Денис Афанасьев: «Тони Эрдманн» – считаю, лучший фильм прошлого года

«Оскар-2017» запомнится надолго. Причин множество: подозрения жюри в излишней толерантности, троллинг Трампа, конфуз с главной номинацией, когда сначала по ошибке вместо «Лунного света» лучшим фильмом года назвали «Ла-Ла-Лэнд», да и, в конце концов, весьма спорный эпизод с участием туристов, специально завезенных на церемонию награждения.

Для кого-то отдельным поводом для критики самой популярной кинопремии стал сам факт победы в главной номинации фильма, герой которого – афроамериканский гомосексуалист. В общем, тем для обсуждения хватало с лихвой. Мы поговорили с редактором Нижне-Волжской студии кино­хроники Денисом Афанасьевым, которому нынешний «Оскар» понравился.

– В целом церемония была удачной, если не говорить про финал. Я участвовал в дружеских пари и делал ставки на все номинации. Когда премия шла к концу и я понял, что промахнулся лишь в одной номинации, то решил пойти спать – всё равно подвоха с главным фильмом года не ожидалось. Поэтому когда победителем объявили «Ла-Ла-Лэнд», я внутренне порадовался за фильм. И вдруг такой казус... Конечно, организаторы начали оправдываться, но, если честно, сложно представить, что на мероприятии такого рода, где за каждый квадратный метр кто-то отвечает, может произойти ситуация, когда берут не тот конверт. С другой стороны, людям свойственно ошибаться.

– Ты уверен, что в финале был человеческий фактор, а не постановка?

– Думаю, да. Если бы организаторы хотели отметить дружбу, то они дали бы два приза – такое бывает на разных фестивалях.

– При всех своих несомненных художественных достоинствах «Лунный свет» оказался очень удобным фильмом для жюри после прошлогодней критики, когда «Оскар» упрекали в отсутствии внимания к чернокожим актерам...

– Я всё равно не думаю, что это обвинения в расизме стали причиной успеха афроамериканских актеров и режиссеров. Все-таки я верю, что Академия кинематографических искусств и наук стремится быть выше междусобойчиков и выяснений отношений правозащитных организаций. Просто так совпало, что в прошлом году не было представлено сильных актерских работ, в которых были задействованы чернокожие артисты. Если уж на то пошло, то в последние годы и среди них были победители: те же Дензел Вашингтон, Форест Уитакер, Люпита Нионго и другие. Так что всё нормально. Зато теперь «Оскар» обвиняют в феминизме и эйджизме, то есть в дискриминации по возрасту. Мол, слишком много молодых номинантов.

– А вот кинокритик Антон Долин, наоборот, считает, что это революционный шаг – такое ярко выраженное внимание к молодым деятелям кино. На твой взгляд, намечается тенденция или это случайность?

– Случайностью вряд ли это стало. Все-таки в этом году у мэтров вышло много фильмов, которые вполне могли быть номинированы. Я говорю в первую очередь про «Молчание» Мартина Скорсезе. Говорят, на это скорее повлияли технические проблемы: не вовремя сделали рекламу и разослали копии. Но мне кажется, что такие мастера, как Скорсезе, должны автоматически проходить, как минимум, в лонг-листы. Абсолютно были проигнорированы «Патерсон» Джима Джармуша и «По млечному пути» Эмира Кустурицы, который уж точно мог бы побороться за звание лучшего фильма на иностранном языке. Так что, может быть, «Оскар» действительно хотят таким образом немного обновить. Плохого в этом нет ничего, поскольку картины этого года достаточно серьезные и хорошие. Обошлось без каких-то явных аутсайдеров, за исключением, быть может, одной-двух работ.

– Например?

– Например, «Лев». Мне кажется, это не тот случай, когда фильм на что-то претендует. С другой стороны, тот факт, что он ничего не получил, многое говорит. В принципе, его переоценили уже на стадии занесения в номинации. Мне кажется, что в номинации на лучший фильм он должен был поменяться местами с «Джеки». Датский «Моя земля» и австралийский «Танна» – достойные работы, но любую из них могла бы заменить картина Пола Верховена «Она».

– Которую, по словам ведущего церемонии Джимми Киммела, никто не смотрел.

– Он то же самое сказал и про «Лунный свет».

– Кстати, про «никто не смотрел». В рунете появилось море негативных отзывов про «Лунный свет», в основном гомофобского характера. Их так много, что удивляешься тому факту, сколько людей, оказывается, смотрело это кино. Как ты думаешь, многие ли критики «Лунного света» действительно видели этот фильм?

– Я думаю, что его смотрело немного людей хотя бы по той причине, что у него очень маленькая роспись. Например, в Саратове он шел и идет только в «Доме кино». Уже это – сдерживающий фактор. Во-вторых, у этого фильма не самая простая и привлекательная тематика в нашей гомофобской стране. Даже среди моих друзей многие, узнав, о чем фильм, не хотели на него идти. А когда все-таки шли, то после просмотра соглашались, что это крутое кино. Просто «Лунному свету» не повезло, что его завернули в обложку «гейской драмы». Возможно, в этом есть вина и прокатчиков, которые хотели сыграть на этой провокации. Хотя до победы в «Оскаре» громкой пиар-истории у него всё равно не было.

Я, если честно, вообще не понимаю, как этот фильм может не понравиться, если ты его смотрел.

– Среди критики этой картины были и упреки в полном отсутствии динамики. «Оскар» продолжают по инерции воспринимать как премию про блокбастеры?

– Я не знаю, откуда формируется это восприятие. Если посмотреть на победителей последних десяти лет, то, в большинстве своем, это были не блокбастеры: «В центре внимания», «12 лет рабства», «Повелитель бури», «Старикам тут не место». «Бёрдмана» тоже с трудом назовешь блокбастером.

Есть и другая крайность: многие иронизировали по поводу «Оскара» для «Отряда самоубийц». Но я ничего плохого в этом не вижу: ведь фильм стал лауреатом не в главной номинации, а за лучший грим. Он действительно крутой. Награда заслуженная. «Оскар» – это премия, которая отражает тенденции всех направлений кинематографа за год.

– «Оскар» более актуальная премия в мире кино, чем фестивали в Каннах, Венеции и Берлине? Я сейчас спрашиваю не про зрительский интерес – здесь и так всё понятно, а про значимость в профессиональной сфере.

– Не знаю, как с актуальностью, а со значимостью всё именно так. Все-таки это главная премия в мире. К тому же «Оскар» отличается от фестивалей тем, что в его жюри сидит не семь-восемь человек. И как показал последний Каннский фестиваль, из-за этого случаются какие-то адские промахи: все лучшие фильмы этого года, на мой взгляд, в Каннах «прокатили», что отметили и критики. «Оскар» в этом плане объективнее, потому что здесь выбирает большое количество людей, к тому же он создает некие тренды.

Я думаю, что нет такого режиссера, который сказал бы, что он не хочет получить «Оскар» или что «Пальмовая ветвь» для него важнее. Если, конечно, он вообще придает значение премиям.

– Какой тренд задает этот «Оскар»?

– Сложно сказать. Повышенное внимание к человеку, его проблемам и его незащищенности очевидны. С учетом того, что сейчас происходит в Америке, это очень актуально.

– Победа «Коммивояжера» иранца Асгара Фархади в номинации на лучший фильм на иностранном языке – это победа политики?

– Вот здесь, я считаю, действительно сыграл политический фактор. При всех достоинствах этого фильма... Изначально фаворитом считалась немецкая лента «Тони Эрдманн», но как только начали говорить об иммиграционном указе Трампа, по которому в США введены ограничения на въезд из семи стран, в том числе Ирана, ситуация изменилась. А когда Фархади объявил, что демонстративно не посетит церемонию, то все, кажется, еще сильнее впечатлились этим фактом. Кино, конечно, не может жить вне общества, но жалко, что в такие моменты жертвами становятся такие сильные ленты, как «Тони Эрдманн» – на мой взгляд, лучший фильм прошлого года.

– В течение всего шоу со стороны ведущего время от времени шел открытый троллинг Трампа. Насколько, на твой взгляд, уместно заниматься этим на церемонии, посвященной кино?

– Мне кажется, в этом проявляется преимущество американского общества. Возможно, оно перегибает палку и делает это слишком часто, но тот факт, что оно это делает и что это происходит на главной кинопремии мира, которая идет в прямом эфире 225 стран, «которые теперь нас ненавидят», как выразился Киммел, значит, что для американцев это реально наболевшая история.

– Тебя бы не покоробило, если бы на какой-нибудь российской киноцеремонии посыпались шутки в адрес Путина? Не как в КВН, а всерьез.

– Я бы ушам своим не поверил. А поскольку мы сами к этому не привыкли, то нам и кажется, что на «Оскаре» говорили про Трампа постоянно, а не три раза. А для американцев это нормальное самовыражение. Мы не привыкли, что по телевидению можно слышать что-то смешное и в то же время правдивое.

– Мне показался злой шуткой эпизод с запуском в зал туристов. Как будто бомонд решил немного развлечься, пригласив простой люд поглазеть на них.

– Мне кажется, это было бы так, если бы случилось в России.

– Почему?

– Потому что снобизм, высокомерие и нежелание шутить над собой свойственно нашим супер­звездам.

– Немного сменим тему. Играет ли роль в дальнейшей прокатной судьбе фильма в России и Саратове участие в «Оскаре»?

– У многих прокатная судьба заканчивается еще до «Оскара». Кстати, в «Доме кино» практически всех основных номинантов можно было посмотреть еще до церемонии – и это хороший тренд последних лет. А что касается тех лент, что идут сейчас, то победа в главной номинации, конечно, влияет. Например, после «Оскара» к нам приходили люди, которым стало интересно, что это за кино. «Бёрдман», «Выживший» собирали хорошую кассу. Но всё равно в США и в мире успех на «Оскаре» сказывается на прокатной судьбе гораздо сильнее, чем у нас.

– В этом году от нашей страны за «Оскар» никто не поборолся. У нас нет своего Фархади и существует пропасть между российским кино и тем, что побеждает?

– Сразу оговорюсь, я еще не видел «Рай» Кончаловского. Думаю, что его неноминация – это просто усталость от темы Холокоста и Второй мировой войны в целом. В последние два года побеждали «Ида» и «Сын Саула», которые посвящены как раз этим темам, и, думаю, это сыграло не последнюю роль в судьбе «Рая» на «Оскаре». Но в десятке претендентов он все-таки был, так что, в любом случае, его высоко оценили.

Что же касается разрыва, то да, мне он кажется очень большим. Этот год, Год российского кино, на мой взгляд, был одним из самых провальных за последние 10–15 лет. Я не назову даже трех фильмов, которые можно включить хоть в какие-то номинации. И, если честно, не понимаю, из кого будет выбирать «Ника». Хотя есть «Ученик» Серебренникова. Мне кажется, если бы мы отправили его на «Оскар», то у него было бы больше шансов, потому что это универсальная актуальная история, которая хорошо сделана. И в Каннах его отметили не зря. Не знаю, последствия ли это политики в области культуры или просто год такой неурожайный... Звягинцев сейчас пока снимает. Хотя одним Звягинцевым сыт не будешь.

– А кого мы знаем из того же Ирана кроме Фархади?

– Но Иран-то не сравнить с нами по кинематографу. У нас все-таки «великая держава», как ни крути...

– Русское кино повернуло куда-то не туда?

– Мне кажется, в современной России «туда» и не ходило. Было всегда пять-шесть фильмов, из которых можно было выбирать, а сейчас и этого нет. Зато сериалы хорошие снимают.

– Например?

– Мне понравились «Ольга», «Пьяная фирма», «Адаптация». Прекрасный сериал в 2015 году снял Борис Хлебников – «Озабоченные, или Любовь зла». Как ни странно, но всё, что делает ТНТ последнее время, – это очень хороший тренд в нише драмеди.

– Может, кино слабое такое, потому что спроса на него нет, в отличие от сериалов?

– Наверное. Хотя «Экипаж» миллионы собирает – публика платит. Да и «Ледокол» и «Дуэлянт» собирают свою кассу. Но «Ученика» посмотрело гораздо меньше людей, чем «Дуэлянта». А должно было быть наоборот.