Бренд ли Николай Гаврилович?
В минувшие выходные в музее-усадьбе Н.Г. Чернышевского пышно отметили 188-летие писателя. Дата, прямо скажем, не круглая, однако определенный ажиотаж вокруг дня рождения писателя был: на мероприятиях, проводившихся в музее, не хватало мест, а на церемонию возложения цветов к могиле Николая Гавриловича пожаловал глава администрации города Валерий Сараев.
Не повод ли это поговорить о новом витке интереса к писателю-революционеру со стороны власти и обычных людей?
Среди тех людей, с которыми нам удалось пообщаться на мероприятиях, был кандидат исторических наук Алексей Дьяконов. Алексей считает, что Чернышевский был значительным мыслителем для своего времени, для советской власти. Для власти нынешней он уже не является столь удобной фигурой, которую можно эксплуатировать в своих целях. Пик идейной борьбы за Чернышевского пройден. В нынешние постмодернистские времена все зависит уже от точки зрения исследователя, тогда как в 90-е, например, многие уцепились за уничижительную характеристику писателя Набоковым, и «Что делать?» даже на какое-то время пропал из школьной программы. Да и сам Николай Гаврилович, как известно, не считал себя выдающимся писателем. Сейчас дискредитацией писателя и его творчества уже не занимаются, а литературоведы, культурологи и философы находят в классике новые интересные стороны. Но что из Чернышевского захотят слепить в будущем – неизвестно.
А вот с тем, что писатель-революционер продолжает оставаться брендом города, Дьяконов согласен. Вопрос в другом – какой из него бренд? Майки с Чернышевским, как с Че Геварой, все-таки не продашь. Во всяком случае, пока.
Как сложится будущее, гадать и мы не будем, но такого ажиотажа, как в советские времена, вокруг фигуры Николая Гавриловича, скорее всего, уже не будет. Хотя директор музея Галина Муренина неоднократно на различных мероприятиях подчеркивала, что XXI век станет веком Чернышевского. Говорила и в этот раз на церемонии возложения цветов. Правда, почему так случится, не уточняла.
Строительство культа
В СССР и особенно в Саратове действительно был создан своеобразный культ Чернышевского. Притом создавался он с самых первых дней нового государства. В 1918 году Совет городских комиссаров переименовал Большую Сергиевскую в улицу в улицу Чернышевского. В том же году на Новособорной площади на месте памятника Александру II появился памятник ненавистного ему Николая Гавриловича. Правда, работа П.Ф. Дундука оказалась некачественной, и уже в 1935 году был объявлен конкурс на новый памятник. Скульптура Александра Кибальникова, ставшая со временем одним из символов города, появилась только в 1953 году. Уже на площади имени Чернышевского.
За 30 лет до этого, в 1923 году, Императорский Николаевский университет стал называться Саратовским государственным университетом имени Н.Г. Чернышевского. На этом, правда, не остановились и спустя пять лет имя Николая Гавриловича на многие годы присвоили театру оперы и балета. Который, к слову, до того уже имел другое имя – Николая Римского-Корсакова. В отличие от СГУ, по-прежнему носящего имя знаменитого земляка, оперный театр лишился его в 1991 году. Что, наверное, правильно – отношение к оперной музыке Николай Гаврилович имел примерно такое же, как Карл Маркс к драматическому театру.
Впрочем, главным хранителем памяти о писателе стал музей-усадьба, образованный в 1920 году при непосредственном участии наркома просвещения Луначарского. Уже через четыре года, в 2020 году, музей будет отмечать свой столетний юбилей.
Если 1920-е стали годами бурного создания нового символа Саратова, то в последующие годы позиции Чернышевского старались укрепить. В том числе и научно. Во второй половине XX и начале XXI века флагманом изучения писателя-революционера в Саратове был профессор СГУ Адольф Андреевич Демченко, составивший четырехтомную биографию писателя. К сожалению, в начале этого года его жизнь трагически оборвалась. Будут ли теперь изучать Чернышевского в Саратове так же, как и раньше – большой вопрос. Хотя международные научные чтения «Н.Г. Чернышевский и его эпоха», ежегодно проводящиеся в музее-усадьбе, никто не отменял.
Во второй половине XX века Николай Гаврилович был уже не только официальным брендом города, но и вполне народным. Главный редактор «Газеты недели в Саратове» Дмитрий Козенко вспоминает, что в годы его молодости памятник Чернышевскому считался неформальным центром города. Как и многие места, он тоже имел свое прозвище, благодаря тусовавшейся около него молодежи, – «Гаврила». Поэтому когда предлагали встретиться «у Гаврилы», вопросов, что это за Гаврила, не возникало. Памятник, как и сейчас, впрочем, был излюбленным местом встреч. А еще, поскольку на этом месте проходит граница Волжского и Фрунзенского районов, фрунзенская милиция на всякий случай иногда выгоняла молодых людей в сторону «Липок»: «Идите за Гаврилу!». Они тоже так называли памятник.
А еще с развитием музейного движения посещение усадьбы Чернышевского стало непременным элементом программы для туристов. Экскурсовод Ирина Курьянова вспоминает, что по профсоюзным путевкам посещение музея было обязательным, наряду с краеведческим и Радищевским музеями. Статус Чернышевского был настолько высок, что разговоры доходили до того, что Саратов стоит переименовать в Чернышевск. Но не переименовали. А сейчас об этом уже никто и не заикается.
Чернышевский, Володин, калач, Гагарин
Кстати, а что сегодня? Накануне торжественных мероприятий мы решили выйти на улицу Чернышевского и поговорить о классике с жителями города. Вопросы задавались как самые простые (кто такой Чернышевский, что он написал), так и заставлявшие рассуждать (является ли Чернышевский брендом Саратова по сей день или нет). В основном нашими респондентами стали молодые люди до 35 лет.
Если пытаться вывести общий итог на основе ответов двух десятков опрошенных, то получается, что худо-бедно Чернышевского знают, а один молодой человек 29-ти лет даже рассказал про отца писателя. Но все же многие – это далеко не все. Молодежь до 20-ти лет о Чернышевском имеет очень смутное представление. Впрочем, один 35-летний мужчина предположил, что Николай Гаврилович писал стихи. Респонденты указывали, что он был писателем, а вот о революционно-демократической деятельности вспоминали гораздо реже. Один раз прозвучала осторожная формулировка «исторический деятель». Еще печальней с творчеством: ни один человек не сумел назвать ничего, кроме романа «Что делать?» – в этом плане Чернышевский строго автор одного произведения, которое заставляли читать в школе. Читало его меньше половины опрошенных, и половине из них роман понравился, хотя почти никто не сказал, что перечитал бы его и сейчас. За исключением одного человека (все того же, которому 29 лет) все молодые люди читали «Что делать?», потому что книга была в программе. Или, уточним, говорили, что читали.
А вот по вопросу, является ли Николай Гаврилович по сей день брендом города, у многих были большие сомнения. Важным или великим человеком – да, был (притом не только в масштабах города, но и страны), а вот брендом ли – сложно сказать. На вопрос, почему, кто-то отвечал, что есть более популярные фигуры, кто-то – что большинство молодых жителей Саратова толком не знает, кто такой Чернышевский. Парадокс ситуации заключался в том, что это говорили люди 20-25 лет. Одна девушка заметила, что для нее скорее Радищев, чем Чернышевский, является символом города, зато уверенно отнесла в бренды заместителя руководителя администрации президента Вячеслава Володина, Гагарина и саратовский калач. Трое, судя по возрасту, первокурсниц назвали брендами Саратова Путина, Радаева и Столыпина (одна из девушек учится в Институте управления имени Столыпина). Кто такой Чернышевский, они не смогли вспомнить. Предположили, что писатель, но не были до конца уверены. В школе его не проходили. Про «Что делать?» слышали в первый раз.
Впрочем, некоторые из опрошенных не только сказали, что, на их взгляд, Чернышевский не является брендом города, но и со скепсисом отнеслись к самой идее брендирования исторических личностей: «Нельзя считать символом города того, кого не знает будущее поколение. Я никогда не была в музее Чернышевского и, думаю, большинство людей тоже, – говорила молодая девушка (21 год) неформальной внешности. – Мы должны город по-другому менять, а не наклеивать бренды, чтобы сюда начали ездить туристы. Можно включить в школьную программу уроки краеведения, но это должно быть не насильно, как это делают в Саратове и в России. Потому что иначе это бредовая трата времени и денег, создание псевдокультов. Как, например, создали Гагарина: ну есть у нас место его приземления, ну учился он у нас в училище. И что? Никто не знает про Саратов. И благодаря Чернышевскому не узнает. Я против какого-либо брендирования, потому что это отнимает деньги из без того малого бюджета. А их можно было бы пустить на благоустройство города».
Впрочем, были среди наших респондентов и люди более старшего поколения. Так, Белла Георгиевна (76 лет) на вопрос, был ли Чернышевский великим человеком, сказала, что, наверное, определенной величиной он являлся, но статус любого человека может быть пересмотрен со временем, приводя в пример восприятие Степана Бандеры на Украине.
Олег Германович (63 года) так же, как и многие предыдущие опрошенные, говорил о том, что Чернышевский – великий человек и символ города, но едва ли может считаться брендом, если его не знает молодежь. А в конце нашего разговора добавил, что Николаю Гавриловичу, скорее всего, было бы не по пути с нынешней властью: «Он не просто радикален. Он исповедовал совсем другие взгляды, и путь другой у него был. Конечно, он мог бы подпасть под какую-нибудь статью об экстремизме... за призывы...».
Отнюдь не революционер
Однако представители власти присутствовали, тем не менее, 23 июля на церемонии возложения цветов к могиле Чернышевского на Воскресенском кладбище. Валерий Сараев называл Николая Гавриловича выдающимся человеком, говорил о том, что порой ему хотелось бы поговорить и даже поспорить с классиком, и что книга «Что делать?» действительно отвечает на этот вопрос. Кстати, Валерий Николаевич пришел на церемонию с коллегами из администрации и даже высказал желание посмотреть музей писателя в понедельник, забыв, по всей видимости, что в понедельник музеи обычно не работают и усадьба Чернышевского – не исключение. Ну а речь свою он закончил патетически: «Памятники и плиты говорят о том, что Саратов наш – славный город. Здесь величайшие умы, гении, профессора, академики – и они все здесь», после чего призвал посещать кладбище не только родственников покойных, но и всех саратовцев.
Выступавший следом за ним заместитель министра культуры Владимир Баркетов говорил о том, что Чернышевский не был революционером в привычном для нас значении, но был революционером мысли и духа, а то, чем занимались герои Николая Гавриловича в романе, является наглядной программой действий для современного активного человека. «Это та социальная программа реабилитации людей, которые не нашли себе места в жизни», – говорил Владимир Александрович и замечал, что речь идет о будущих предпринимателях. Примерно в этом же ключе незадолго до него рассуждала и Муренина, сопоставляя героев классика с представителями современных профессий. О том, писал бы в нынешние времена Чернышевский роман о развитии бизнеса, правда, никто не размышлял.
Интерпретации на тему Чернышевского продолжились и в усадьбе Николая Гавриловича. На дискуссионной встрече «Что делать?»: взгляд из XXI века» саратовская интеллигенция размышляла о степени революционности писателя и христианских мотивах его творчества. Например, бывшая сотрудница музея, доцент Института филологии и журналистики СГУ Вера Смирнова заметила, что не стоит открещиваться от концепции филолога Аллы Жук, писавшей, что Чернышевский призывал к революции. Несмотря на то, что Алла Александровна была советским ученым, писать угодные власти «правильные» выводы она не стала бы. С этим суждением соглашался и документалист Дмитрий Луньков, добавляя, правда, что Чернышевский не хотел «драки». Коллега Смирновой Валерия Биткинова уделяла особое внимание женскому вопросу у Чернышевского, а в конце своей речи заметила, что со временем все-таки начинаешь смотреть на писателя немного сверху вниз как на «тонкого и ранимого утописта, которого хочется пожалеть и уберечь от внешней жизни».
Вскоре после этой встречи состоялось открытие очень интересной выставки «Сказ о Чернышевском. Век XIX – век XXI», на которой было представлено изобразительное искусство, посвященное жизни и творчеству Николая Гавриловича. Особое место занимают фотографии классика и цикл работ современного художника Капцова «Саратовские сказки», название цикла навеяло имя уже выставке. На следующий день в «ТАУ галерее» состоялось открытие фотовыставки «М.Н. Чернышевский. Хранитель, просветитель, летописец».
Музей достойно встретил годовщину со дня рождения и, несмотря на проходную дату, приготовил интересные мероприятия, в чем со мной согласился и праправнук Николая Гавриловича – Павел Васильевич Чернышевский.
Память под застройку
Мы также пытались расспросить Павла Васильевича о том, какое место его предок занимает в нынешнем сознании саратовцев. Но Павел Васильевич посчитал, что не сможет дать объективный ответ на этот вопрос, зато охотно поделился информацией о том, что сейчас происходит с флигелем Пыпиных, являющимся объектом музея, но по традиции переходящим по наследству потомкам Николая Гавриловича. По словам Павла Васильевича, его состояние «оставляет желать лучшего»: «За последние примерно лет пятьдесят ремонтов не производилось вовсе (есть документ, это подтверждающий). С просьбами отремонтировать хотя бы крышу и систему отопления я обращался во все инстанции, куда было только можно. Но воз и ныне там. А теперь, когда в стране сложилась такая острая политическая ситуация, когда США и страны Евросоюза обложили нас санкциями, и в условиях усиливающейся инфляции – надеяться на выделение денег для ремонта флигеля очень сомнительно. Однако наш музей все же подал заявку на участие в мониторинге на финансирование работ по разработке проектной документации для ремонтно-восстановительных работ по флигелю Пыпиных. Ответ на эту заявку можно ожидать только в сентябре этого года».
Кроме того, Павел Васильевич в разговоре заметил, что с 90-х у него регулярно (хотя теперь куда реже) пытаются «отжать» здание разные люди, которым приглянулось живописное местечко с видом на Волгу и набережную. Но даже если бы Чернышевский вдруг решился продать им флигель, он все равно не смог бы это сделать – оно принадлежит музею. Подробно о мытарствах Павла Васильевича в 2013 году писал наш коллега Роман Дрякин в «Свободных новостях» в статье «Что делать Чернышевским?» (http://fn-volga.ru/article/view/id/126).
К чему эта история? Наверное, к тому, что можно сколько угодно рассуждать о значимости Николая Гавриловича, но все эти рассуждения вмиг разобьются, если флигель Пыпиных, объект, напомним, музея, разрушится. Флигель, в котором и сейчас живут Чернышевские. Флигель, который отлично просматривается с набережной, а конкретнее – с того места, которое с недавнего времени называется площадью Пыпина. Губернатор Валерий Радаев очень любит бренды. А чем это не новый бренд для города? Бренд, который, правда, еще нужно спасти. Не только называя площадь его именем.