Дырки делает не овод!

Новость о том, что российское правительство получило задание президента подумать про утилизационный сбор на обувь, телезрители и пользователи Интернета восприняли по-разному. Последние отшутились, предлагая каждую пару обуви, на которую будет вводиться утилизационный сбор, ставить еще и на учёт в ГИБДД. Телезрители, большинство из которых уверены, что есть Путин – есть Россия, а нет Путина – и России нет, вздохнув, сказали, что босиком всё равно никогда ходить не будем. Уйдут с российского рынка зарубежные поставщики дешевой обуви – сделают её в наших родных российских подпольных цехах. Эх, не читали ни те, ни другие стенограммы совещания по состоянию российской лёгкой промышленности, которое провёл в конце августа нынешнего года Владимир Путин на рязанском предприятии «Русская кожа».

Не знаю, что думает после него российский президент, но мне-то ясно, что денег никому давать не надо, и лучше вообще всё оставить так, как есть. Иначе – ходить нам, простым российским гражданам, голыми и босыми.

Из дырявой шкуры сшить можно только кошелёк

Антигероем этого судьбоносного для жителей России совещания (а как ещё можно назвать мероприятие, где обсуждалось, во что нам следует обуваться и одеваться) в моём личном рейтинге стала женщина по фамилии Андрунакиевич. Она зачем-то рассказывала президенту абсолютную чушь. А он её слушал, потому не может же генеральный директор Российского союза кожевников и обувщиков быть плохим экспертом.

Чтобы убедить Владимира Владимировича в необходимости субсидировать прививки крупного рогатого скота от гиподерматоза, Андрунакиевич рассказала ему про оводов. Как выяснилось, в науке о насекомых Александра Григорьевна ни бум-бум. «Для понимания, он (овод) прокусывает шкуру. Получается, грубо говоря, на простом сленге – дырка, и уже из этой кожи ничего не сделаешь», – лаконичненько доложила квалифицированный эксперт. И зачем-то углубилась в дальнейшие ужасы гиподерматоза, который «действует не только на качество шкуры: отравляется животное, становится вредным молоко, мясо». По словам Андрунакиевич, весь мир борется с этим заболеванием, а в России его серьезность не понимают, хотя, как выяснили англичане, «кролик умирает через минуту от этого яда».

Списка поручений по итогам совещания пока нет. Но президент Александру Григорьевну услышал. И сотни миллионов рублей из федерального бюджета на борьбу с гиподерматозом обещаны. Госпрограмму субсидирования прививок, отменённую в 2010 году, возобновят. Только вот почему-то не покидают меня сомнения, что не в испорченных шкурах коров дело и даже не в том, что перезаражали оводы российское молоко и мясо. Просто кто-то из хороших людей выразил готовность поставить на поток новую вакцину от гиподерматоза. А Александра Григорьевна это чьё-то желание пролоббировала.

Шкуры надо впускать, но не выпускать

Кроме дырявых шкур, из которых не сошьёшь ни ботинок, ни куртки, бедой лёгкой промышленности были объявлены «дырки» на границе с Казахстаном. Владимир Владимирович и знать не знал и ведать не ведал, что есть такие тайные места (или тайные схемы), через которые в соседнее государство вывозятся не только наши российские сырые шкуры убитых животных, но и перегоняется живой российский скот, с которого шкуры снять ещё не успели.

Спутниковых фотографий этого беспредела у Александры Григорьевны с собой не было. И потому она честно сказала, что проблема есть, но хотя «доказать её невозможно», она очень просит российского президента обязать власти регионов, расположенных по границе с Казахстаном, «устроить заслон российскому сырью в другие республики». Потому что «пока сельское хозяйство у нас ещё не прирастает крупным рогатым скотом» и потому что «кожевенная отрасль – это единственная в России отрасль лёгкой промышленности, которая работает полностью на российском сырьё, но обеспеченность её этим сырьем составляет 60 процентов».

Как выяснилось на совещании, запрет на вывоз шкур нет-нет, да и вводится российскими властями, но Александра Григорьевна хотела бы, чтобы он был «автоматическим», и желательно действовал хотя бы до тех пор, пока российская лёгкая промышленность в этих шкурах не начнёт задыхаться в буквальном смысле слова. Потому что, сами понимаете, пока животноводы справятся с оводами, пока будет построено достаточное количество кожзаводов в каждом регионе, пока выстроится сеть заготовителей, шкур, может, и будет в достатке, но будут они гнить.

Не боятся этой жуткой перспективы представители кожевенного дела только по одной причине: без роста животноводства российскую кожу скоро будет делать не из чего. По словам эксперта Андрунакиевич, в 2016 году российское поголовье крупного рогатого скота снизилось на 300 тысяч голов. А это значит, что один кожевенный завод мощностью 100 миллионов квадратных дециметров кожи в год уже можно закрывать. И распускать 300 его работников. Дальше, как домино, начнут закрываться российские заводы по производству обуви. Вот этот негативный сценарий сейчас, пока не справились с оводами, пока российские шкуры увозят за границу, слегка отмыв от крови, можно исправить одним небольшим президентским поручением российской ветслужбе. Она должна перестать требовать лишние бумажки на шкуры заморского скота.

Владимира Путина попросили разрешить закупочным отделам кожзаводов идти на риск и «самодеятельно» верить продавцам шкур из тех государств, где развиты животноводство и ветеринария и где безопасность шкур и без нашего российского ветконтроля всегда на высоте. Президент РФ засомневался в том, что это правильно.

– Не получится, что мы будем сырьё вывозить, там перерабатывать, а потом завозить? – наш президент давно руководит нашей страной, и в делах импорта-экспорта он решил не поверить на слово даже такому эксперту, как Андрунакиевич. Экспортно-импортные операции это всё-таки не какие-то заразы оводы, что молниеносно коровьи шкуры прогрызают. – Будем вывозить такое совсем сырьё, там будут первичную делать переработку, а потом будем всё завозить...

Эксперт Андрунакиевич не сдавалась и снова попыталась внушить Владимиру Владимировичу, что она говорит о чужих сырых необработанных шкурах, ввозимых из Германии, Голландии, Аргентины, где сырьё соответствует качеству и международным ветеринарным требованиям, но не соответствует требованиям российских ветеринаров.

– О сырых шкурах... – президент ещё раз задумался. И ничего не пообещал. Ну понимал, наверное, что при нехватке натуральной кожи обувные заводы могут делать обувь из дерматина. Ходили же в такой раньше – и ничего страшного с ногами советских людей не делалось. Есть ещё и парусина, в конце концов. Помнится, туфли парусиновые чистили зубным порошком, производство которого тоже пора возобновлять.

Александра Григорьевна как будто прочитала вот такие тайные мысли президента и перешла к просьбе обложить своеобразным налогом дешевую обувь. Пока чужую, импортную, но потом можно же этот сбор и на российский ширпотреб распространить, чтобы сделать его сопоставимым по цене с отечественной кожаной обувью.

Обувь на один сезон может стать даже выгодной для государства

Генеральный директор Российского союза кожевников и обувщиков напомнила президенту РФ, что он управляет огромной страной. И по территории этой огромной страны разбросаны личные подсобные хозяйства, в которых выращивается скотина, шкуры которой так нужны производителям кожи. И эти шкуры нужно свозить на заводы. А заводов не хватает. И их нужно строить как можно быстрее. Но государство их, конечно, не будет строить, потому что у нас ведь не плановая советская экономика, а частный бизнес тоже не почешется, пока не увидит, что на кожаную российскую обувь есть спрос. Чтобы этот спрос появился, нужно очистить российские магазины и рынки от контрабандной и контрафактной обувной продукции.

Про то, что контрабанда – мощнейший отрицательный фактор, который влияет на развитие обувной промышленности, президент знал. Он об этом сам говорил на аналогичном совещании во Владимирской области весной 2013 года. И даже просил тогда ускорить принятие закона, проект которого уже лежал в Госдуме, об уничтожении такой обуви и других предметов одежды. Но вот ему и сегодня говорят о том, что закон такой так и не принят и что нужно ускорить его прохождение по думским инстанциям. А тут еще Александра Григорьевна нагнетает плохое настроение своими рассказами о том, что обувной контрафакт – это угроза безопасности российского населения и что нужно как можно быстрее, даже не дожидаясь закона, «дать команду регионам» отслеживать этот контрафакт и изымать его из продажи.

Тут же на заседании родилась идея против контрабанды. Нужно просто маркировать всю легально ввозимую обувь. Да, это где-то 500 миллионов пар в год. Но можно ведь и снизить этот оборот. Для этого у эксперта Андрунакиевич тоже есть хитрый план. Хорошим подспорьем в борьбе с производителями дешевой иностранной обуви будет утилизационный сбор. Да, он увеличит цену примерно половины обуви. Но цена в данном случае – не главное. А главное в том, что эта обувь вредная. Её можно носить всего год. А потом её выбрасывают и засоряют природу.

Чиновники всякие новые налоги, а утилизационный сбор это именно налог на дешевую обувь, любят. Они договорились, что «надо определиться по сегментам». Пообещали эти сборы пускать не просто в бюджет, а на помощь лёгкой промышленности. Владимир Путин ход мыслей в данном направлении одобрил.