Быть у воды и не поссориться

В начале октября губернатор с помпой открыл новую плотину на реке Большой Узень в Александрово-Гайском районе. Это гидротехническое сооружение будет задерживать 4,6 млн куб. м воды. Такой объем нужен для работы насосной станции «Новоузенская», которая снабжает водой несколько населенных пунктов Александрово-Гайского района. Как отметил на открытии плотины губернатор Валерий Радаев, введенное в эксплуатацию сооружение гарантирует стабильное водоснабжение 18 сел и поселков даже в засушливые годы.

Река Большой Узень относится к трансграничным водным объектам, и по старым, но действующим и поныне международным соглашениям половина паводковых вод должна беспрепятственно уходить на территорию Казахстана. Не нарушает ли правительство Саратовской области договоренности между Россией и Казахстаном, построив новую плотину, и как вообще влияет строительство таких сооружений на отношения с соседями?

Дина Болгова

Соглашения старые, но действительные

Помимо одной из самых протяженных в мире границ Россия и Казахстан имеют множество общих водотоков. Взаимоотношения двух стран в части совместного использования и охраны общих водотоков регулируются различными постановлениями и соглашениями еще с советских времен. Например, согласно протоколу от 1961 года российская сторона должна передавать казахстанской в среднем 50% стоков трансграничных рек. Потом, после распада Союза, реки поделили на российскую и казахстанскую части, а права и обязанности по совместному использованию и охране рек закрепили межгосударственным соглашением (от 1992 года). На основе этого документа была создана российско-казахстанская комиссия по совместному использованию и охране трансграничных водных объектов, которая периодически собирается, чтобы обсудить спорные ситуации, острые проблемы и опять о чем-нибудь договориться.

В 2010 году было подписано новое соглашение между Россией и Казахстаном о совместном использовании и охране трансграничных водных объектов. Но ничего принципиально нового в этом документе не появилось. Эксперты говорят, что все существующие договоренности имеют рамочный характер и практически никем не исполняются. Несмотря на прописанное в соглашении сотрудничество «в духе равноправия и партнерства», каждая сторона стремится действовать преимущественно в собственных интересах.

Жизненно важные большие и малые

Одним из самых проблемных вопросов в водных отношениях России и Казахстана, как признают обе стороны, является использование общих водотоков Урала, Большого и Малого Узеней, протекающих по территориям, испытывающим острый дефицит в воде.

Трансграничные реки Большой и Малый Узени берут начало на территории нашей Саратовской области, русла их проходят по семи самым засушливым районам – Ершовскому, Федоровскому, Дергачевскому, Краснопартизанскому, Питерскому, Новоузенскому, Алгайскому.

Эти реки являются жизненно важным ресурсом и для северо-западных районов Казахстана. От вод Большого и Малого Узеней, по данным казахстанских СМИ, зависит водообеспечение населения и животноводство 18 сельских округов. И состояние в этих районах, судя по описаниям казахстанских экспертов, не менее критическое, чем в саратовских. Воды им тоже катастрофически не хватает.

В связи с этим казахстанская сторона уверена в необходимости увеличения объемов поступлений из России волжской воды через систему водохранилищ в Большой и Малый Узени. И тот факт, что на этих реках возводятся новые плотины, Казахстану совершенно не нравится. Однако официально эти свои претензии к России Казахстан не заявляет.

Главное – не нарываться

Возможно, дело в том, что требование увеличить объемы водных стоков невыгодно казахстанской стороне финансово. Большой и Малый Узени маловодны, и вода в них подкачивается из Волги через Саратовский магистральный канал с помощью нескольких мощных насосных станций (в 2009 году станций было пять), на содержание которых российская сторона тратит немалые деньги. Собственно, и сегодня вода Казахстану достается не бесплатно, несмотря на то, что водные объекты общие. За саму воду денег, конечно, не берут, а вот за электроэнергию, которую затрачивают насосные станции, и за использование технических сооружений, задействованных в перебросе воды, казахстанской стороне приходится платить.

Как поясняют специалисты Нижне-Волжского бассейнового водного управления Саратовской области, Казахстан пытается обойти финансовый вопрос, запрашивая больший паводковый сток, по-своему трактуя протокол от 1961 года о праве на 50 процентов стоков. А это уже опасно для Саратовской области.

«Мы не согласны, что должны отдавать 50% при любой, даже маловодной паводковой ситуации. Если паводкового стока не хватает, это не значит, что мы должны открывать свои водохранилища и отдавать воду. Если мы отдадим им сток, то не запасем воду для себя и оставим водохранилища сухими», – говорят эксперты. Кроме того, по словам специалистов Нижне-Волжского бассейнового водного управления Саратовской области, в этом вопросе необходимо учитывать и те затраты, которые несет российская сторона по содержанию гидротехнических сооружений. Во время паводка дамбам, затворам, плотинам наносится колоссальный ущерб, а ремонт их оплачивается только российской стороной. То есть это такой намек на преимущественное право на воду: кто платит, тот и заказывает музыку.

Преимущество России обусловлено еще и географическим фактором. Республика Казахстан все-таки ниже по течению и находится в зависимом положении. Поэтому предпочитает не конфликтовать, а договариваться. Если казахским районам не хватает воды, их главы идут к своему губернатору, тот со своей стороны решает проблему с подачей воды на уровне правительства Республики Казахстан, а через него – с правительством Российской Федерации.

Дмитрий Лобунец: Почти так же сложно, как устройство космического двигателя

О ситуации с распределением воды трансграничных рек рассказал заместитель начальника отдела обеспечения международного сотрудничества и межправительственных соглашений Федерального агентства водных ресурсов РФ Дмитрий Лобунец.

– Существует ли какая-то договоренность с Казахстаном о том, что вода трансграничных рек должна в равных количествах распределяться при любых обстоятельствах?

– Объяснить ситуацию с трансграничными реками гуманитарным языком в двух словах – почти то же самое, что объяснить устройство космического двигателя. А неосторожно бросать слова, что мы, например, обязаны передавать половину воды с трансграничных рек в Казахстан, будет неправильно в корне. На каждый водный объект у нас есть отдельные программы с казахстанской стороной. В зависимости от периода года гидротехнические сооружения открывают или закрывают, для того чтобы регион был обеспечен питьевой водой, была вода для сельского хозяйства и вода для технических нужд, при этом чтобы не было подтоплений территорий и население с одной или другой стороны не пострадало.

– Нужно ли обговаривать с другой стороной строительство гидротехнических сооружений на трансграничных реках?

– Любому созданию гидротехнических сооружений предшествует огромный пласт научно-изыскательских работ. В обывательском понимании, если один сосед на дачном участке решил построить забор высотой 5 метров, загораживая вид другому соседу – это нехорошо, но возможно. В случае совместного управления трансграничными реками это в принципе невозможно, потому что если одна из сторон затевает строительство гидротехнических сооружений, то она уведомляет об этом другую сторону, и вопрос решается по дипломатическим каналам. Прежде чем строить плотины, перегораживать реки, продумывают все, вплоть до механизмов для беспрепятственного потока на нерестилища рыб (рукава, рыбоподъемные механизмы). Не может быть такого, что сначала построили гидросооружение, а потом вздыхают: ах, как плохо это или хорошо.

Непродуманное вмешательство в водную систему может повлечь нарушение экологического баланса флоры и фауны, баланса подземных вод, которые часто питают основное русло реки. Например, высказывается мнение: почистить бы реку Урал – и будет всем хорошо. А на самом деле ученые говорят, что не сама река Урал несет в себе столько загрязнений, сколько подземные источники и боковые русла, которые ее питают. И почистив реку Урал в определенном месте, ты не получишь больше воды, если где-то в Свердловской области произошло заиливание какой-то маленькой речушки. Водная экосистема – как наш человеческий организм: по капиллярам бежит кровь, и какая-то неприятность там вызывает большие хлопоты врачей.

– Насколько актуальна нынешняя правовая база, касающаяся трансграничных рек? Не нуждаются ли документы в уточнении, обновлении?

– Работа ведется, и постоянно на самом высоком уровне выносятся инициативы по совершенствованию законодательной базы по трансграничным водным объектам.

– Имеют ли место претензии по водному вопросу у одной из сторон к другой?

– Могу сказать, что конфликтов нет. Но как всегда бывает в международных вопросах, естественно, что каждая из сторон преследует свои интересы. Мы с казахстанской стороной по всем вопросам находим золотую середину. В 20 числах сентября мы нанесли взаимные визиты казахстанским партнерам, а в этом году приезжали представители Казахстана к нам в Российскую Федерацию на территории Республики Алтай. В целом у нас с Казахстаном отношения отличные, не было еще ни одного случая, чтобы стороны разъехались, неудовлетворенные своими партнерами.

Без помощи черной коровы

В Алгае наконец дождались новой плотины

Широко шагая, люди в черном рассекают по прямоугольным дюнам или каким-то футуристическим ландшафтам. Ветер дует им в лицо, а позади пышно взбитые хмурые облака усиливают ощущение приближающегося апокалипсиса. Человек в центре указывает пальцем на что-то важное, увиденное впереди, приводящее его в привычное удивление. Двое усатых мужчин справа и слева от него, худощавый и округлый, озадаченно смотрят в ту сторону. Второстепенные герои, как обычно, идут за спинами главных. Фотография, опубликованная на сайте правительства области с открытия плотины в Александрово-Гайском районе, явно просится на главный кадр научно-фантастического триллера.

Гульмира Амангалиева, фоторепортаж Матвея Фляжникова

К сожалению, нам эту картину удалось увидеть только с экрана монитора. По следам губернатора мы отправились в Александрово-Гайский район, чтобы узнать о воде, жизни в полупустыне и отношениях с соседями.

Ресурс на вес золота

После четырех часов пути подъезжаем к зданию районной администрации из старого серого кирпича. На площади – небольшой серый Ленин с увечьями на голове. Именно по нему искать администрацию посоветовали местные жители, у которых мы спрашивали дорогу.

На входе пенсионерка-вахтер записывает паспортные данные посетителей, рядом другая пенсионерка продает пирожки.

– Водообеспечение – самый больной вопрос как летом, так и зимой, – объясняет важность строительства плотины в поселке Приузенском глава администрации Александрово-Гайского района Сергей Федечкин, высокий худощавый мужчина с усами, густой шевелюрой и негромкой речью. – Каждый год строили земляную плотину в Приузенском, но ее сносило, и вся вода полностью уходила. Что успеваем остановить, то и осталось. Была проблема завести насосные станции. После того как вода уйдет, мы начинаем снова строить земляную плотину, а потом качать воду с Волги.

В районе Федечкина любят: он родился и вырос в Алгае, выглядит энергичным и деятельным, а главное – умеет просить, уговаривать. С прошлого года, после того как немалые расходы на работу насосных станций для закачки прудов перевели с областного на муниципальные бюджеты, Федечкин достает нужные средства: район оформляет бюджетный кредит у области. Пока удается.

В муниципалитете уже есть одна бетонная плотина недалеко от райцентра, запущенная в эксплуатацию в 2004 году. Она меньше новой, но тоже стоит на берегу реки Большой Узень, и за ее создание тоже принято благодарить Вячеслава Володина.

Теперь, по мнению Федечкина, проще регулировать поток уходящей в Казахстан воды:

– Когда сильные паводки, поток настолько большой, что вся вода уходила в Казахстан – ты ее не удержишь насыпной плотиной. Какой там учет, какие там пятьдесят процентов, – вздыхает глава Александрово-Гайского района. – А в остальное время и самим воды недостаточно. На Волге включают насосную станцию, и по Саратовскому каналу вода подается в Малый и Большой Узени. Казахстан за энергозатраты платит, но не нашему району и не области – услуги предоставляются в рамках межправительственного соглашения.

Алгай промышленный

Райцентр Александров Гай (в просторечье – Алгай) – село численностью 10 тысяч жителей. Здесь есть три многоэтажные школы, по оснащенности способные утереть нос саратовским, два фельдшерско-акушерских пункта, больница, детская школа искусств, детский сад. Вода подается по центральному водоснабжению по цене 38 рублей за кубометр.

Самое главное предприятие Алгая, которое обеспечивает райцентру развитие и дает 200 рабочих мест, – компрессорная станция «Газпрома». Буквально две недели назад в Алгае отмечали 50 лет, как появилась компрессорная, одна из крупнейших в Европе. В разное время здесь были установлены советские, немецкие, английские и даже японские компрессоры. Местные жители рассказывают, что когда работают импортные – «ничего не слыхать, а когда качают наши, свист и сера стоит над Алгаем». Правда, сейчас компрессорная станция на полную мощность не работает.

Недалеко от станции в чистом поле стоит еще одно предприятие, рядом с ним – подземное хранилище под отходы. Причем стоит – в прямом и переносном смысле – завод, предназначенный для очистки туркменского газа, построенный, но так и не запущенный в работу. Идет разговор о том, чтобы его демонтировать. «Деньги, конечно, здесь отмыли хорошие, – делится мнением один местный житель. – Не отмыли – вложили, так будем говорить. Газ оказался слишком грязным, и когда его продаешь, он не окупает даже расходов, уходящих на очистку. Поэтому его технично перепродали в Китай. От этого завода экологии, честно говоря, плюса никакого, поэтому его и построили ближе к границе. Сначала хотели в Астраханской области, но там народ взбунтовался, и решили здесь».

Приглашать ли шамана из Бурятии?

Мы едем из Алгая в поселок Приузенский, чтобы посмотреть новую плотину. Дорога разбита вдребезги.

Байсеит Коржанов

– Чтобы привезти бетон для плотины, гоняли КамАЗ-трехтонник, – объясняет агроном, главный специалист Байсеит Коржанов, согласившийся проводить нас до плотины. – Я до 2008 года почти пять лет работал главой сельской администрации в Приузенском. Ездил каждый день из Алгая, минут 10–15 – и я был там. Сейчас на дорогу уходит не меньше 40–50 минут.

Коржанов носит фуражку и затемненные очки, придающие ему в селе интеллигентный вид, и вдохновенно рассказывает о своем крае. Он тоже родился и всю жизнь прожил в Алгае, только женился на иностранке – невесту взял себе из Казахстана. Говорит, это удобно, потому что жена, обидевшись, не сможет убежать в родительский дом. Есть в межгосударственных браках и другое преимущество – от тещи отделяет граница. К слову, алгайцам разрешается ездить в гости к родным и друзьям в Казахстан в обход пограничного пункта в Озинках – но нельзя оставаться там больше, чем на пару выходных дней.

Байсеит Коржанов по дороге вспоминает, что когда-то в полях Алгая была оросительная система. Сейчас в степи по обочинам дороги пасется смешанное стадо из кучерявых овец и красных коров. Овцы – эдильбаевские, крупный рогатый скот – знаменитая казахская белоголовая погода. Коровы только на полтора месяца в году, во время отела, загоняются в помещения, все остальное время проводят в степи. Степные ветра и холод для них не страшны, но перед засухой животные беззащитны.

– Июль-август для нас – самое тяжелое время. Ни чай попить воды набрать, ни скотину напоить. Я в прошлом году впервые за 54 года увидел, как корова сосет землю! Влажную. Приехали на фермерскую точку – воды нет. Начали раскапывать экскаватором. Корова подбегает и губами сосет землю. Смотреть было тяжело, – рассказывает агроном. – Так что лето у нас своеобразное. До июня мы всегда в ожидании, что будет.

– Вы из Бурятии шамана пригласите.

– У нас каждое село, в том числе Алгай, делает жертвоприношение. Режут черную корову, чтобы дожди были, чтобы урожай был хороший. Если в мае-июне идут дожди, мы немножко уф-ф-ф... – делает глубокий выдох.

– А почему именно черную корову?

– Почему, не знаю, но так принято. Каждое село собирает деньги, покупает черную корову, покупает другие продукты, и в степи, где-нибудь возле кладбища, все собираются, накрывают дастархан (скатерть по-казахски. – Прим. авт.) и просят у высших сил воды.

Товарищи по маловодью

Приезжаем в поселок Приузенский, где проживает около тысячи человек. Здесь есть одно крепкое фермерское хозяйство, за счет которого поселок пока живет. И даже приезжают на работу молодые специалисты – для них выделены самые аккуратные дома.

Вода здесь подается три раза в сутки по три часа: по утрам, в обеденный перерыв и вечером. Это связано не с экономией воды, а с большими затратами на работу электрического насоса.

Павел Сорокин

В административном домике под облезшей надписью «почта» мы застаем главу муниципального образования Павла Сорокина. Его уже предупредили, что журналистам нужно дать информацию про плотину – «то, что для губернатора рассказывал на открытии».

На окраине поселка находится его главная достопримечательность. Плавные пологие линии из светло-серого бетона обрамляют и разрезают серую речку. Здорово наверняка будет сельской ребятне зимой катиться с этих склонов на реку.

Павел Сорокин рассказывает, что эпопея со строительством плотины началась еще в 1986 году, когда в обкоме пообещали бетонное гидротехническое сооружение, но так ничего и не сделали. К работам приступили только в 2011 году.

– Для того чтобы построить плотину, пришлось сделать новое русло: объем земли в миллион с лишним кубов надо было выбрать в сторону, потом им засыпали старое русло. Сложность еще заключалась в том, что попали на старицу, а там плавуны. Старица – старое русло реки, плавуны – размягченный грунт, на него нельзя просто класть бетон, что обернулось дополнительными финансовыми вложениями. Все это нужно было забетонировать, залить. В итоге само строительство плотины закончилось в прошлом году, а в этом году рассыпали старую рыхлую землю, озеленяли территорию. Стоимость проекта вышла в 387 миллионов рублей, – поясняет местный чиновник.

К плотине ведет бетонная дорога, но спуститься по пологим склонам можно в любом месте.

– Губернатор ведь спускался, – уверяет в безопасности предприятия Сорокин.

– А можно ли грузовому транспорту проезжать через плотину?

– Нет, проезжая часть здесь узкая и для него не предназначена, – отвечает Павел Иванович. А в это время к реке спускается трактор с прицепом, груженным тюками соломы. – Но иногда это делают, ведь в обход ехать намного дольше, – поправляется глава поселка.

Отсюда будто с расстояния вытянутой руки видно находящийся в полукилометре от плотины пограничный столб. По словам собеседника, казахстанской стороне в какой-то мере не во всем пришлось по нраву возникновение плотины. Вода через шлюз теперь поступает строго дозировано, переливов при паводках больше не будет. Казахи время от времени приезжают к первой алгайской плотине проверять, то ли оговоренное количество воды поступает в их пользование – теперь их стоит ждать и здесь.

Есть и небольшой ответ от тех, кто живет ниже по течению: если раньше из Казахстана приходила рыба, то сейчас казахи стали мудрее: чтобы удержать ее, в озерах поставили сети.

Однако до явного противостояния между странами дело не доходит. Так или иначе, проблема маловодья – общая для Заволжья и Западного Казахстана.

– Мы живем дружно, любые праздники проводим вместе, – убеждает Байсеит Коржанов. – Тем более, у нас здесь больше 50 процентов казахов, и где-то 45 процентов имеют родственников в Казахстане, а они – в России. Мы оттуда невест привозим (туда, правда, мало отдаем) – подальше от тещ.

Прощаемся с собеседником у здания районной администрации. Почему-то в лице Ленина отчетливо видятся азиатские черты.