Ирина Мампория: Наше образование не признается в мире, потому что одноязычное
Россия находится на 34-м месте из 72 стран в международном рейтинге знания английского языка EF EPI (EF English proficiency index) с пометкой «низкий уровень владения». «Корреляция между уровнем владения английским в стране и её валовым национальным доходом на душу населения, качеством жизни остается ярко выраженной и прочной», – утверждается в исследовании. Английский, как и другие иностранные языки, россияне вроде бы стремятся изучить, но дается он большинству нелегко.
Заместитель директора по международному сотрудничеству и инновациям билингвального образовательного центра «Б.И.С» Ирина Мампория объясняет, почему выпускники российских вузов уступают конкурентам на международном рынке труда, и подчеркивает значимость двуязычного образования.
– Ирина Феликсовна, поясните, пожалуйста, что подразумевает под собой билингвальное образование?
– Билингвизм бывает двух видов: естественный и искусственный. Если мы говорим о первом, то изначально это была технология, разработанная для того, чтобы дети из семей мигрантов как можно быстрее погружались в среду той страны, в которой они проживают.
Нужно сказать, в мире не так много центров билингвального обучения. В Европе это прежде всего Германия, потому что в этой стране много волн мигрантов и сложились свои модели, как быстрее социализировать детей мигрантов в обществе.
Уникальная система многоязычного обучения разработана в Люксембурге. Как известно, в Люксембурге нет своих университетов, поэтому задача школьного образования – подготовить детей к поступлению в любой из вузов Европы. В начальной школе их обучают на родном языке, потом французский и немецкий, и английский как иностранный.
И еще один из билингвальных центров это Канада. Но если европейские программы пытаются сохранить родной язык, то канадские программы основаны на иммерсии, полном погружении.
– А в России есть такая практика?
– У нас традиции билингвального обучения были заложены больше ста лет назад. Та ситуация, когда детей из аристократических семей обучали иностранцы, тоже не что иное как билингвальное обучение, только это билингвизм искусственный: иностранный язык (преимущественно французский) прививался искусственно.
В советские времена были школы с углубленным изучением иностранного языка, дети изучали два языка в союзных республиках. Но была большая проблема: владеющих национальным языком и их детей настолько переучивали на русский язык, что они забывали свой родной. Если очень переусердствовать с билингвальным обучением, может произойти смена родного языка. Сейчас пытаются отмотать пленку назад и бьют во все колокола, чтобы сохранить национальную культуру и национальный язык народов России.
Потом это было забыто, и с середины 90-х билингвизм стал возрождаться. В 1994 году делегация саратовского педагогического института поехала на стажировку в Германию, где познакомилась с профессором Руппрехтом С. Бауром – заведующим кафедрой немецкого языка как второго родного и иностранного, одним из ведущих лингвистов Европы. Профессор Баур и привез традиции билингвального обучения в Саратов.
Мало кто помнит, что в Саратове проводился эксперимент по билингвальному обучению. Было несколько пилотных учебных заведений: гимназия № 1, лицей № 37, средняя школа № 56 и средняя школа № 18, в которых внедрялось билингвальное обучение на немецком языке по музыке, физкультуре, труду и природоведению. На тот момент уже работала система создания билингвальных учебных материалов, и я, будучи студенткой третьего курса, влилась в эту систему – с моим научным руководителем Татьяной Николаевной Ступиной мы начали составлять билингвальный учебник по математике.
– Для высшего образования в нашей стране такую билингвальную модель пробовали применять?
– В Саратове сейчас билингвального обучения нет ни в одном вузе, хотя на географическом факультете СГУ в течение многих лет было билингвальное направление. Билингвальное обучение есть в вузах Волгограда, Пятигорска и Казани. Однако есть два «но»: либо это педагогические факультеты и факультеты иностранных языков, где готовят специалистов-лингвистов, либо эти направления позиционируются как билингвальные, а на самом деле там просто часть лекций читается на иностранном языке.
– А в чем разница?
– Разница в том, что у нас учат иностранному языку в отрыве от тех специальностей, которые студенты изучают по своей основной программе. А при билингвальном методе два языка в процессе обучения задействованы одновременно. Можно отдельно зубрить иностранные слова, грамматику и так далее, а можно с достаточно низким уровнем языка начать погружаться в билингвальное обучение.
В билингвальном учебнике комбинируются части текста на русском и иностранном языке, важные слова подчеркнуты, другие выделены курсивом. На начальном этапе обучения соотношение русского и иностранного языков может быть 80 к 20 процентам, и постепенно оно доводится к 100-процентному иностранному контенту.
В Саратове, кстати, вышло единственное пока во всей России билингвальное учебное пособие по экономической дисциплине.
– С учебниками понятно, а как должно проходить билингвальное занятие – преподаватель тоже говорит поочередно на двух языках?
– Да. И это еще одна проблема, которой мы тоже сейчас активно занимаемся – кадры. Нет преподавателей, которые могут читать лекции на иностранном языке. Должен быть либо лингвист, очень хорошо разбирающийся в том предмете, который ведет, либо специалист в определенной сфере, очень хорошо владеющий иностранным языкам.
– Кого найти проще?
– Лингвисты об этом спорят очень много лет. Сейчас все приходят к выводу, что все-таки специалист должен владеть иностранными языками на высоком уровне. Специалиста легче обучить иностранному языку его профессиональной отрасли.
Но о чем можно говорить, если у нас в некоторых вузах преподавание ведется по учебникам 80-х годов?! Лексика устарела безнадежно. Преподаватели должны делать одно и то же (шаг влево, шаг вправо – расстрел), а в учебниках нет ни практических задач, ни кейсов – кроме пояснения, что экономика это экономика, а менеджмент это менеджмент.
– Удивлена, что такой достаточно простой метод обучения так сложно внедряется в наше образование. Быть может, билингвальный метод – всего лишь один из способов изучения иностранного языка и сегодня популярны другие?
– Я стараюсь не комментировать то, что сейчас происходит в сфере иноязычного образования. Но заметила тенденцию: языковые школы обещают научить с нуля разговорному английскому в максимально короткие сроки – за три месяца. При этом по количеству часов это сравнится с двумя годами обучения на бакалавриате. Вот и сравните: дойти до уровня, чтобы заказать кофе – или пойти работать с дипломом о высшем образовании. В Саратове, я бы сказала, не так много школ, которым можно довериться в плане изучения иностранных языков.
– Кстати, по поводу высшего образования в России – кажется ли оно вам качественным?
– Когда сломалась советская система обучения и мы внедрили двухуровневую систему по Болонской конвенции, то в голове своей ни преподаватель, ни руководитель, ни студент на неё не перешли. Болонская конвенция подразумевает самообразование: допустим, 130 часов аудиторной работы, и в два-три раза больше часов студент должен тратить на самостоятельную работу. Студент должен учиться дома, а преподаватель должен его направлять и корректировать. А у нас как была система вдалбливания на занятиях, так она и осталась, только вместо 200 часов мы получили 130. Наши вузы, к сожалению, не могут обеспечить студентов теми знаниями, которыми должны.
Даже на профильных специальностях, где изучают иностранные языки, с тем количеством часов, которое осталось, получается выпускать в лучшем случае специалистов с уровнем владения B2 (выше среднего). Сейчас многие педагоги, которые устраиваются на работу в школу, приходят к нам подтягивать свой иностранный.
Наши бакалаврские и магистерские программы потому-то и не признаются в мире, что они одноязычные. Если говорить про международную систему, выпускник бакалавриата должен владеть иностранным языком на уровне C1. При этом даже музыкантов не берут играть в оркестр, если у них нет подтвержденного уровня минимум В2 (хотя, казалось бы, ноты и дирижерская палочка это международный язык). Эту порочную систему сломать трудно, но мы пытаемся. Введение хотя бы одной билингвальной дисциплины в год на любой специальности даст нам хороший B2 на выходе.
– Понимают ли в университетах важность изучения иностранного языка?
– Приведу пример. Мы попросили руководство ряда вузов разрешить нам довести до студентов их возможности в рамках билингвального образования. Нас очень хорошо приняли в аграрном университете, в СГУ, но в техническом университете заявили, что в наших услугах не нуждаются. Но мы свои услуги не вузу предлагаем, а студентам.
Я бы даже не назвала это услугами – скорее, это рассказ о возможностях. Например, наши студенты – выпускники РГТЭУ, ездили на стажировку в Германию. Мы подобрали им билеты, нашли жилье. Студенты получили колоссальный опыт, занимаясь разработкой успешных маркетинговых стратегий на кафедре профессора Хендрика Шредера, одного из лучших практикующих маркетологов Германии. Не успели мы вернуться из Эссена, как их тут же разобрали на практику все наши ведущие международные предприятия. Те компании до сих пор благодарят нас за сотрудников.
Наша цель – чтобы наши саратовские выпускники были конкурентоспособны на международном рынке труда, чего сейчас, к сожалению, нет. Сегодня конкурентоспособны очень немногие – те, кто сами, за свой счет, за счет родителей ездили на какие-то курсы и стажировки.
Если студент учится на двух языках, у него уже есть какой-то навык в иноязычной исследовательской деятельности, это дает возможность подать заявку на грант, и, выиграв его, человек получает колоссальный опыт проживания в другой стране. Я сама на 4-м курсе ездила на стажировку в Германию на шесть месяцев, а вообще провела там около двух лет – у меня до сих пор друзья по всему миру!
А еще после такого опыта формируется глобальное мышление. И если оно есть, то человек может какие-то свои рабочие проблемы решить на другом уровне. Прибавьте к этому отличное владение профессиональным языком определенной сферы, и вы получите того специалиста, которого хотят видеть международные работодатели.
– Верите ли вы в то, что у одних людей есть способности к языкам, а у других нет?
– А вы верите в то, что у одних людей есть способность к пению, а у других нет? Как любого человека можно научить более-менее нефальшиво петь, так и любого человека можно научить достаточно хорошо говорить на иностранном языке. Другое дело, что если у человека есть способности к языкам – тогда новые навыки обретаются быстрее.
Я всем говорю, что когда вы учились ходить, вы же падали, спотыкались, разбивали себе коленки, но вы же не говорили себе: это не моё, мне сложно. Когда мы учимся водить автомобиль, мы путаем передачи, не понимаем, куда крутить руль, как ориентироваться по зеркалам – но всё равно в конце концов осваиваем эту технику. Так же и с иностранными языками.