Труп

Хороший денёк выдался 10 сентября. Солнышко ласково светит, птички поют. Саратовцы – многие семьями с малыми детьми, отправились на избирательные участки выбрать себе губернатора и областных депутатов. Не то чтобы толпами, но шли. Я плохой физиономист, но глядя на людей, шедших на участки, примерно представлял, за кого они будут голосовать. Они в большинстве своем живут в поселках социального жилья, наверняка платят ипотечный кредит. Многие – судя по числу детей – еще и материнский капитал получили, который и вложили в свои не шикарные, скажем так, квартирки. Понятно, что таким людям не нужны никакие перемены, они живут по принципу – как бы еще хуже не стало. И я никоим образом не осуждаю этих людей, это их право выбирать своих депутатов и своего губернатора.

Власти решили сделать избирателям праздник. На первом участке, куда мы по привычке всей семьей направились, в ФОК поселка Юбилейного, плясали малые детки, из детского сада. Ведущая подбадривала девочек: «Пройдет время, и кто-то из вас тоже будет баллотироваться в губернаторы». Сомнительные посулы. На самом участке выяснилось, что границы в очередной раз перекроили и нам надо ехать на другой участок, ближе к перинатальному центру. Правда, молодой человек, похоже, секретарь комиссии, предложил нам проголосовать в ФОКе, но старший товарищ – председатель – его остановил. Наверное, заметил недобрый наблюдательский огонек в наших глазах. Поехали в «Алые паруса» – так назывался детский садик. На его крыльце одинокая девушка под «минусовку» пела «Саратов, Волга плещет волной». Члены комиссии были приторно вежливы: «Спасибо большое, что вы проголосовали, рады были вам помочь».

Позже начался ад. Точнее, сначала был просто адок. Ад случился потом – во время подсчета голосов. Возможно, мои впечатления пристрастны. Тогда предоставим слово Алексею Краснову, депутату Самарской областной думы от КПРФ, приезжавшему в Саратов наблюдателем на выборах. Вот что он сказал на пресс-конференции в обкоме коммунистов: «Мои впечатления от Саратова – у вас здесь такие политические 90-е. Когда мы говорим на своих выборах, что у нас беспредел, то я не знаю, какое слово употребить в отношении Саратова. У вас тут Армагеддон, наверное. На УИКах раз в 5–10 минут я фиксировал нарушения. От нелепых – ведро с хлоркой в туалете, которое может упасть на избирателя, до грубейших, при подсчете голосов. Уровень цинизма, фарса на этих выборах, он просто зашкаливал. У меня очень удручающие впечатления». Краснов рассказал журналистам, что в Саратове был избит его самарский коллега Алексей Лескин. Кроме того, неизвестные лица пытались задавить Лескина автомобилем. Самому Краснову при свидетелях угрожали люди, которые не имели отношения к избирательному процессу. Позже решением суда Краснов и еще один наблюдатель от КПРФ были удалены с избирательного участка.

И, поверьте, на других участках было ничуть не лучше. Не зря же Саратов занял второе место по числу нарушений на выборах, уступив только Москве. Привластные политологи вроде Дмитрия Олейника могут сколь угодно писать: «Что касается нарушений, то их было сравнительно немного, точнее, пока речь идет не о нарушениях, а о жалобах, по которым еще предстоит проверка. Были провокации, в частности, в Энгельсе, но их влияние на результаты даже по конкретным участкам крайне мало». Что-то это никак не бьется с тем приговором, который вновь испеченный губернатор вынес уже бывшему мэру: «По городу было много вопросов в части избирательной кампании, и глава города принял решение уйти в отставку». Смешно, что сам Сараев узнал о своем решении от журналистов. Но тут возникает вопрос. Радаевское «много вопросов в части избирательной кампании», по сути, означает признание того, что выборы были фальсифицированы. Так выбирали же вас, Валерий Васильевич! Может, и вам вслед за Сараевым?

На самом деле не важно, откуда исходили указания завышать в разы явку избирателей и подделывать итоги. Может, с самого высокого уровня, может, с районного, может, как нас пытаются убедить, – с городского. Гораздо важнее два момента. Первый – выборами в Саратове в основном занимаются учителя и педагогические работники. Именно они и плодят нарушения. Будто не знают, что за фальсификацию выборов предусмотрена уголовная ответственность. По статьям 142 и 142 со значком «1» – «Фальсификация избирательных документов, документов референдума» и «Фальсификация итогов голосования». По этим статьям предусмотрено наказание вплоть до лишения свободы на срок до четырёх лет. То, что никого не осудили, не означает, что преступления не совершались. И вот эти люди – по сути, преступники – учат и воспитывают наших детей и внуков. Еще раз: наших детей учат и воспитывают уголовники!

И второй момент. После выборов любят поговорить о том, что наша избирательная система тяжело больна. Некоторые, особо смелые, говорят об агонии. На самом деле это не так. Наша избирательная система давно мертва, она труп. Мне могут возразить, что раз в год начинается оживление, совершаются какие-то действия, ведется агитация, активничают наблюдатели и так далее. Я отвечу медицинским примером – в конце восемнадцатого века итальянец Луиджи Гальвани обнаружил, что электрические разряды заставляют подёргиваться конечности мёртвой лягушки. Его предприимчивый племянник Джованни Альдини решился повторить тот же опыт с человеческим трупом. И вот как это описывают: «18 января 1803 года в Лондоне была его самая выдающаяся демонстрация, а именно гальванические экзерсисы с купленным телом повешенного убийцы. Он подсоединял полюса 120-вольтного аккумулятора к телу казнённого убийцы Джорджа Форстера. Когда Альдини помещал провода на рот и ухо, мышцы челюсти начинали подёргиваться, и лицо убийцы корчилось в гримасе боли. Левый глаз открывался, как будто хотел посмотреть на своего мучителя. Газета London Times писала: «Несведущей части публики могло показаться, что несчастный вот-вот оживёт». Лучшего описания российской избирательной системы трудно придумать.