«Довлатов и окрестности»
В аннотации книги читаем: «В свободном жанре «филологического романа» автор объединяет Довлатова, писателя и журналиста, с его текстами, исследуя довлатовский стиль и пунктирно набрасывая биографию представителя «поколения обочины», эмигранта третьей волны». Речь идет о книге русского американца Александра Гениса «Довлатов и окрестности» (М., «АСТ»; «CORPUS»), переизданной к 75-летию со дня рождения главного героя произведения.
Более четверти века с нами нет Сергея Довлатова, и все это время он незримо присутствует среди нас, смущая коллег обманчивой легкостью своих текстов. Его популярность провокационна. Едва умерев в эмиграции, Довлатов сразу стал в России, как говорится, культовым писателем. Его юмор, лиризм, тонкий изящный слог оценили сотни тысяч российских читателей: не секрет, что ныне переиздаются не только его отдельные сочинения – «Невидимая книга», «Зона», «Компромисс», «Заповедник», «Наши», «Ремесло» и другие, но и тираж довлатовского четырехтомника, который был впервые выпущен санкт-петербургским издательством «Лимбус-Пресс» еще в 1993 году, допечатывался потом еще долгие годы.
Книга Александра Гениса представляет собой любопытное сочетание мемуаров (Генис отлично знал Сергея Донатовича и дружил с ним все годы эмиграции) и литературно-критического исследования (Генис – очень талантливый и знающий литературовед). Благодаря такому сочетанию книга становится одновременно и познавательным, и увлекательным чтением. Мы, например, узнаем много интересного не только о Довлатове-писателе, но и о Довлатове-редакторе (газета «Новый американец»). «Привыкнув занимать положение неофициального писателя и принимать как должное связанную с ним популярность и безответственность, Довлатов наконец дослужился до главного редактора, – замечает Генис. – Он дорожил вновь обретенным положением и принимал его всерьез. И одновременно это была немного игра: писатель обладал таким запасом самоиронии, что постоянно глядел на себя со стороны, как бы немного подсмеиваясь над своим формальным статусом».
Автор книги объясняет нам, каким образом «сделана» проза Довлатова, а заодно и рассказывает о возникновении тех или иных сюжетов, о прототипах героев, о случаях из жизни самого прозаика. При чтении книги Гениса вновь поражаешься артистизму, с каким Довлатов превращал свою жизнь в большую Литературу. Благодаря этому мастерству книги его – внешне обманчиво простые – живы поныне и еще долго будут жить, радуя нас... Кстати, сам Генис стал прототипом нескольких довлатовских персонажей. Некоторые из них звались Александрами Генисами. Но тот, кто отождествит у Довлатова книжных героев с прототипами, сильно ошибется.
