Долгая память горцев
Как конец февраля – так у нас очередной подъем патриотизма. Правда, никто не вспоминает, что, собственно, послужило предлогом. День Красной армии, а ныне День защитника Отечества, по сути, не имеет под собой исторических обоснований. Была удачная стычка с немцами, но на фоне сплошного отступления и сдачи городов на западном направлении. Если бы победа 23 февраля 1918 года была столь значительной, то почему через десять дней был заключен унизительный Брестский мир, более похожий на капитуляцию? Но то было почти сто лет назад, сейчас другие песни.
Вот, например, копию рейхстага построили. Зачем? Министр обороны Сергей Шойгу всё объяснил: «В парке «Патриот» строим рейхстаг. Не в полном виде, но для того, чтобы наши юнармейцы могли штурмовать не что попало, а конкретное место». В ответ раздались безрадостные шутки: лучше бы немецкие автобаны скопировали. А еще патриотизм и победы – как военные, так и трудовые – у нас некоторые политические силы связывают обязательно с именем вождя всех народов, генералиссимуса и так далее Иосифа Сталина. И вот тут сталинистам пришлось проглотить сразу две горькие пилюли.
Сначала Народное собрание Ингушетии единогласно приняло в первом чтении проект закона о запрете увековечивать в регионе память Иосифа Сталина.
Документ был утвержден накануне 73-й годовщины депортации ингушского народа, начатой по распоряжению Сталина. Законопроект запрещает установку памятников, присвоение имени Сталина населенным пунктам и улицам, а также публичное оправдание и одобрение его деятельности.
«Кощунственно делать героем, устанавливать памятники человеку, подвергшему депортации десятки народов, тирану, при котором расстреляны и отправлены в тюрьмы десятки тысяч представителей интеллигенции и военных», – заявила председатель комитета по местному самоуправлению, национальной политике Марьям Амриева. Отметим, однако, что счет жертвам Сталина идет отнюдь не на десятки тысяч, а на сотни тысяч и миллионы. Но что-то, видимо, сдержало депутата Марьям Амриеву.
Ладно, Ингушетия, демарш маленькой республики можно было и не заметить. Но, по-моему, через день взял слово президент Чечни Рамзан Кадыров и на своей странице в социальных сетях проклял Сталина. И что-то никто из сталинистов, так любящих ходить по столице с портретами своего кумира, не возмутился. Промолчал и товарищ Зюганов, тоже любящий позировать с портретом Иосифа Виссарионовича. Впрочем, это понятно, идеалы идеалами, но Рамзан Ахматович известен как мужчина крутого нрава, неровен час – обидится. И придется тогда публично извиняться – к лицу ли это вождю российских коммунистов? Так что лучше промолчать.
Солидарное выступление руководства двух горских республик вполне понятно: на 23 февраля приходится начало операции «Чечевица» – депортации чеченцев, ингушей из родных мест в Северный Казахстан. Около 450 тысяч человек были высланы, больше 120 тысяч погибли в дороге и в степях под Акмолинском – там в основном размещались поселения сосланных горцев. И кавказцы этого не забыли и, я уверен, не забудут никогда. Кстати, в эти же дни, но только шестьдесят один год назад, 25 февраля 1956 года, на ХХ съезде КПСС Никита Хрущев зачитал доклад о культе личности Сталина, что и стало причиной возвращения ингушей, чеченцев, балкарцев, карачаевцев и других высланных народов, кроме немцев и крымских татар, в родные места.
Сейчас единодушно принято считать, что депортация была несправедливой. Действительно – немцы ведь не дошли до Чечни и большей части Ингушетии – их остановили в Алханчуртской долине. Это Малгобекский район тогдашней ЧИАССР, граничивший с Моздокским районом Ставропольского края. И в то же время в Чечне было неспокойно, в горах республики и тогда действовали партизанские отряды – еще со времен гражданской войны. И немцы с ними контактировали. Но это ни в коей мере не должно было быть основанием для насильственного выселения целого народа.
Тут в чем парадокс: русский народ вынес не меньше бед – тут и раскулачивание с коллективизацией, и репрессии, и война. Но среди нас всё время находятся люди, готовые мучителям простить всё во имя некоего существовавшего тогда «порядка». У горцев иной взгляд на историю. Унижение всего народа, уничтожение части его они забывать не собираются. Я два года проработал в тех местах. Память о событиях 1944 года пытались стереть, мол, было, но сколько можно помнить. И органы КПСС этим занимались, и КГБ. Но всё же в той или иной форме память давала о себе знать.
То многотысячный митинг ингушей на центральной площади Грозного в 1975 году с требованием вернуть исконные земли. После возвращения народов часть ингушской земли – Пригородный район – осталась в Северной Осетии, что и стало причиной осетино-ингушского конфликта в начале 90-х. То осенью 1976 года в бою с сотрудниками КГБ погиб «последний абрек» – чеченец, ушедший с оружием в горы в дни депортации.
И не было ни одного мужского разговора о жизни, который бы не переходил на события февраля 1944 года. И события в Чечне первой половины 90-х тоже во многом обусловлены были памятью об исторической несправедливости. Жаль только, что память о преступлениях одного диктатора не служит прививкой от появления другого.