Надежда Калякина, Юлия Дулепина: Людям после пятидесяти в стране места нет

Фонд помощи пожилым «Забытые живые» в Саратове существует с 2011 года. Помогать людям третьего возраста было личной инициативой и личным выбором Надежды Калякиной. Юлия Дулепина, её бессменная соратница, присоединилась чуть позже. Дело, которое началось с покупки подарков для постояльцев реабилитационных отделений при комплексных центрах социального обслуживания населения (КЦСОН), вскрыло целый пласт проблем, главная из которых звучит так: кому в России нужен человек за пятьдесят?

– Задам дежурный вопрос для таких интервью: с чего всё началось?

Надя (на фото – слева). У каждого из нас есть свой незакрытый гештальт. У меня такой был с моей бабушкой. Нет, я не буду свою историю рассказывать. Она была, и всё. Поэтому мне хотелось помогать именно старикам, а не детям и не животным. Потом я увидела передачу про фонд «Старость в радость»: он начинался с писем волонтеров в дома престарелых. Проект «бабушки по переписке» разросся до целого фонда. Эта история показалась мне интересной. Что это за работа, я себе неплохо представляла – знакомые среди саратовских общественников у меня были. Поэтому в 2011 году я зарегистрировала фонд. И начала сотрудничать с комплексными центрами социального обслуживания населения (КЦСОН), реабилитационными отделениями в них. Через год ко мне присоединилась Юля.

Сначала мы приезжали на праздники в эти реабилитационные отделения, дарили подарки. А потом понеслось. Те, кто временно проживает в этих отделениях, не всегда благополучные. Они делятся проблемами, ты вникаешь, начинаешь придумывать, как их решить, обзаводишься подшефными. Из этих встреч у нас родился первый фотопроект. Я уже не помню, как мы его назвали. Он был совершенно спонтанный. Мы снимали какой-то очередной наш визит для отчета. А фотоаппарат сразу нарасхват: «меня с Люсей сфотографируй, меня с Васей, мы втроем в комнате живём, нас втроём снимите». В следующий приезд фотографии спрашивают. В общем, у них целый культ фотографий.

Юля (на фото – справа). Мы года три ездили с кипами фотографий, фоторамками, фотоальбомами, снимали все праздники, потом печатали снимки, дарили.

Надя. Потом начались другие проекты. Но КЦСОНы так и остались у нас основным поставщиком подшефных, потому что они аккумулируют проблемы, но не всегда могут их решить.

– Какого рода проблемы?

Юля. Кому-то дверь надо в квартиру поставить, кому-то найти кирпич, чтобы печь в доме положить, чтобы дедушка мог там жить не только летом, но и зимой. Организовать продуктовые акции для малоимущих и маломобильных пожилых людей: собрать на акции и развезти по адресам продукты.

Надя. Схема такая. Нам КЦСОН даёт список нуждающихся, условно там человек 60, везде по-разному, но приблизительно всегда так. Мы сажаем в машину социального работника – без соцработника нас никто, конечно, в квартиру не пустит – и развозим продуктовые наборы, которые жертвуют нам благотворители. Работаем с каждым районом города.

Такие мелкие проекты у нас идут нон-стоп. Мы и адресно помогаем. И большие праздники устраиваем. На Новый год третий раз подряд проводим творческий конкурс «Добрые ёлки» – он так разросся, что нам помещения не хватает, к нам конкурсанты едут из Энгельса, из Петровска.

– Постойте, но вас в проекте «Забытые живые» только двое?

Надя. Вообще да. Но мы привлекаем волонтеров – на ёлках нам студенты помогают и школьники. Друзей просим помочь. В соцсетях активно работаем: Фейсбук, Инстаграм. По сути, мы и сами волонтёры, потому что за эту свою работу мы зарплату не получаем. Хотя сами себя мы волонтёрами не считаем. Это наша работа.

– А другая работа у вас есть? За деньги?

Надя. У меня есть.

Юля. У меня нет. Я домохозяйка с тремя детьми. Младший ещё маленький.

Надя. Есть цель превратить это из хобби в серьезную работу. В бизнес не в понимании выгоды и прибыли, а в бизнес в плане дела со всеми его элементами – персонал, штат, стратегия развития, проектная деятельность. Мы сейчас к этому идем, и, я надеюсь, придём.

– Этому вообще где-то учат? Действуют же как-то те же Русфонд, фонд помощи хосписам «Вера».

Надя. Учат, и я постоянно где-то учусь. В Москве и Питере прекрасные школы для руководителей НКО, в соседних регионах проходят разные конференции на эту тему, мы туда ездим. В этой сфере много происходит интересного и полезного. Есть куда расти. Но в Саратове складывается такая ситуация... как бы объяснить... У нас мало кто знает про волонтёрство, некоммерческие организации и благотворительность, хотя в Саратове есть целый портал саратовских НКО. Но про него никто, кроме специальных людей, не знает.

– Этот портал – это же такие динозавры общественного движения в Саратове.

Надя. Да, это такая обойма, которые работают в этом давно, на гранты, субсидии, с поддержкой госструктур, опираются на общественную палату, на комитеты, на какие-то такие штуки. Эта обойма крепкая. Она давно работает. У них есть чему научиться. Но мы идем немного по другому пути. Стараемся обходиться без того, чтобы пойти в общественную палату, или к депутатам, или куда-нибудь еще и сказать: «ну дайте нам что-нибудь». А потом за каждую копейку отчитываться. Можно быть мобильнее, интерактивнее. Пользоваться новыми инструментами. Тем же фандрайзингом. Сделать – и забыть. Но сделать!

– Как работает фандрайзинг и чем он отличается от краундфандинга?

Надя. Краундфандинг – это целенаправленный сбор средств на что-то определенное на какой-то платформе в Интернете. И в обмен на что-то. Например, собираем деньги на инвалидное кресло. Если ты перечисляешь сто рублей, мы даем тебе значок, перечисляешь триста – получаешь открытку. В Саратове такой способ работать не будет.

Фандрайзинг – это поиск ресурсов в любом выражении. Например, на День Победы для наших подшефных мы организовали выезд на «Журавли». Из-за плохой погоды пикник пришлось несколько раз переносить, в итоге поехали мы почти в июне, но не суть. Обычно мы им делаем чаепитие и праздник в центре. А тут они нам говорят – не надо чаепитие. Мы хотим в парк Победы. Мы договорились с Национальной деревней, нам дали беседку, чайхана организовала обед, наняли автобус, концерт организовали для наших подшефных. Нам помогали волонтеры, конечно – вдвоем мы бы не справились. 25 человек мы привезли в тот день в парк Победы. Они погуляли по парку, кто мог ходить, поднялись еще наверх. Может быть, это был последний раз, когда они увидели город с этого ракурса.

– В какую сумму это вам обошлось?

Надя. О чем и речь. Ни копейки не потратили. Всё это – чистое волонтёрство и со стороны Национальной деревни, и со стороны организаторов питания, и перевозки. Так работает фандрайзинг. Нашли, договорились и сделали.

Юля. Если к нам приходят с какой-то проблемой, которая на первый взгляд нерешаема, мы не отказываемся от неё. Мы пробуем разные варианты. В августе нам надо было найти тысячу кирпичей, чтобы сложить печку дедушке в частном доме под Аткарском где-то. Мы ничего не знаем про это – какие кирпичи нужны, где их взять, как их туда везти, сколько это стоит. Стали задавать вопросы в наших группах. Тут посчитали, там подсказали – и вот уже нам пожертвовали эту тысячу кирпичей, и мы их на днях везем этому дедуле.

– Легко ли убедить людей помогать старикам?

Надя. У каждого свои мотивы, свои ниточки. Есть масса людей, которые пожилым не помогают принципиально. Не могут, барьер стоит. Детям помощь собрать куда проще. Бывает, что коммерческие организации помогают, но просят не афишировать – плохо скажется на репутации. Детям помогают открыто, а пожилым по-тихому и из-под полы.

– Как вы вообще можете оценить положение пожилых людей в Саратове?

Надя. Принято думать, что пожилые – это такие несчастные люди, которые живут на три копейки в день и у них всё плохо. Это смотря кого считать пожилыми. На 1 января 2016 года в Саратове количество пенсионеров от общего числа жителей составило 26,7 процента. Это больше четверти! Нам с Юлей почти сорок, а мы прекрасно чувствуем себя с рюкзачками и на дискотеках. А 50 – это чуть-чуть больше. У нас есть подшефные, которым за 70, а они бодры и у них всё прекрасно. Есть неблагополучные. Все разные. Но основная проблема в том, что им – нам – после 50 лет нет места в этой стране.

После 50 лет у многих проблемы с работой, проблемы с медицинской помощью – у нас нет гериатрии, геронтологии как таковой. На всю Москву четыре врача гериатра. А в Саратове – ни одного! Ни одного врача, который специализированно занимается здоровьем пожилых. Статистика жестокая вещь. По статистике, у нас не будет выпущено ни одного геронтолога или гериатра в ближайшее время. Потому что ни один здравомыслящий ординатор не будет тратить три года своей жизни, получать узкую специализацию, чтобы пойти работать... никуда!

Юля. Нет доступной среды. Нет инфраструктуры. Есть социальные работники, которые не могут успеть всё. А есть люди, которые, кстати, не охвачены даже социальными работниками.

Надя. Зато в этом месте есть информационный вакуум – к нам часто обращаются за помощью люди: встретил дедушку, дряхлого, запущенного, проводил домой. Что делать?

– В личку пишут?

Надя. Везде пишут. И никто не знает, что есть альтернатива – «граждане, если вам станет немного хуже, вы можете заказать услугу соцработника, который будет приходить к тебе, приносить продукты, помогать с чем-то, и стоить это будет до 500 рублей в месяц».

– Не думали заполнить этот вакуум?

Юля. Думали. У нас есть социальный фотопроект «Активное долголетие»: его герои – это люди, которым за 80, но они не выпали из жизни. У нас есть чемпион мира и Европы по плаванию, 80-й летний садовод-поэт, 84-летняя бабушка-»хакер», которая освоила не только «Одноклассники», но и электронную почту, а по вечерам созванивается с роднёй в скайпе. А у этого проекта есть информационное ответвление «Буду пенсионером». Тема, про которую никто не знает, пока не подходит срок – как пенсия начисляется, где и как мы должны её получить. Вот ты знаешь что-нибудь об этом?

– Не имею представления.

Юля. И никто не имеет представления. И о социальной защищённости своей никто не знает. А есть темы: где можно отдохнуть, если ты пенсионер, где полечиться, где и чему поучиться, где и кем работать? И эта информация должна быть доступной. Потому что старость – это то, что ждет каждого из нас.

Надя. Может быть, мы даже напишем заявку на Президентский грант, чтобы этот проект реализовать. Сейчас мы влились в движение «Добрые города», которое придумали в Санкт-Петербурге. В нём уже участвует довольно много городов по всей России. Идея в том, чтобы сделать свой город добрым, вовлекая в этот процесс горожан, власть и бизнес. Каждый город выбирает свою форму публичной трансформации в добрый. Мы пошли по пути фестивалей: мы должны показывать, что такое некоммерческие организации и как они работают. Первый фестиваль «Добрый Саратов» мы провели 15 августа на улице Волжской у трамвая «Семён».

– Вдвоем с таким объемом задач справиться нереально.

Надя. Вот именно. Поэтому мы и хотим развиваться, чтобы делегировать текучку и фестивали волонтерам, а самим развивать фонд уже как дело. Мы же много чего хотим. Мы хотим, чтобы в Саратове был хоспис, чтобы здесь работал геронтологический центр. Это всё надо организовывать, а если не мы, то кто этим будет заниматься?