Некоторым проще застрелиться
Задачу, поставленную перед Саратовской областью, по легализации 99 тысяч нелегально трудящихся, региональные власти в 2015 году провалили. Как отметила в минувшую пятницу в ходе пресс-конференции, посвященной борьбе с теневой занятостью в регионе, министр занятости, труда и миграции региона Наталья Соколова, достижение планового показателя было невозможным по целому ряду объективных причин.
Не справился не только наш регион. Другие субъекты РФ тоже не сдюжили. Поэтому плановый показатель в 99 тысяч человек перекочевал с 2015 года на текущий. Причем инструментов больше не стало, а доступные средства – вроде уговоров и давления на совесть работодателей – результаты дают небольшие.
В России вот уже полтора года изо всех сил борются с теневым бизнесом и нелегальной занятостью. То есть с теми, кто не платит налогов в бюджет и не делает всех положенных отчислений в социальные фонды. Когда в 2014 году у государства начались серьезные проблемы с бюджетными доходами, нескольким правительственным ведомствам (Минтруда и Минэкономики РФ в том числе) было дано поручение вывести из «тени» максимально возможное количество людей. В регионы даже была спущена разнарядка. В Саратовской области, например, в 2015 году было велено легализовать 99 тысяч нелегально трудящихся, которых, по подсчетам правительственных специалистов, в нашем регионе всего не менее 300 тысяч. А в июле текущего года на закрытом заседании Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам президент России Владимир Путин поставил правительству еще более конкретную задачу – легализовать аж 30 миллионов граждан страны, занятых в теневом секторе экономики. При этом каких-то действенных, эффективных механизмов для решения этой задачи до сих пор не придумано. Потому и особых достижений в этой глобальной борьбе государства за деньги россиян, предпочитающих «тень», не наблюдается.
Ничего не просто
По данным минтруда Саратовской области, на сегодняшний день в регионе выявлено 23 тысячи человек, чьи трудовые отношения с работодателем оформлены ненадлежащим образом. Из них легализовано 21,5 тысячи человек. Итого неполных 22% от годового плана, или 7% от необходимого количества. Причем основной «урожай» пришелся как раз на текущий год. В прошлом году за тот же период ведомства сумели выявить всего пять тысяч неформальных трудовых отношений, а легализовать удалось только три тысячи работников. Эти цифры министр Соколова объявила в минувшую пятницу в ходе пресс-конференции, посвященной борьбе с теневой занятостью в регионе.
О том, сколько доходов стало поступать в бюджет после этого акта легализации трудовых отношений, министр Наталья Соколова не сказала, потому что, по ее словам, не это главное. Главное – люди и восстановление их ущемленных трудовых прав. Ради них все вообще-то, ради людей:
«Люди должны понимать, что участвуя в этой нехорошей теме (речь о неформальной занятости. – Прим. ред.), они лишаются возможности иметь гарантированную и обеспеченную старость, – заявила Наталья Соколова. – Те, кто находится в неофициальных трудовых отношениях, не смогут вовремя выйти на пенсию и получать достойное пенсионное вознаграждение. То есть, если они не заработают достаточного трудового стажа и не наберут минимального количества пенсионных баллов, пенсионный возраст для них увеличится (в прошлом году в статусе «пенсионер» по этим причинам было отказано 169 саратовцам. – Прим. ред.). Социальное страхование невозможно без трудового договора и соответствующих отчислений в фонд. Производственные травмы, несчастные случаи на работе лишают и работников, и членов их семей возможности получать компенсацию. Кроме того, неформальная занятость – это еще и огромные миллиардные потери бюджетов разных уровней, недофинансирование социальных фондов, которое компенсируется из кармана честно работающих людей. За наш с вами счет. То есть мало того, что нелегально трудящиеся занимают опасную позицию по отношению к себе, они еще и по отношению к нам являются иждивенцами».
Отвлекаясь от назиданий, министр подчеркнула, что говорит исключительно о проблемах нелегального наемного труда. А нелегальное предпринимательство как таковое – вторая сторона медали глобальной проблемы «теневой занятости» – сфера ответственности областного министерства экономики, с облегчением пояснила Наталья Соколова.
«Если бы мы еще и теневым бизнесом занимались, то проще было бы застрелиться», – в сердцах воскликнула министр, иллюстрируя всю сложность решаемой задачи.
Эффективность не доказана
Собственно, будущая достойная пенсия, выплаты пособий в случае получения травмы или профессионального заболевания на работе, право на оплачиваемый отпуск, больничный и даже возможность получения ипотечного кредита – то единственное, чем официальное трудоустройство может быть привлекательным в глазах россиян и на что так упорно давят сегодня чиновники. Действительно, не про налоги же с людьми говорить, пропагандируя трудовые договоры. Мне и самой, признаюсь, от одного взгляда на ежемесячную сумму удержанного НДФЛ в своих зарплатных расчетках очень хочется перейти с работодателем в так называемые «неформальные трудовые отношения». В том смысле, чтобы работать нелегально и избежать этих бессмысленных отчислений из своей зарплаты. И неважно мне в этот момент слабости, как государство будет выполнять свои социальные обязательства. Образование и медицина давно уже, по факту, платные. Достойные зарплаты в этих сферах получают только некоторые специалисты. Дорог нет, инфраструктуры никакой.
Так что да, социальные гарантии, положенные по Трудовому кодексу официально оформленному работнику, – единственный привлекательный довод. И то, если на некоторые нюансы просто закрыть глаза.
Ну вот, например, заманивать в официальное трудоустройство будущими «достойными» пенсиями, при нынешней бесконечно реформируемой пенсионной системе, как-то несерьезно, если не сказать смешно. А недавние заявления федеральных министров о том, что на пенсию россиянам пора уже начинать копить самостоятельно, и вовсе делают этот довод в пользу оформления трудовых отношений с работодателем несостоятельным. Ипотечные кредиты – из той же серии. Они сейчас и при «белых» зарплатах далеко не всем доступны. Практически никому.
А вот выплаты пособий при получении травмы на производстве, компенсация родственникам в случае гибели или получения серьезных на том производстве увечий, да даже оплачиваемый отпуск и больничный – тут действительно есть смысл подумать. И многие о таких перспективах задумываются.
Как рассказали на той же пресс-конференции представители Госинспекции по труду, в 2016 году граждане сами стали чаще (в 4 раза) жаловаться в ГИТ на то, что с ними не заключают трудовой договор. То есть к работе новые сотрудники допускаются, а договор с ними не подписывается даже по истечении испытательного срока. Такие обращения для инспекции становятся поводом выйти на указанное в жалобе предприятие с проверкой, в ходе которой нарушения, как правило, подтверждаются.
Благодаря жалобам граждан и рейдам, ГИТ совместно с прокуратурой выявили свыше 200 работодателей, допустивших нарушения в оформлении трудовых отношений со своими сотрудниками. Всех наказали штрафами. И все нарушители в итоге заключили договоры с работниками, как того требует закон.
Однако глава областного минтруда Наталья Соколова признается, что на сегодняшний день не существует механизма, позволяющего отслеживать дальнейшую судьбу проверенных предприятий и восстановленных в правах работников. То есть после проверки и заключения договора работников могут уволить по вполне законным основаниям и набрать новых «неформалов», которые уже не будут жаловаться.
А это значит, что объективно оценить эффект от предпринимаемых мер не представляется возможным. И все предыдущие цифры по большому счету ни о чем не говорят, кроме того, что региональные ведомства пытаются выполнить поручение президента.
Симптоматическое лечение
С механизмами выявления фактов неформальной занятости тоже беда. Как рассказала Соколова, сначала вообще не знали, как к этой проблеме подступиться, у структур, брошенных на передовую в борьбе с нелегальной занятостью, не было достаточных полномочий. Потом полномочия стали появляться, а понимание, как решать проблему, – нет. Перепробовали много всего и решили, что рейды с проверками – «тотальный инструмент». Оказалось, ошибались. Практика показала, что «переговоры с работодателями и уговоры» дают больше результатов.
Более-менее отладить удалось только один механизм – взаимодействие структур между собой. Ведь на деле оказалось, что заключение трудового договора – еще не решение проблемы. Оказывается, работник перестает быть нелегальным, только когда работодатель делает за него все положенные страховые взносы, наполняя бюджеты ПФР (Пенсионный фонд России), ФОМС (Фонд обязательного медицинского страхования) и ФСС (Фонд социального страхования). То есть приходится анализировать базы данных работодателей и работников и искать, по сути, «то чего нет» – отчисления во внебюджетные фонды.
«Сейчас выработан четкий механизм взаимодействия многих структур, который дает необходимые результаты», – заверила министр Наталья Соколова.
Так, в Саратовской области из 64 тысяч работодателей 51 тысяча сдают отчетность о своей деятельности и 13 тысяч сообщают о том, что фактически не работают и ничего не зарабатывают. Однако в результате анализа и сверки данных, получаемых фондами, выясняется, что некоторые работодатели врут. За полтора последних года было выявлено свыше тысячи предприятий, которые сдавали «нулевую» отчетность, хотя на самом деле работали и оборачивали деньги. Последующие проверки показали, что и в отношениях с наемными работниками на этих предприятиях, естественно, не все чисто и гладко.
«Причина применения работодателями «серых» схем трудовых отношений одна – деньги. Никто не хочет делиться», – пояснила Наталья Соколова.
Причем, по ее словам, меньше всего делиться своими деньгами с другими, в основном с государством и его социальными фондами, хотят предприниматели в сфере строительства, торговли, транспортных перевозок (грузовых и пассажирских), сельского хозяйства. То есть практически во всех сферах реального сектора экономики.
Очевидно, что у этого нежелания делиться есть более глубокие экономические причины, а не просто жадность, как пытаются убедить нас представители органов власти. Но зрить, что называется, в корень, искать причину «болезни» никто во власти, тем более региональной, не хочет, предпочитая устранять лишь симптомы недуга. А симптомы эти проявляются, кстати, не только на предприятиях частного бизнеса. Нарушения в оформлении трудовых отношений, о которых в минувшую пятницу говорили представители минтруда, ГИТ и социальных фондов, характерны и для государственных компаний, и для муниципальных учреждений.
«На свету» не намного лучше
Над проблемой теневой занятости и неформальных трудовых отношений сейчас голову ломают самые светлые умы по всей стране. Только за последний месяц, то есть сразу после очередного призыва президента «всем выйти из сумрака», в СМИ появились десятки новых экспертных анализов обозначенной темы и попыток найти ответ на ключевой вопрос: что заставляет россиян – предпринимателей и наемных работников – прятаться в тени?
Вот, например, доктор социологических наук, заместитель заведующего Лабораторией экономико-социологических исследований Высшей школы экономики Светлана Барсукова в одном из своих интервью говорит, что проблема теневой экономики в России сводится к поиску предпринимателями наиболее безопасных и эффективных схем ведения бизнеса в виде сочетания формальных и неформальных инструментов. А главное «зло» в легальном формате – вовсе не налоги.
«Налоги у нас не самые высокие по сравнению с другими странами. Просто система устроена так, что постоянно надо что-то отщипывать и приберегать на подкуп чиновников, на оплату гарантированной победы в тендере, на спонсирование избирательных кампаний. У бизнесмена должны быть закрыты тылы в политической сфере, у него должны быть свободные средства на так называемую благотворительность и спонсорство. Как будто у главы «Реновы» не было других забот, как покупать яйца Фаберже! Все понимают, что под видом благотворительности и меценатства они вкладываются в отношения с властью и тем самым получают карт-бланш на решение каких-то вопросов, – говорит эксперт. – Огромные теневые обороты крутятся, прежде всего, в сфере крупного бизнеса и его отношений с властью, хотя населению теневую экономику представляют как деятельность ларечника или бабушки, которая чем-то торгует на рынке. Их сносят, прогоняют, а теневая экономика только растет».
Если говорить о наемных работниках, то «типичный теневик» здесь, по мнению Барсуковой, – «мужчина в возрасте до 35, занятый в сфере строительства, торговли или услуг, без высшего образования».
«Это люди с относительно невысоким уровнем образования, которым труднее найти высокооплачиваемую работу. И молодые – они в приоритете у работодателей не потому, что современно мыслят, а потому, что в силу возраста мало думают о пенсиях и больничных, им кажется, что все это бесконечно далеко, – отмечает Барсукова. – Кстати, неверно трактовать зарплаты в конвертах исключительно как произвол со стороны работодателя. Это обоюдная договоренность».
Разрабатывая меры по борьбе с теневой экономикой, на чем настаивает президент, органам власти нужно учитывать, как говорит эксперт, что воспроизводство теневой экономики происходит не только в формате работников, но и в формате потребителей, которые постоянно предъявляют спрос на ее услуги. И добавляет: «Есть исследования, которые показывают, что россияне, которые имеют на руках контракт, платят налоги, зарабатывают себе пенсию и имеют все прелести легального трудоустройства, субъективно не чувствуют себя более защищенными и счастливыми, чем их коллеги в теневом секторе. У них нет ощущения стабильности и надежности. А раз так, то и цена этой легальности невелика. Речь не о том, что «в тени» хорошо, – отмечает Барсукова. – Речь о том, что «на свету» не намного лучше...».