Юлия Марьина: Я найду что угодно, чтобы ребёнок остался в семье

Волонтерская организация «Весна» уже год участвует в экологических акциях «Зелёного быка». Пока «Зелёный бык» собирает вторсырьё, волонтёры «Весны» собирают вещи для мам, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, и их детей, а также для отказничков, находящихся в детской больнице Энгельса, для детей, живущих в приюте «Надежда» и т.д. С организатором и идейным вдохновителем «Весны» Юлией Марьиной мы довольно долго договаривались о встрече и в итоге встретились прямо на акции. Так что она «одной рукой» давала мне интервью, а «другой» руководила волонтёрами и решала возникающие по ходу вопросы.

– Мы работаем с тремя больницами, двумя приютами, плюс подшефные мамы – их у нас 37, и больше 60 детей. Для кризисного отделения Центра помощи семье и детям на Зенитной, 14, вещами, которые приносят на акции, мы помогли заполнить банк вещей. В центр иногда поступают женщины с младенцами из родильного дома. Бывают ситуации, что им с детьми просто некуда идти. Соцработники ведут их до самых родов, а потом забирают в центр. Дважды для таких мам мы собирали «коробку малыша». А за два года работы мы таких коробок собрали 11.

– Чем эта коробка наполняется?

– Проект, который работает в других городах России, вырос из финского проекта и предполагает коробку 60 на 40 см, в ней 29 вещей, необходимых ребёнку на первые полгода жизни. У нас не так. Мы стараемся «упаковать» младенца по максимуму: найти ему коляску, собрать одежду на несколько сезонов – комбинезоны, ползунки, распашонки. Плюс конверт, одеяло, пелёнки, клеёнки, подгузники, средства гигиены, аптечку малыша. Подгузников покупаем сразу штук двести. Всё это собирается под кураторством социальных работников и используется по назначению.

– Как возникла волонтерская организация «Весна»? Это же ты её придумала? Почему?

– Когда я родила свою дочь, мы в первый месяц попали в Энгельсскую детскую больницу на обследование. Там есть палата с отказниками. Она отдельная, но стены стеклянные. И вот мы, только что родившие мамы: чуть свой пискнул, ты ему восемь танцев с бубном станцевала. И отказники – месяц им, две недели, недоношенные – просто лежат и плачут. Я с процедур, на процедуры – мимо этой палаты. С точки зрения медицинского обслуживания там всё замечательно: обследования, массажи, электрофорез, медикаментозное лечение, если нужно. Но им так не хватает материнских рук!

Тут ещё эмоциональный момент: у меня первый долгожданный ребёнок, его ждали все мои родственники, я вся на эйфории, звезда. А для медперсонала и я, и моя дочь – просто два пациента из постоянного потока. Они относятся к нам со спокойным равнодушием. В тот момент, когда я начинаю задавать им вопросы про отказников, отношение меняется сразу же. Я помню, как они мне сразу в глаза начали смотреть. Можно сказать, что у медсестёр иммунитет... Да нет его. Они же женщины. Для них эти отказные дети – постоянная, бесконечная боль. А я спросила-то всего – «вам нужны пелёнки?». Оказалось, нужны. У них есть необходимое обеспечение. Но всегда лучше, когда кроме необходимого есть еще запас. Это прежде всего помощь персоналу. Им легче ухаживать за детьми, проще проявлять любовь.

– Я понимаю твой порыв, пеленки, клеенки – это важно, но...

– ...но руки, телесный контакт это не заменит, да. И это отдельная боль. Это карантинная зона, и туда никого не пускают, чтобы не заразить детей, у которых ещё не сформирован иммунитет.

– Недавно в соцсетях мне попалась история про израильские больницы, где есть волонтеры специально для таких деток с тяжелыми патологиями. Для того чтобы песни петь и на руки брать.

– У нас эту нишу заняла епархия – сестры милосердия. Правда, они приходят в больницу к детям постарше. Там есть специальная отказническая палата. Она оформлена по-другому: стены в ярких рисунках, много игрушек. Мы в эту палату покупали бумбокс, чтобы детям включали музыку, приносим игрушки, передаем одежду и карандаши с бумагой. Чтобы стать сестрой милосердия, нужны прививки, медкарта, беседа с батюшкой. Сестры приходят в больницу днем, играют с малышами, занимаются, гуляют с ними по возможности. На ручках держат. В шесть часов уходят. Конечно, дети ревут. Одна из наших помощниц передавала в палату телевизор, чтобы их хотя бы мультиками отвлекать. Считается, что это не самый лучший способ, но хоть какое-то отвлечение.

Понятно, что любые подобные меры – это меры недостаточные для детей, которые растут без родителей. Единственное спасение – только забирать их в семью. Поэтому и родилась идея по поддержке одиноких мам в трудной жизненной ситуации, чтобы у них было всё необходимое для ухода и питания ребенка: мы их не уговариваем, это опасно, соцработники говорят, что если мама не в состоянии заботиться о ребенке, он всё равно попадет в дом малютки. Не сейчас, так через год. А сделать так, чтобы не возник вопрос об изъятии, когда пришли соцслужбы, мы можем. Мы только с жильем не помогаем.

– У тебя есть какая-то статистика, как меняется количество детей, от которых отказываются – увеличивается, уменьшается?

– У меня – нет. Я знаю, что при роддомах и детских больницах работают психолого-социальные службы, и им иногда удается предотвратить отказы. Они спрашивают нас: если удастся уговорить маму не отказываться от ребёнка из-за трудного материального положения, вы же нам поможете? Если мама этого искренне хочет, я найду любое количество пелёнок, подгузников, чего угодно, чтобы только ребёнок остался в семье!

– Как волонтерская организация «Весна» развивалась? Сначала ты увидела отказников и спросила про пелёнки, а дальше?

– Для начала сама собрала в больницу подгузники, пелёнки, средства гигиены, одежду. Сфотографировала это и выложила в «Preggi» (эта социальная сеть для мам сейчас называется Mom’s life) с запросом, что вот это всё нужно для отказников в больницу. И оттуда посыпалось: у всех же есть чем поделиться. Потом уже стала использовать для объявлений другие платформы – Инстаграм, Фейсбук, ВКонтакте.

Сначала я два пакета в больницу отвезла, потом пять. Потом десять. Потом в какой-то момент мне заведующая отделением сказала: спасибо, давно у нас такого не было, но шкаф полон. А вещи всё везли и везли. И моя мама, которая тогда работала директором Энгельсского колледжа промышленных технологий, предложила помочь одной из студенток. При колледже есть общежитие, там 53 места для сирот и опекаемых. Они совсем молоденькие и очень быстро начинают пытаться строить личную жизнь. Получается не у всех. Стали помогать тем, у кого не получилось. Студентам одеждой помогаем тоже – подросткам 16–18 лет. В общежитии есть кураторы, они забирают подростковые вещи и раздают ребятам.

– Зачем вы им помогаете?

– Это в основном опекаемые и сироты. Мама рассказывает: «ты не поверишь, я прихожу к этим пацанам, а у них из еды только лук лежит». Они живут на пособие – получили свои шесть тысяч, купили джинсы или телефон, и на месяц у них еды нет. Никакого финансового планирования в голове.

– Значит, перед детскими домами не стоит задача научить воспитанников финансовому планированию.

– Там не стоит задача даже научить их чай заваривать. Это же известный факт: ребёнок из детского дома не знает, откуда берётся чай, не знает, что надо заварку кипятком заливать, потому что у него чай в столовой готовый в стакане стоит. В плане социальной работы это поле непаханое по всей России и странам СНГ.

Из этого общежития у нас появилась первая подшефная мама. Потом вторая, потом третья. И как-то оказалось нам несложно находить женщин, которым нужна поддержка. И те, кто готов поддержать, тоже откликались. Например, у нас в организации на общественных началах работают юрист, два психолога, специалист по грудному вскармливанию.

– У тебя нет ощущения, что ты расхолаживаешь этих мам? Что ты их вроде как на иждивение посадила?

– Я этот вопрос себе миллион раз задавала. Но ты знаешь, миллион долларов этим мамам никто не даёт. Денег они от нас не получают ни копейки. Чем мы их расхолаживаем? Б/у вещами? Пачкой подгузников в месяц? Необходимым количеством смеси для ребёнка? Мне в таких ситуациях детей жалко. А ситуации бывают очень тяжелые. У девочки никого нет, она живёт в общежитии, три тысячи пособие, сухпаёк, и она своего малыша девятимесячного кормит разведенной сгущёнкой. Мы её на иждивение посадили? Скорее, ей отдышаться дали и выход показали. Все эти мамы – наши мамы – они классные девчонки. Многие – умницы. Да вон они сами сейчас помогают вещи сортировать.

– Эти волонтеры, которые там сейчас работают, – это..?

– Да, некоторые из них – это наши мамы. Сначала мы помогали им, а теперь они помогают нам.

– А с какими трудностями ты сталкиваешься?

– Иногда жаловаться хотят – одна бабулечка на акции приходит, требует у волонтёров вещи для себя, грозится, что будет звонить в инстанции. Мне очень интересно, где у нас инстанции? Иногда спрашивают: а где у вас офис? Отвечаю: офис у меня на балконе. Можете звонить мне на балкон, если получится. Иногда возмущаются: мне неудобно везти вам вещи. Неудобно – так мусорка рядом с вашим домом. Она удобная. Если вы хотите доброе дело сделать, сделайте его. Если не хотите, не делайте.

– Помимо акции есть же какие-то пункты постоянного сбора вещей?

– Да, есть. И за это им огромное спасибо!

– Сколько, приблизительно, требуется в месяц денег, чтобы закрыть потребность в смесях, лекарствах и подгузниках подшефных мам с детьми?

– Два года назад хватало и пяти тысяч рублей. С каждым месяцем мы помогаем всё большему количеству мам, поэтому и потребность в деньгах постоянно растет. Сейчас мы ежемесячно покупаем смесь для 14 детей. Одна коробка 700 г стоит 450–500 рублей, в месяц каждому малышу надо 4–5 пачек. Итого 28000 рублей требуется только на смесь. Раньше обязательно покупали смесь и подгузники, сейчас на подгузники не всем хватает. Ежемесячно ищем новые ресурсы, рады любой помощи!

– Какой опыт тебе дала волонтерская работа? Какие вопросы перед тобой поставила?

– Глобальный вопрос. Иногда кажется: я просто собираю одежду и раздаю другим женщинам. Когда им шибко тяжко, я еще им еду покупаю. Точка.

На самом деле не так, конечно. Я вижу, как эта идея людей объединила. Как разные люди заботятся друг о друге – одеждой, деньгами, ресурсами. И что за этим всегда стоит личная история. «Весна» – это не только я, не только Инна Чертушкина, Катя Васильева и Лиза Котова – мы вчетвером одинаковое количество сил отдаем этой работе. Почти все мои близкие друзья опустошили шкафы со своей одеждой и одеждой своих детей. Друзья в Москве переводят деньги на покупки. Мамы с «Preggi» знают, что ежемесячно нужно новорожденным, и привозят нам это. За два года более 650 человек поддержали наш проект, принимая участие в акциях и помогая деньгами, – это делали и крупные корпорации, и малый бизнес, и самые обычные люди.

– Что нужно, чтобы стать волонтёром и начать помогать другим: свободное время, деньги?

– Моя подруга Ира Пегусова говорит: тебе нужно свободное время или дело, которое тебе желанно? Если у тебя есть интересное занятие, время ты на него найдёшь.

– Но может ли заниматься волонтёрством человек, который выживает?

– Может. Это тоже всё по желанию. У «Весны» среди волонтёров очень разные мамы – те, кому мы помогали, то есть те, кто выживал, и они сейчас сами помогают другим женщинам. Есть мамы детей-инвалидов, которые тоже шикарно не живут.

У меня есть одна затея. Сейчас мы хотим сделать так, чтобы «Весна» приходила в другие города России. Я буду делиться опытом через программу про волонтёрство, если кто-то захочет перенять наш опыт. Программа рассчитана на полгода. Сейчас мы её готовим.

Мне часто говорят: наверное, на это деньги нужны. У меня было на это три тысячи рублей в месяц. А потом всё завертелось. Нужны люди, просто люди. А через социальные сети люди находятся довольно просто.