Светлая Надежда

Надежда Сергеевна Бутова родилась в 1878 году в Саратовской губернии. Поговаривали, что прадед ее был волжским разбойником. Отец, бедный сельский учитель, умер, когда девочке было восемь лет. Мать-крестьянка воспитывала еще двоих детей. Судьба Бутовой удивительным образом перекликается с судьбами чеховских героинь, умевших нести свой крест и веровать.

В Саратове Надежда на средства крестьянской общины поступила в гимназию. Чтобы оправдать стипендию, занималась с отстающими учениками. Преподаватели отмечали ее выдающиеся способности к точным наукам: математике, физике. Ей пророчили карьеру Софьи Ковалевской, однако Надя всерьез увлеклась театром.

С рекомендательной запиской актрисы Марии Александровны Крестовской и тремя рублями денег она однажды села в поезд и вышла на московском вокзале из вагона третьего класса, в поношенной шубке, с потертым чемоданчиком и пледом в ремнях. На экзамене в студию Владимира Ивановича Немировича-Данченко она привлекла внимание «саратовским напором, мощью земли, темпераментом глухим и целомудренным». «Выше среднего роста, но сложена так гармонично, что это не бросается в глаза. Стройная, с классически поставленной и небольшой по фигуре головой, с великолепными от природы вьющимися волосами и глазами непомерной бирюзы», – такой она была в те времена.

Актерским дебютом Бутовой стала роль Аксиньи в толстовской «Власти тьмы». Потом она сыграла Манефу в «Мудреце» Островского, Варвару Петровну Ставрогину в «Бесах» по Достоевскому, Мать в «Синей птице» Метерлинка, Кальпурнию в «Юлии Цезаре» Шекспира, Суру в «Анатэме» Андреева.

Несмотря на внешнее благополучие, успех у зрителей и критиков, Бутовой суждено было пережить глубокую внутреннюю драму. Немирович-Данченко написал о ней с безжалостностью режиссера: «Все ее переживания находились в плоскости, совершенно противоположной образам, которые поручались ей для сценического воплощения. Она рвалась к образам благородным, драматическим. Но все ее внешние данные, в особенности голос и дикция, не отвечали ролям, о которых она мечтала. Это было своего рода трагедией актрисы, призвание которой резко расходилось с реальными возможностями». Бутова, не мыслившая своей жизни без МХТ, приняла режиссерский приговор с покорностью. Самыми светлыми стали для нее минуты, когда она ненадолго вышла на сцену в роли Ольги в чеховских «Трех сестрах».

Человеческие качества актрисы – доброту, мягкость, отзывчивость высоко ценили современники. Вспоминают ее замечательные устные рассказы, полные юмора, колоритных бытовых деталей. Немирович-Данченко, недооценивая актерский дар Бутовой, восхищался при этом силой характера слабой женщины, преодолевшей за десять-двенадцать лет путь «самообразования и воспитания, к которым способны единицы из сотен тысяч». Писатель Борис Зайцев назвал Надежду Сергеевну «совестью Художественного театра, его праведницей», которая «играла превосходно, но мало». Переводчик и мемуарист Евгения Герцык вспоминала о ней как об истинно верующем человеке, «прозорливом на чужую боль», «вне шумихи современного богоискательства».

Великая актриса Ермолова посвятила Надежде Бутовой стихи:

Белая одежда,
Светлая Надежда –
Дева – это ты...
В мире зло и беды.
В мире зло и кровь,
Только там победа,
Где живет надежда,
Где живет любовь...

В Саратове остались жить ее сестра и брат. И вероятно, ее связи с родным городом не прерывались. В саратовской периодике сохранилось свидетельство о причастности Надежды Бутовой к устройству стильного интерьера в древнерусской манере в кинотеатре «Мурава», который находился на углу Александровской и Малой Казачьей.

В 1921 году Надежда Сергеевна умерла от чахотки, которой заразилась, ухаживая за больной подругой.