Есть на Волге утес...

Стыдно признаться, но дома мухи заели, да и душно там. Вот я и устроился в тенечке от своего сарая. Рисковал, конечно, не без этого: сарай мог в любой момент завалиться, но больше спрятаться было негде. Сидел я, стало быть, в тенечке и поглядывал на калитку – вдруг кто зайдет ко мне. И как в воду глядел: калитка, заскрипев несмазанными петлями, распахнулась, и во двор зашел внук мой дорогой. Я, было, думал, что укатил он куда-нибудь на заморские моря или, что тоже не исключено, попал на пятнадцать суток за экстремизм в компьютере и отрицание скреп. И вот он – живой и здоровый.

– Здорово, дед, – кричит прямо от калитки, – не спекся еще?

– Мы люди привычные, – ответствовал я и пригласил внука в дом.

Шедевр неизвестного художника

Внук стал артачиться, чего, мол, я не видел в твоем доме, душно там и грязно. Но я настаивал:

– Идем, – говорю, – я тебе такое покажу... – Знаю, что любопытный он с малых лет, и точно – заинтересовался. Зашли мы в кухню, и я его сразу спрашиваю:

– Ну, видишь? Ну, на столе, к стене прислоненная.

– Вижу, – коротко бросил внук и не удержался от вопроса:

– Откуда картина? В музее каком из запасников выбросили? Хотя нет, – он пальцем потер картину, – краски свежие. А что нарисовано, я не разберу.

– Так ты угадай, – продолжал я подогревать его интерес.

– Сейчас угадаю. Так, кресты, люди какие-то на стену лезут с флагом. Ага – «Взятие Византии американским спецназом». Угадал?

– Никто еще и не взял ничего, – отмел я его предположение, – это как раз наоборот, успешная оборона. Ты на другой край картины посмотри, может, еще какие мысли в голову придут.

Внук приблизился к картине:

– Тетки какие-то мясистые слабо одетые в саду, деревья от яблок сгибаются, фонтан. Есть! Усек – картина твоя называется «Выходной день в борделе».

– Ну тебя, пустозвон, обиделся я на тебя, – я демонстративно отвернулся в сторону.

– Всё, молчу, – примирительно сказал внук, – давай сам рассказывай, если мои догадки так тебя обижают.

– Знаешь, наверное, что товарищ Путин Владимир Владимирович поручил нарисовать картину прекрасного будущего, которое наступит сразу, как только его на следующий срок изберут.

– Да не картину, а образ, – перебил меня внук, – а впрочем, фиолетово.

– Ну вот мы и решили подсобить, – продолжил я, не обращая внимания на его колкости. – Собрались мужики, позвали с той стороны мальца – он рисует хорошо, в школе у него тройка по рисованию, и стали рассказывать, кто и как будущее видит. Баб этих, может, они и не к месту и ты прав, новый сосед Ромка просил нарисовать и всё мальцу шоколадку совал, чтобы бабы были потолще. Пока жена Ромкина не пришла и не увела его на разбор по поводу этих красавиц. Там, где бой, это я просил рисовать – сам же знаешь, враги кругом, в кольцо нас взяли. А по центру неразборчиво так получилось, потому что все мужики разом стали просить, кто просил ему машину нарисовать, кто жену новую. У каждого свое будущее.

– Интересно у вас получилось. Прекрасный и яростный мир. Неизвестная картина Ван Гога.

– Какой такой Гога? – удивился я.

– Шутка, не обращай, дед, внимания, лучше скажи, как мальца звали?

– Дык запамятовал я, то ли Васька, то ли Колька.

– Так и запишем – шедевр неизвестного художника. Хорошая картина. Подаришь?

Я отказался – самим нужна. Куда же нам без будущего.

Выборные инновации

Мы вышли во двор, всё ж таки душно было в доме, просто невмоготу. Но перед тем я достал полотенце, стряхнул его и завесил картину – это чтобы мухи наше будущее не засидели.

Устроились теперь уже вдвоем в тени сарая.

– Не завалит нас? – поинтересовался внук. – И вообще, почему у тебя бардак такой во дворе?

– Нет у меня культуры общественного пространства, – согласился я.

– Сам так заковыристо придумал? – с удивлением посмотрел на меня внук.

– Куда мне, это временно исполняющий обязанности народного губернатора – его золотые слова.

– Выдумщик какой, – лениво процедил внук, а потом вдруг оживился, – ты же будешь помогать ему на выборах, тебя в штаб пригласили как народного технолога?

– Тянут чего-то, – отвечал я недовольно, – но я уже включился, хожу по дворам, агитирую.

Тут же заныло плечо. «Нет, – подумал я, – всё же дрын – плохой аргумент в дискуссии об урбанизме». Внук, как будто догадавшись, сочувственно посмотрел на меня.

– Пожалуй, ты завязывай по дворам ходить, мало ли что. Ты же креативный товарищ, придумай чего-нибудь новое, оригинальное.

– Уже придумал, – гордо ответил я, – слушай.

Я вышел на середину двора, ногой пнул какой-то мусор и прокричал:

– Чтоб не жить среди сараев,

Голос отдай Валерий Радаев!

– Не очень-то и складно, – прокомментировал внук.– И при чем здесь товарищ Сараев Валерий Николаевич?

Я и сам понимал, что над стихом надо поработать, потому промолчал. Но был у меня и еще один козырь. Я подошел к углу своей халупы и потряс его.

– Стой! Стой, старый, развалится сейчас! – испуганно закричал внук.

– Ничего ты не понял, – довольно сказал я, – в этом и есть моя цель. Туда – поближе к выборам, я завалю свою халупу. Что тут будет! Губернатор приедет, телевидение, спасатели. Ну как недавно в Расково. (26 июля в двухэтажном доме в поселке Расково обрушились перекрытия. – Ред.) Товарищ Валерий Васильевич прямо в камеры скажет, что примет меры, что пострадавший Евдоким скоро получит квартиру в новостройке. И оттого простые наши люди еще больше полюбят народного начальника и проголосуют за него. Кто два раза, кто три, а кто и четыре!

– А ты получишь квартиру, – догадался внук. – Ловко придумано. Кстати, за Расково не медали будут раздавать, а по заднице. Дом уже год как должны были снести, а всё чесались.

– Не надо мне никакой квартиры, – отрезал я, – потом избушку с божьей помощью починим как-нибудь, мне главное, чтобы в области нашей замечательной всегда была стабильность, чтобы правили ей одни и те же люди. Отныне и до скончания веков.

– Аминь, – ответил внук.

Небольшие ворота в область

Мы посидели молча, я обдумывал его слова, что значит «аминь» – в смысле конец? Но так ничего и не придумал, и тут внук перебил мысли мои вопросом:

– Скажи-ка мне, как ты выборы выиграешь, поедем всё-таки в Репное на фестиваль репы?

– Нет, у меня другие планы, я на Акатуй собираюсь.

– Как на Акатуй? – внук аж привстал со своего ящика. – На Байкал в смысле?

Теперь уже я ничего не понял, какой Байкал, зачем мне Байкал?

– Ну как же, – внук вдруг пропел смутно знакомые мне слова:

– Долго я тяжкие цепи влачил,

Долго бродил я в горах Акатуя.

– Песенки мне твои ни к чему, мой Акатуй будет в Базарном Карабулаке, это чувашский праздник такой.

Внук уткнулся в планшет и через минуту посмотрел на меня с недоумением:

– Тут написано, что Акатуй весенний праздник, день плуга. А, въехал, это к выборам привязали, хорошо хоть Новый год не стали отмечать числа так 7 сентября.

Про Новый год я не понял ничего, но зашла речь о праздниках, я полез в заветную тетрадь.

– Мы тут пляшем и танцуем, вот слушай, что губернатор говорит: «Только в июле мы побывали в Вольском районе на фестивале ухи. Отметили Сабантуй в Усть-Курдюме. В ближайшую субботу в Базарном Карабулаке состоится чувашский праздник Акатуй, в котором примут участие более трех тысяч человек, а на следующей неделе в Аткарске пройдет Первый фестиваль роз. Вчера я был в Турках, заезжал в село Чириково. Там необыкновенные природные красоты, уникальный исторический храм, купель. Маленькое село с большой историей.

Сам бог велел развивать это место как туристические ворота области. И в сентябре, во время фестиваля «Прихоперье» в Балашове, для его участников мы проведем презентацию Чириково. Есть идея – создать паломнический маршрут, включив в него и Чириково... Символично, если путь в Саратовскую область будет начинаться с дороги к храму».

Внук тем временем снова уткнулся в свой планшет, бормоча про себя: «Чириково, Чириково».

– Ага, нашел. Ворота, говоришь, в область, паломники, говориш? Так вот, есть такая Большая саратовская энциклопедия, в ней пишут, что «асфальтированные улицы в Чирикове отсутствуют, от трассы из районного центра к селу ведет полевая дорога, что сильно ограничивает связь с внешним миром. В половодье через село ручьями стекают потоки талой воды в Хопер». Хороши ворота, к которым не подъедешь, небольшие такие. И живет в селе меньше ста человек, старики в основном, и церковь разрушается.

– Раскрутится, – прервал я его, – раскрутится и Чириково. Вот что дальше товарищ Валерий Васильевич говорит: «Мы с вами видим, как за несколько лет раскрутились села Лох и Золотое, утес Степана Разина в Белогорном».

Внук достал из кармана странную штуку, что-то вроде маленького пропеллера, и стал крутить его между пальцами.

– Это что за хреновина? – удивился я.

– Это спиннер, игрушка такая. Надо её подарить твоему товарищу губернатору.

– Зачем это? – спросил я, чуя скрытый подвох.

– Чтобы научился как следует раскручивать, – ответил внук и снова завертел штуковину – чисто винт самолетный. – Ишь, утес он раскрутил, теперь всю область вертит на этом самом.

Я опять ничего не понял, потому дождался, пока внук спрятал свою игрушку дурацкую в карман, и зачитал последние очень понравившиеся мне слова Валерия Васильевича: «Саратовская область станет как палехская шкатулка – сказочной и фантастической».

Внук уже успокоился, а услышав слова о шкатулке, только усмехнулся и сказал:

– Сказочники. Сказочники с Московской.

Проклятая старуха

Вдруг калитка отворилась и в неё бочком протиснулась старуха Матросова.

Меня аж затрясло:

– Пошла вон отсюда, карга старая, сволочь!

Старуха моментально исчезла.

Внук смотрел на меня, открыв рот. Потом все-таки собрался и спрашивает:

– Ты, дед, перегрелся, что ли? Зачем на женщину так орать? Позорище какое.

– Мы с ней разных политических взглядов, она Миронова любит.

– И что?

– Если разные взгляды, то можно. Вот Дмитрий Викторович Чернышевский какую-то старуху точь-в-точь так послал. (Д. Чернышевский употребил эти слова в своем посте в социальных сетях в адрес Людмилы Алексеевой, но потом пост убрал. – Ред.)

– А ведь попал твой Чернышевский, – со злорадством сообщил мне внук, – Алексееву и Путин поздравлял, и Володин с Кириенко. А он её чуть ли не матом. Ох, скажется это красноречие на его карьере.

– Может, он выпивши был, – вслух подумал я, – тогда ведь простительно.

– Не переживай ты за него. Такие цветы не тонут. Ладно, пойду я. Ты своим-то передай – вы уж там слишком сильно утес не раскручивайте!