Уроки биологии

Внука своего я ждал с нетерпением. Но он всё не шел и не шел. Хотя и обещал. Внук был мне очень нужен: предстояло обсудить несколько вопросов, несомненно, важных для будущего нашего народа и всей страны. Я понимал, что он будет спорить со мной, умничать и насмехаться. Но также я помнил: кто-то умный сказал, что истина рождается только в споре. Можно сказать, я даже жаждал этого спора.

Над всей Сабуровкой безоблачное небо

Пришел внук неожиданно рано. Протиснулся в маленькую мою кухоньку, бросил на табурет мокрую куртку.

– Туман такой, что и черта не видать, – пробурчал он недовольно.

– Везде туман, – ответил я, – по всей области. Только в Сабуровке нет тумана, и никогда не бывает. Сам Вячеслав Викторович отметил этот положительный факт.

Внук сразу же полез с вопросами:

– Случай, дед, а ты не думал, отчего так: везде туманы, и только над Сабуровкой безоблачное небо? Может, твой Вячеслав Викторович играет в этом какую роль? Например, силой воли разгоняет туман? Или он, как солнце – приезжает, и мгла рассеивается?

Я отрицательно помотал головой. Нет, я не отрицал ни в коем случае возможности благотворного воздействия спикера Госдумы на погоду, просто над этим интересным фактом я еще не думал. Но с тем, что такой замечательный человек, как наш великий земляк, может разгонять тучи и заставлять солнце светить ярче, я согласился сразу.

Глоток слюны

– Тут такое дело, – начал я осторожно подбираться к главной теме, – хочу я написать письмо куда следует и в более высокие инстанции. Но прежде хочу с тобой посоветоваться, уточнить некоторые мои мысли. Поможешь?

– Завсегда, – ответил внук, устраиваясь на табурете, – я, как юный пионер, всегда готов. Тем более заняться таким благородным делом, как писание в инстанции бессмысленных писем. Им делать нечего – пусть разбираются.

– Почему это бессмысленных писем? – поспешил обидеться я. – Очень даже много мыслей накопилось у меня.

– Излагай, – бросил внук и с недовольным видом отхлебнул из стакана: – Опять пакетики по второму разу завариваешь?

– При чем тут чай, – взвился я, – когда страна в опасности!

– Как, опять? Ну давай спасать.

– Слыхал про новые происки врагов?

– Неоднократно и постоянно! – отрапортовал внук. – Про какие?

– Про те, о которых сам товарищ Путин говорил, что враги похищают наш биологический материал. Слюни там и прочее.

– Так ты не плюйся где попало, сглатывай слюну-то, – внучок принялся свои шутки шутить, – и сортир во дворе заколоти – не ровен час, прокрадется и туда коварный враг.

– Ты зубы не скаль, дело крайне серьезное, – поставил я его на место. – Плеваться мы перестать не можем, это наше коренное, исконное. Надо подумать, зачем враг собирает все эти слюни и сопли. Слыхал, в Мурманске тонну слюней хотели за границу переправить? А ведь там военные гавани наши, боевые корабли стоят. Представляешь, что могло бы быть? (От редакции: Евдоким преувеличивает. Мурманская таможня пресекла вывоз в Норвегию 430 проб слюны.)

– А что, слюни военного как-то отличаются от гражданских? – тут же перебил меня внук. – Не знал. Но ты, дед, продолжай, тема очень забавная.

– Ты хоть понимаешь, для чего это делается?

– Читал кое-что. Много смеялся.

– Смешного тут нет ничего! Хотят враги на основе этих материалов придумать новое биологическое оружие, чтобы превращать нас в зомбей.

– В кого?

– Ну этих самых, живых мертвяков.

Внук ответил по своему обыкновению непонятно:

– «Ходячие мертвецы»! Девятый сезон. Только в России, Карл!

(От редакции: «Ходячие мертвецы» – популярный американский зомби-сериал. Карл – один из его героев. Его имя стало интернет-мемом. Представляешь, Карл!)

– Сам ты Карл, – остановил я этого насмешника. – Об этом сам Онищенко Геннадий Григорьевич говорил. Мол, расколдуют наш ге... ге...

– Геном, – подсказал внук.

– Вот это самое слово, – подхватил я и, заглянув в заветную тетрадь, прочел мудреные слова товарища Онищенко: – «Сегодня мы уже говорим не о биологическом оружии, а о генетическом оружии».

– Я всё понял! – громко сказал внук, а потом понизил голос до шепота и наклонился ко мне:

– Американцы хотят придумать генетическое оружие против наших дураков. Страшной силы удар. Депутатов, министров почти не останется, представляешь?

Я реально испугался и спросил только одно:

– Я-то уцелею?

– Ты – в обязательном порядке. Ты у нас голова!

Гены товарища Радаева

Я был обрадован такой высокой оценкой своих умственных способностей и потому сразу продолжил развитие темы.

– Оружие против нас – это только одна сторона медали. Есть и другая, но об этом мало кто догадывается. Я и звал тебя затем, чтобы обсудить другой вариант биологической диверсии. Обсудим, а потом ты мне поможешь написать письмо куда надо.

– Дед, похоже, я тебя переоценил, – обидел меня внук. – Ладно, не дуйся, слушаю тебя. В чем вражьи козни?

– Ты же знаешь, что наш народ самый великий. Почему? Потому что особенный у нас ген. И есть у него лишний, – я замялся, – лишний хром... Нет, лишний хрен...

– Да ты что?! – внук аж подскочил на своей табуретке. – Точно есть? Откуда знаешь?

– Не о том ты думаешь, – поморщился я, – просто слово мудреное, я его никак запомнить не могу, в тетрадку записал куда-то и не найду никак. В общем, про этот лишний хром или хрен еще товарищ Мединский говорил, Владимир Ростиславович.

– А-а-а, – протянул внук, – это ты о лишней хромосоме. Так это же полный бред. Мединский твой такой же генетик, что и историк. Никакой.

– Не тебе судить, – отрезал я. – Ты дальше слушай. Лишняя эта штуковина у нас есть – это раз. Потом, у нас в крови есть, как сказал товарищ Володин, наши базовые ценности.

Я по тетрадке их перечислил:

– Семья, вера, сплоченность, Родина и, конечно, справедливость.

Ещё зачитал, но уже слова самого Владимира Владимировича про генетический код россиян. «Бережное отношение к Родине, забота о ней, верность искренней дружбе и неприятие какого-либо давления извне». Всё это у нас в крови, и потому мы лучше всех!»

Внук посмотрел на меня с каким-то удивлением, потом сказал:

– Ты знаешь, был один господин, который тоже увлекался теорией превосходства своего народа над другими. Адольфом его звали, и кончилось это очень плохо.

Но меня было уже не сбить. Я продолжал уверенно гнуть свою линию.

– Знаешь, какой генетический код у пиндосов? Молчишь – значит, не знаешь. У них в этом самом коде расизм, агрессия, стяжательство и другие гадости. Потому они загибаются. Вот ихнее ЦРУ и замыслило украсть у нас этот самый генетический код и пересадить своим, пока Америка окончательно не развалилась.

Внук – странное дело – ничего не возражал, он смотрел на меня, приоткрыв от удивления рот. Я вошел в раж.

– Слышал, что товарищ Путин приказал охранять Валерия Васильевича, нашего народного губернатора, Росгвардией? Думаешь, это от террористов? Так их недавно переловили всех.

Только тут внучок влез в разговор:

– Не всех переловили, а только одного. Страшный такой террорист, в одиночку хотел захватить площадь, правительство и еще зачем-то почту. А сам не знает, с какого конца ружье заряжают. Навешали на мужика черт знает что.

– Тебя не спросили, – поставил я на место этого болтуна. – Органы не ошибаются, раз взяли – значит, виноват.

Внук вздохнул и пробормотал себе под нос: «И вы, мундиры голубые, и ты, послушный им народ».

Я не стал обращать внимания, потому как стремился донести до него свою главную мысль.

– Думаешь, зачем приказано усилить охрану товарища Радаева? Ты даже догадаться не можешь. Для того его будут лучше сторожить, чтобы враги не похитили его биологический материал, его генный код. Потому как в этом коде – мудрость, трудолюбие, уважение к начальству. Не дай бог украдут, вошьют своим сенаторам или рыжему своему президенту. Представляешь, что будет?

– Это-то я как раз хорошо себе представляю, – ответил мне внук, – полный кирдык тогда Америке будет.

Ненаписанное письмо потомкам

Внук, снова поморщившись, отхлебнул чая:

– Ну и гадость, скажу тебе. Ладно, давай сменим тему. Закончим этот урок биологии, тем более, ты всё равно двоечник, хрен с хромосомой путаешь. Ты лучше скажи, сто лет революции отмечал?

– А то как же.

– А вот Путин не отмечал.

– Ну и мы потихоньку, собрались у Петровича в сарае, как большевики на маёвке, пока не разогнали нас.

– Полиция?

– Зачем полиция, – обиделся я, – жена Петровича со снохой пришли.

– Да, мельчают нынче революционеры, прямо беда, баб испугались. У меня к тебе вопрос: когда комсомольцы в 67-м году письма потомкам писали, ты участвовал?

Я стал вспоминать. Получалось, что ФЗУ я уже закончил, к «хозяину на зону» еще не приехал. И про письма такие ничего я не знал.

– Нет, – ответил я с печалью, – не писал я таких писем. Я тогда несознательный был, упустил момент.

– Не горюй, – подбодрил меня внук, – ничего не поздно. Мы сейчас с тобой такое письмо напишем в момент.

– Я что с ним делать будем, куда пошлем?

– Вообще полагается, – стал объяснять мне внучок, – письмо такое положить в капсулу и заложить где-нибудь.

– Как заложить?! Куда? Ту думай, что говоришь. Вот будем мы капсулу закладывать, а нас и поймают, решат, что террористы. Не оправдаешься потом.

– Это ты прав – не оправдаешься. Хорошо, придумаем чего-нибудь. Разместим в сети с пометкой не читать до 2067 года. Не это главное. Вопрос – что написать. Давай так: я буду писать, а ты, если не согласен – поправляй.

Он достал телефон и ловко – одним пальцем – стал тыкать в экран и читать мне вслух, что получилось.

– Дорогие господа потомки!

Слово «господа» меня покоробило, но я промолчал.

– Дорогие господа потомки! Мы верим, что в далеком 2067 году вы живете в самой прекрасной области нашей процветающей страны. Губернатор Радаев мудро ведет вас к новым успехам. Начальник общественной палаты Ландо активно решает все вопросы. На выборах под руководством товарища Писарюка самая правильная партия набирает по 102,2 процента. Аэропорт в Сабуровке стал самым крупным в мире и принимает космические корабли со всей Вселенной. Широкой лентой протянулся ваш пляж от Затона до Увека. Поднят ледокол «Саратовский» и там устроен музей Славы. На ваших дорогах нет ям, а в некоторых местах даже есть тротуары.

– Стой, – прервал я его, – по-моему, ты пишешь это письмо с целью издевательства и насмешки.

– Да ты что, дед? – возразил он. – Как можно? Всё от чистого сердца и открытой души.

– Не верю. Не буду я его подписывать. И тебе не советую.

– Как хочешь, – легко согласился он и стал собираться. – Меня недели две не будет, в Баварию хочу съездить, Мюнхен, Регенсбург. Говорят, там очень красиво и пиво замечательное.

– Ты смотри, осторожнее там, – напутствовал я внука. – За биоматериалом следи, чтобы, значит, никто не покусился.

– Непременно, дедуля, – отвечал он, – я всё назад привезу. Ни капли там не оставлю.