«Пойдем – выйдем»

Наверняка вам знакомо это ощущение: когда чувствуешь, что тебя оставили в дураках. Обвели вокруг пальца, посмеялись над тобой, а ты смог это понять только постфактум, уже по пути домой в такси. В ночь с воскресенья на понедельник, когда в Саратове подходили к концу очередные выборы, я чувствовал себя именно так.

Конечно, это я сам дал им себя обмануть. Ну, просто четыре года назад на президентских выборах фальсификации совершались путем наглого переписывания протоколов, то есть бюллетени даже толком не считали, а просто вписывали нужный результат в итоговую форму. Это полностью обессмысливало споры по любым другим нарушениям. Поэтому и на выборах 2016 года я сосредоточился именно на процедуре подсчета голосов, а к «малозначительным» (как мне казалось) моментам отнесся попустительски. На деле эти моменты и оказались самыми важными.

Вкратце о ситуации на УИК №35 (школа №10, Волжский район; председатель – Авраменко Л.И.): скорее всего, там был сделан вброс. Либо на самом участке, когда я отвлекся, либо вне его – у нас был огромный процент голосования по переносным урнам (около трети всех проголосовавших). Однако процедура выборов устроена так, что для фальсификации недостаточно просто всунуть в урну пачку бюллетеней, так как изначально комиссиям официально выдается определенное их количество. Оставшиеся после голосования экземпляры пересчитываются, сопоставляются с числом бюллетеней в урнах и другими цифрами, и все эти данные в конечном итоге должны сойтись. Поэтому при правильно проведенной процедуре выборов скрыть вброс будет крайне сложно.

Эх, ну учил же нас представитель саратовского «Голоса» Михаил Гамаюнов: «Закон – это процедура». Точное исполнение процедуры как раз и не дает возможности нарушить закон. Михаил Николаевич, если читаете это, знайте: мне стыдно. Когда до меня дошло, что с подсчетом волеизъявления граждан на нашем участке происходит что-то не то, было уже поздно. Галочки в бюллетенях считали верно, а вот откуда в урнах взялись сами бюллетени – остается только гадать.

Сейчас многие моменты, кажущиеся в тот день несущественными, складываются во вполне понятную картину. Похоже, не зря они пытались выпроводить меня с участка: то председатель уговаривала пойти со второй переносной урной, то миленькая девушка из комиссии буквально за руку тащила в школьную столовую перекусить в ее компании. Не зря посадили наблюдателей не в самое удобное для обзора место (примечательно, что на соседнем участке была точно такая же подозрительная схема рассадки). Не зря возмущались, когда я пытался свободно передвигаться по участку. Не зря были очень недовольны, когда я все-таки заставил их вписать некоторые исходные данные в увеличенную форму протокола (УФП). Не зря перед общим подсчетом голосов не стали отдельно пересчитывать бюллетени в переносных урнах и сопоставлять их с количеством заявлений для надомного голосования (а я совсем забыл про этот важный нюанс!). Не зря после закрытия участка они сразу приступили к подсчету голосов: я что-то не припомню, чтобы перед этим комиссия провела работу с книгами избирателей и подсчитала контрольные цифры, которые тут же должны были быть занесены в УФП. И, конечно, не зря они гасили неиспользованные бюллетени не до, а после подсчета голосов. Все эти нюансы могли выявить нестыковки в цифрах, чего комиссии демонстрировать очень не хотелось. Но даже с таким невнимательным наблюдателем, как я, они все равно не смогли сделать дело чисто: цифры у них так и не сошлись, в УФП пришлось вносить правки и замазывать цифры (что, насколько я знаю, недопустимо). В результате чего она стала похожа на школьную тетрадь троечника.

Конечный итог очевиден: результаты выборов на нашем участке вряд ли заметно отличаются от ситуации по городу и по стране в целом. Но знаете, на что пожаловалась мне одна из членов комиссии во время работы на участке? «Сказать вам мой оклад? Всего 11 тысяч». И ведь они все равно в который раз помогают удержаться этой партии у власти.

P.S. И конечно, на нашем участке не обошлось без истерик, хамства, агрессии, оскорблений и почти прямых угроз (вплоть до «Пойдем – выйдем», – так мне сказал наблюдатель, с которым до этого мы вообще почти не общались). Полицейский, дежуривший на УИК, был не просто бесполезен, но и сам являлся источником агрессии. Я вызвал наряд полиции, но он так и не приехал.