Всё началось в Песчанке Балашовского уезда?
Скромное дарование нашей землячки, представительницы «народнической беллетристики» Валентины Иововны Дмитриевой (1856–1947) затмили сила и мощь классиков отечественной литературы. Но её повести и рассказы, посвященные жизни крестьянства и проникнутые простым человеческим сочувствием к самому обездоленному классу, много и в разное время публиковались.
Отец будущей писательницы, крепостной крестьянин помещика Нарышкина Иов Филиппович Дмитриев, был управляющим в одном из барских имений в Саратовской губернии. Указанный в жизнеописаниях Дмитриевой год её рождения – 1859-й – опровергают имеющиеся в Государственном архиве Саратовской области метрические книги слободы Ворониной Балашовского уезда 1850-х годов: на самом деле она родилась 28 апреля (по старому стилю) 1856 года.
Годы учебы Валентины в тамбовской гимназии (1874–1878) пришлись на период всплеска революционного движения. Девушка начала посещать подпольные революционные кружки и пристрастилась к чтению нелегальной литературы. Перед выпускницей гимназии стоял выбор: идти либо в сестры милосердия (шла русско-турецкая война), либо в учительницы.
Она выбрала последнее, и ненастным октябрьским днем 1878 года в тесной, грязной, с угарной печью школе слободы Песчанка Балашовского уезда появилась новая молодая учительница. В воспоминаниях Дмитриева так описывает свои будни.
Занятия начинались затемно. Школу хоть и топили, но тепло уходило в разбитые и заткнутые соломой окна. Заниматься приходилось в шубах. Парт не хватало, ребятня рассаживалась на печке и на полу, и поэтому учительница нет-нет да и наступала на какого-нибудь школяра, примостившегося рядом с её столом. К двум часам дня в школе становилось до того душно, что «пошатывались, как пьяные», когда после занятий выходили на улицу.
Валентине Иововне понравилось работать с детьми, да и ученики полюбили свою «учительку». А вечерами к ней «на огонек» послушать, о чем пишут в газетах, заглядывали крестьяне. Вероятно, в это время она начала писать рассказы. А в газете «Саратовский листок» стали появляться заметки о Песчанке, рассказывающие о плутнях волостного писаря Сушкевича. Авторство этих обличений приписали новой учительнице.
Учительствовать начинающей писательнице пришлось недолго, так как против неё была организована травля, а вскоре «для пользы службы» последовал перевод в другое село. Девушка рассудила, что на новом месте её ждет то же самое. Поэтому решила поступить на врачебные курсы в Петербурге.
А пока Дмитриева перебралась в Саратов, где сблизилась с кружком саратовской революционно настроенной молодежи. В него входили исключенные из учебных заведений или порвавшие с семейными традициями семинаристы, учительницы, студенты, гимназисты, рабочие. Среди них выделялись И.И. Майнов, Д.П. Шиловцев, С.Г. Ширяев, всеобщий любимец П.С. Поливанов.
Веселые, задорные, вечно голодные, молодые люди часто собирались вместе, спорили, мечтали, пели революционные песни. В «Липках» у них была «своя» скамейка, которую они сами называли «клуб благородных лодырей». Иногда, чтобы не привлекать внимания, вся группа уходила на берег Волги или в гостиницу Вакурова (старый корпус СХИ на углу Театральной площади и улицы Радищева) «пить чай». Там шумная компания, к неудовольствию обслуживающего персонала, заказывала «пару чая» на 20 человек. За кипяток денег не брали, и потому друзья пили его в несметных количествах вприкуску с «микроскопическими кусочками сахара». А в праздничные дни они на лодках уплывали на излюбленное место «всяких сходок и нелегальщины» – на Зеленый остров.
С сожалением расставшись с саратовскими друзьями, Валентина с сестрой уехала в Петербург, где поступила на врачебные курсы. В Саратове и губернии она появится еще неоднократно.
В столице Валентина Иововна входила в саратовское землячество и продолжала занятия литературой. В её рассказах и повестях без труда угадываются знакомые саратовцам места и люди. Поэтому произведения писательницы любопытны и для исследователей прошлого Саратовского Поволжья.