Сергей Щукин:

24 марта театр «Самокат» отмечает юбилей: 30 лет назад в Саратове появился первый в России театр магии и фокусов. Правда, с тех пор, как этот уникальный театр, известный не только в России, но и за рубежом, получил, наконец, свой дом, прошло всего два года. Накануне юбилейного вечера мы встретились с художественным руководителем театра, главным саратовским фокусником Сергеем Щукиным. Вместе с ним оглянулись на тридцать лет назад, посмотрели, чем живет театр сейчас, и попытались заглянуть в его будущее.

– Сергей Вадимович, как вы осваиваетесь в новом помещении?

– Обживаем потихоньку. Теперь это театр, полноценный театр. Мы шли к этому 28 лет. 28 лет битвы за свой дом. Все эти годы мы жили в жутких условиях. Я оглядываюсь назад и вообще не понимаю, как мы выживали. Например, в Доме офицеров текла крыша. И я перед спектаклем посылал актеров на чердак, они там подставляли под щели ведра, чтобы, если посреди спектакля начнется дождь, вода не капала зрителям на головы.

– Я помню, вас оттуда пытались выселить.

– Да, в начале нулевых выгнать нас оттуда хотело Росимущество. В тот раз в Саратове никто не мог нам помочь решить проблему с помещением – ни губернатор (кажется, тогда был Дмитрий Аяцков), ни мэр, вообще никто. Я написал письмо Вячеславу Володину, он был тогда депутатом Государственной думы. И дело сдвинулось.

А сейчас, конечно, в театре красиво. У нас всегда аншлаги. За месяц раскупают все билеты. Зрительный зал у нас теперь на 90 мест, а раньше был всего на 60. У нас даже открылся собственный буфет, есть две гостиные, камерный зал, музей фокусов. Сейчас мы готовим выставку «30 лет нашей истории», которая состоит из фотографий и афиш.

В 1987 году, когда мы открылись, решение – «в целях улучшения культурного обслуживания населения открыть театр «Самокат» – подписал Мысников, был такой знаменитый градоначальник. До этого было много хлопот: правил и документов, позволяющих открыть новый театр, в то время не существовало. Театр открывался только с разрешения Совета министров СССР. А в стране как раз нарастало студийное молодежное движение: открывались не полноценные театры, а театры-студии. Местный обком комсомола отправил меня в Москву на Всесоюзное совещание по проблемам театров-студий, куда съехались такие же энтузиасты со всей страны. И решали, как нас можно узаконить. Лет через пять в итоге вышел какой-то документ, регламентирующий открытие новых театров.

Но я пробивал это и на местном уровне – писал во все газеты, ходил в обком партии, в горком партии, обивал все пороги. И все видели, что появился такой Саратовский молодежный камерный театр-студия. Если брать по первым слогам, то получается «Самокат». Наш девиз тогда был – «сами катим, сами едем». Нас узаконили – вышло постановление гор­исполкома, нам даже дали гербовую печать. Но денег не дали ни копья.

Так что мы играли и сами на себя зарабатывали – объездили всю Саратовскую область, играли во всех вузах города. Нам приходилось за свои деньги делать афиши, за свои деньги нанимать автобусы для переезда, платить зарплату, делать декорации, и так продолжалось десять лет. То есть мы на своей шкуре поняли, что такое зарабатывать деньги. Мне кажется, ни один театр в Саратове через это не прошел.

– А где вы репетировали? Было какое-то помещение? Или по домам-квартирам приходилось?

– Первоначально нас определили во дворец культуры Заводского района на Крекинге. А там одна школа и жуткий район вокруг дворца. Загазованный – дышать нечем. Нам там бесплатно выделили комнатку и даже дали возможность репетировать на сцене. Года два мы там провели, потом перебрались в клуб Карла Либкнехта, а после в школу № 1. После этого нам дали помещение в подвале какого-то кооперативного дома у автовокзала: трубы, коммуникации, всё время что-то капает – то горячая вода, то холодная. В этом подвальчике мы и начали репетировать «По щучьему веленью» – первый спектакль с фокусами. До этого мы делали чисто драматические постановки. А еще, когда мы в этом подвальчике репетировали, у нас сын пропал – Артем. Его украли.

– Ничего себе история. Как это произошло?

– Артему тогда было три или четыре года. Он с нами был на репетициях. И вот как-то осенью после очередной репетиции смотрим, а сына-то нет! Осень, темнеет рано. Мы всем коллективом – нас было десять человек – обыскали весь район, ходили, стучали, кричали, облазили все подвалы – нет его нигде. Позвонили в милицию. И вдруг сообщают: какая-то женщина заметила мальчика, похожего на нашего, в Комсомольском поселке. Мы поехали туда на милицейской машине. Ночью. Подъезжаем к этому дому. Стучим. Оттуда пьяный голос: «Чего?» И слышно, как Артем плачет: «Мама, папа!..». Как потом Артем рассказал, какой-то пьяный к нему подошел, взял за руку и увел. Прямо без обуви. Вот так мы спасли тогда своего ребенка. Между прочим, сегодняшнего чемпиона Европы по фокусам. Кстати говоря, он приедет на юбилей.

– А где он сейчас трудится?

– Он работает в Москве – там есть такая «Театральная компания «Айвенго». Цирк чудес». У него там свои представления, свои шоу идут. Его в Москве хорошо знают, он популярен.

– Сергей Вадимович, а почему вы решили переформатироваться с драматического искусства на фокусы и иллюзион?

– Окончательно всё перевернула моя поездка в США в 1996 году. Там я два месяца работал в магазине чудес в Цинциннати, штат Огайо. Там же произошла моя встреча с Дэвидом Копперфильдом. Оттуда я привез реквизит, книги, видеокассеты. И после этого мы полностью перешли на фокусы.

А в 1997 году вышло постановление администрации города Саратова, подписанное мэром Юрием Аксененко, о принятии на бюджетное финансирование Театра магии и фокусов «Самокат». Так мы стали муниципальным театром. Это означало, что деньги на зарплату сотрудникам, на оплату коммунальных услуг, на аренду выделялись отныне из городского бюджета. За аренду помещений в Доме офицеров городская казна выкладывала по миллиону ежегодно. Сейчас мы аренду не платим, потому что это помещение принадлежит городу. Но на всё остальное – зарплату, коммуналку – бюджет по-прежнему выделяет нам деньги. Ну и на постановки дает тысяч 200–250 в год.

– Мне кажется, что вы и сами можете прекрасно зарабатывать. Разве нет?

– Чтобы поставить хороший спектакль, надо около миллиона рублей. Мы, конечно, в год зарабатываем миллиона два, но эти деньги идут на развитие. Мы покупаем прожекторы, купили видеоэкран, сделали освещение. Очень много денег забирают текущие расходы: тут шкаф поломался, там канализация потекла. Фокусы мы заказываем за рубежом, потому что в России ничего этого нет. То есть в Москве появился один магазин фокусов. Но они тоже всё закупают в других странах. И делают такую наценку, что нам проще выходить на зарубежные фирмы напрямую.

– Я помню, когда ваш театр располагался в Доме офицеров, вы сетовали на отсутствие площадей, чтобы организовать школу волшебства. Сейчас у вас места предостаточно, школа заработала?

– На полноценную школу, к сожалению, у нас не хватает времени. Но мастер-классы для детей и их родителей мы проводим где-то раз в месяц. Мы показываем, раскрываем секреты, учим фокусам. Участие принимают все – и дети, и взрослые.

Кроме того, мы открыли музей фокусов. К нам приходят школьники, для которых мы проводим экскурсии, рассказываем об иллюзионистах, магах, чародеях со всего мира. А в малом зале мы сделали гостиную, где идут камерные спектакли. Недавно там была премьера «Ахалай-махалай»: наши молодые артисты сделали представление.

– У вас пополнение штата?

– Да, хотя, конечно, хотелось бы, чтобы их было больше. Да только фокусники – штучный товар. Уникальность нашего театра в том, что артист наш должен сочетать в себе фокусника и прекрасного драматического артиста. Поскольку мы разыгрываем фокусы, мы их театрализуем. Найти такое сочетание практически невозможно.

– Может быть, это оттого, что направление иллюзиона у нас в России не развито. Недавно мне попалась на глаза информация, что Дэвид Копперфильд до сих пор входит в тройку известнейших людей США. Потому что у них иллюзион-шоу пользуется бешеной популярностью.

– В России это направление тоже начинает развиваться – в Саратов трижды приезжали братья Сафроновы и каждый раз собирали полные залы. Артем Щукин работает с крупной аппаратурой и показывает такие фокусы, какие делает Копперфильд. И прекрасно продается. Мы три спектакля продали мгновенно. Хотя билеты были не из дешевых.

– Артем вырвался из родительского гнезда. А он не хочет продолжить ваше дело?

– С театром? Нет. Я, конечно, не знаю, что будет дальше. Мы-то пока работоспособные и будем продолжать работать дальше. Что ж поделать. Мы, конечно, первопроходцы. Открыли театр, которого в России нет и не было никогда. Таких театров по миру всего, наверное, шесть. Отдельных иллюзионистов много. Но обычно фокусник создает одну-две программы и всю жизнь их показывает. А мы, поскольку мы театр, обязаны выпустить хотя бы две премьеры в год. А для этого надо заменить все фокусы, написать сценарий, сочинить его. Мы подводили итоги – за 30 лет мы создали 30 иллюзионных представлений, показали свыше шести тысяч представлений, которые посмотрело около одного миллиона зрителей. А это творческий рекорд в этом жанре.

– Сергей Вадимович, лет пять назад вы говорили, что устали, что в вашей творческой жизни одни только фокусы, и вы хотите снова играть драматические спектакли.

– У нас в репертуаре уже идет одна драматическая постановка – это «Игра в джин» американского драматурга Кобурна, лауреата Пулитцеровской премии. Эта пьеса обошла театры всего мира – Нью-Йорк, Париж, Лиссабон. В Москве, в театре «Современник» ее играют Валентин Гафт и Лия Ахеджакова. Скоро у нас выйдет еще одна драматическая постановка, которую мы с Маргаритой играем на двоих.

– Что ждет зрителей 24 марта?

– В этот день у нас будет представление, в которое войдут лучшие наши номера и трюки за 30 лет – такой коллаж лучших фокусов. Перед началом будет показан видеофильм об истории нашего театра. Каждый зритель получит толстый буклет с фотографиями, историей и так далее.

– Сергей Вадимович, вашему театру тридцать лет. Это ваше детище. Что вы чувствуете, отмечая эту дату?

– Сейчас и радость безумную, и смертельную усталость. Знаете, что придает силы? То, что фокусы – это возможность навсегда вернуться в детство. Когда я учился в институте, то каждое утро проходил мимо высказывания Евгения Багратионовича Вахтангова, которое было вывешено у нас на первом этаже театрального института имени Б.В. Щукина: «Хочу отдать то, что горит внутри, хочу зажечь, хочу, чтобы меня увлекли, будем гореть, будем творить, как умеем, лишь бы радостно». И всю жизнь этому следую.

В людях, мне кажется, живет потребность в волшебстве. Потому что человек мечтает летать или становиться невидимым. Ему хочется, чтобы чудеса свершались в его жизни. Мы эту потребность утоляем. Мы даем надежду на чудо.

А если бы я был настоящим волшебником, дали бы мне волшебную палочку, я бы взмахнул, чтобы в жизни исчезло вранье, ложь, всё негативное, что в нашей жизни есть. А остались бы любовь, милосердие, доброта к людям. Но нет такой палочки, к сожалению. Поэтому мы и работаем, чтобы сделать нашу жизнь добрее и интереснее, чтобы наши дети были счастливее нас, чтобы мир был более совершенным.