контролирующими и общественными организациями, то поняли, что нас игнорируют сознательно. Что мы как единица экономического развития страны не интересны. А следовательно, не интересен и экономический рост, а всё, что говорят по телевизору, – неправда.

Никакого подъёма у нас нет – есть полный спад. Нет никакого уважения к конституции – она попирается на каждом шагу. Законы применяются только для того, чтобы наказать неугодных. И с каждым годом это проявляется всё сильнее и сильнее. Видя эту картину, становится понятно, что доверять Владимиру Путину просто нельзя – это уже преступление.

– Некоторые ваши коллеги скептически относятся к, например, «Организации перевозчиков России», которая была создана дальнобойщиками на волне протестов. Так, глава ассоциации «Грузавтотранс» Владимир Матягин говорит, что ОПР сконцентрировалась на «громких лозунгах». А координатор ассоциации «Дальнобойщик» Валерий Войтко вообще считает её руководителей «провокаторами». Что скажете?

– Матягин – это говорящая голова от министерства транспорта. Всё это правительственные люди, которые работают для того, чтобы размыть и расколоть протестующих. Матягин, когда начались протесты, тоже кричал, что «Платон» – это грабёж. Но после встречи с представителями минтранса почему-то резко «переобулся» и стал о «Платоне» умалчивать, говоря, что у перевозчиков много других проблем. Он, кстати, член партии «Единая Россия». А Войтко – вообще не дальнобойщик, а журналист. Никакого серьёзного влияния среди перевозчиков он не имеет, но на него почему-то часто ссылаются СМИ.

– Из всех дальнобойщиков какая часть выходит на протесты?

– «Платоном» недовольны 95 процентов перевозчиков. Из них протестно активных – процентов 15–20. Я, кстати, замечал, что как раз те самые «серые перевозчики», которые ездят с большим перегрузом и портят дороги, платят взятки на постах весового контроля, заправляются ворованным топливом – как раз им сейчас кажется, что всё довольно-таки неплохо. А те, кто старается ездить без перегрузов и платить налоги, – им уже ничего не остаётся. Потому что в расходах на перевозку стоимости самой перевозки уже почти нет, люди иногда себе в убыток ездят.

А ещё «Платон» грабит каждого россиянина, потому что платежи по нему, как и любые другие расходы, включаются в цену продукции, которая попадает на полки магазинов.

– А какие регионы самые активные в протестном плане?

– Москва, Воронеж, Саратов, Ульяновск, Самара... Наша область, наверное, одна из самых активных, если не самая. Есть ещё Дагестан – это вообще отдельная история. Ребята молодцы, нам бы с них пример брать. Там большая часть населения занята перевозками, и они очень сплочённые. У них есть старейшины, которые говорят: «Нужно поступить вот так», и остальные даже не представляют, как это можно не выполнить. А ещё у них есть понятие «мужик – не мужик», которого у нас уже не осталось. У нас люди не хотят ничего делать, нести за что-то ответственность – день прошёл, и ладно. Многие просто боятся. Честно скажу, дагестанские ребята посмелее будут.

– Есть мнение, что дальнобойщики – это как раз та категория людей, которые до «Платона» готовы были разгонять митинги оппозиции с монтировками в руках. Теперь их психология действительно как-то меняется?

– Да. Я и сам был ярым сторонником Владимира Владимировича. До какой-то поры я ходил в розовых очках и упорно не хотел верить тому, что про него говорилось плохого. Я до последнего доверял ему. У других протестующих мировоззрение тоже трансформируется. Люди начинают задавать себе вопрос: «Почему всё это происходит?». Когда ты сам начинаешь искать ответ – он не радует. Мне, например, пришлось кардинально поменять свои взгляды, хотя я очень этого не хотел и сопротивлялся этому до конца. Поэтому я понимаю многих людей, которые считают, что Путин – наше всё. Наверное, в своих рассуждениях они ещё не дошли до той точки, которую уже прошёл я. А может быть, и не хотят доходить. Я кого ни спрошу: «Ну вот что такого делается хорошего?», в ответ слышу: «Лишь бы не было войны».