Борис Софинский: Роспотребнадзор как нежданная гроза

Закрытие палаточного лагеря Союза юных экологов Саратовской области явно походит на один из эпизодов развернувшейся на всю страну кампании по «усилению контроля за детским отдыхом» после трагедии на Сямозере. Откроется ли следующая лагерная смена и есть ли будущее у детского туризма? О том, как выживают детские общественные организации, нам рассказал основатель СарЮнЭко Борис Софинский.

– Борис Андреевич, объясните, почему закрыли полевую школу-лагерь Союза юных экологов области?

– Мы за месяц должны были известить Роспотребнадзор о проведении лагерной смены – мы знали об этом, но не придали этому значения. Что интересно, это была уже третья смена. До этого инспекторы приходили, делали некоторые предписания и уходили. Теперь, видно, сверху им спустили циркуляр: «Ребята, налетай!» – и налетел на нас Роспотребнадзор, как нежданная гроза.

Они приехали в пятницу после обеда, нашли нарушения и велели срочно сворачивать смену. Мы им объяснили, что уже завтра дети разъедутся по домам – «хотите, с нами посидите, если боитесь, что мы что-то нарушим». На субботу у нас была запланирована «раздача слонов», как мы говорим, заключительная конференция и вручение грамот. И в этот же день родители должны были приехать за своими детьми (к сожалению, вопрос с транспортом у нас не получилось разрешить). Нет, не убедили. Пришлось вызванивать родителей, чтобы они приехали забрать своих детей. Некоторые забирали детей в темноте. Почему нельзя было просто указать на нарушения, чтобы мы их устранили? Обычно закрывают лагеря, когда дело доходит до массовых отравлений.

В итоге на нас повесили административное правонарушение и приказали закрыть лагерь на 60 дней. У нас должна была состояться четвертая смена, 35 человек сидели на чемоданах – пришлось огорчить их отменой.

– Можно ли сказать, что «охота на ведьм» началась именно после событий на Сямозере?

– По всей России закрыли около семи тысяч лагерей после событий в Карелии. Я бывал в Карелии и знаю, как надо вести себя на озере. А там отдых детей организовывали совершеннейшие дураки! И путевки стоили по 40 тысяч рублей – да за такие деньги к каждому ребенку можно было бы телохранителя приставить! Директриса этого лагеря хапнула тендер без конкурса, взяла девчушек из какого-то пединститута на места инструкторов, чтобы поменьше им платить. И запустила ребят на каноэ в бурное озеро! Каноэ – неустойчивое судно, новичков туда сажать очень опасно. Дети были рассажены явно с перегрузкой – их было там по десять человек в каждом каноэ, хотя полагается максимум шесть человек. Спасательные жилеты были не детские, а взрослые: на ребенке, когда он попадает в воду, жилет задирается. В общем, идиотизма было много, и из-за этого пострадала целая страна.

Вот и сейчас Путин издал указ об усилении мер контроля, и я больше чем уверен, что от этого пострадают не развлекательные коммерческие заведения, у которых действительно есть проблемы с безопасностью, а проекты социальной, просветительской направленности. Существует, как вы знаете, туризм – а есть развлечения. Например, вы можете заплатить приличную сумму денег, вас посадят в рафт – резиновую калошу и, не обладая навыками гребли, вы поплывете. Дай бог, если ничего не случится, но если вы перевернетесь на мощном пороге, то не будете знать, как себя вести. Или, если захотите, вас поведут за веревочку на Эльбрус. Что с вами там может случиться – неизвестно, трупов там не счесть. А мы как раз таки обучаем детей, как вести себя на природе без нанесения ей вреда, как поступать в аварийной ситуации. Мы разработали программу «Школа экологического выживания». Педагоги у нас очень опытные, и за 20 лет, что мы проводим детские лагеря, ни разу не было ни отравления, ни чрезвычайного случая.

– А к чему могут придраться надзорные органы?

– Придирки могут быть самые разные. Помните, был такой чиновник Онищенко (бывший главный санитарный врач страны. – Прим. ред.). Он утвердил такие СанПины, по которым в принципе ни один лагерь невозможно было провести. Хорошо, в Госдуме оказалась одна вменяемая дама (их, вменяемых, там очень мало), которая создала рабочую группу, и эта группа в течение двух лет разрабатывала реально выполнимые нормы. Старые, при сопротивлении Роспотребнадзора, удалось почти все убрать. Хотя некоторые глупости все еще остались.

Например, лагерь должен быть огорожен по периметру красными флажками – как будто эти флажки спасут в случае какой-то угрозы. До начала смены нужно уничтожить всех грызунов в окрестности. Для дератизации вызываются специалисты, которым нужно платить немалые деньги. Раньше было требование: если плывете по реке, то вначале должна проплыть бригада санэпидемстанции, которая проверит по пути все родники, проверит территорию на наличие грызунов и после этого даст заключение. Неужели санэпидемстанция поплывет по реке – бред какой-то.

Или, например, должен быть специальный человек, который пробует приготовленную пищу и записывает в протокол, что она соответствует санитарным требованиям. За месяц должно быть составлено меню, которому нужно неукоснительно следовать, и не дай бог сегодня будет каша рисовая, а не гречневая, как указано в меню. Более того, свежее есть нельзя: надо купить продукты в городе заранее. А мы покупаем у жителей села парное молоко, овощи и фрукты, в сельском магазинчике берем свежеиспеченный хлеб – не поедем же мы в Саратов за хлебом. Формально чиновники в чем-то правы – следуют букве закона, фактически же это издевательство.

– Расскажите, с чего всё началось? Как пришли к созданию Союза юных экологов?

– Создались мы примерно в 2000 году. Я по профессии – физик, и всю свою сознательную жизнь проработал в оборонке. В девяностые оборонка поплыла вниз, на работу ходили, так сказать, на общественных началах, то есть без зарплаты. И тут меня пригласили работать в детский клуб по туризму «Волна». Тогда было модно предприятиям иметь свой детский клуб, вот и у нашего завода «Алмаз» он тоже был. Я согласился – быть может, кое-какая зарплата от минобразования будет, а я смогу заниматься любимым делом. В молодости я ведь занимался спортивным туризмом, в особенности водным, дошел до разрядов. Мой учитель по туризму и по жизни – Дмитрий Сергеевич Худяков, ему сейчас 88 лет, и он до сих пор ведет программу «Не за тридевять земель».

Мы начали ходить с ребятами старшего школьного возраста в походы, организовывали турслёты. Есть два вида туризма: спортивный и экологический, краеведческий. Мы занимаемся именно вторым: не ставим себе целью накручивать километры, а даем детям возможность общаться с природой и узнавать историю родного края. Я привлек к работе опытных педагогов – биологов, экологов и историков – у меня друзей много, вместе университет кончали. В пешие походы с рюкзаками достаточно тяжело ходить детям, поэтому в основном мы сплавлялись на байдарках. Собирали у знакомых байдарки и уходили в походы. Было чему научить ребятишек. Помню, в первый поход пошли ребята, только окончившие пятый класс – шибздики такие были. Мы пошли на Медведицу от Аткарска до Лысых Гор. Они были в полном восторге – первый раз попасть в такой поход! Обычно мы совершали по два похода в год. Мы изучили все малые реки Саратовской области: Медведицу, Иргиз, Терешку, Хопер. Так я проработал 15 лет и в последние годы уже воспитывал детей моих первых учеников!

Со временем возникла идея создания общественной организации, для того чтобы привлекать детей не только из Саратова. Первое время мы были под крылом Всероссийского общества охраны природы, а потом нам стали тесны эти рамки. Мы уже пристрастились подавать заявки на грант, а оказалось, что одна организация может подавать заявку только на один грант. В 2006 году мы стали самостоятельным юридическим лицом. Нам очень помогла Ольга Пицунова, которая организовала Центр содействия экологическим инициативам и проводила семинары, на которых обучала, как писать заявки на гранты.

Нас начала спонсировать организация ТНК-ВР. Тогда появилась идея проведения летней экологической школы. Сначала проводили школу недалеко от утеса Степана Разина, а потом нам разрешили использовать учебную площадку госуниверситета в Хвалынском национальном парке. Последние два года мы проводили лагерь в селе Лесная Неловка Базарно-Карабулакского района.

– Что самое сложное в организации подобных мероприятий?

– Главной проблемой с летними лагерями был транспорт. Все-таки Хвалынск не рядом, и аренда автобуса стоит недешево. Приходилось ходить плакаться и выпрашивать. Сначала – в министерство туризма и спорта, которое нас сразу же посылало, потом шли к депутатам, потом к партиям. Иногда получалось.

Как-то с транспортом нам помог бывший городской депутат Малышев, который был директором нефтяной конторы в Елшанке. Тогда как раз проходила предвыборная кампания (хорошее для нас время, кстати). Я говорю ему: «Детей отправить в летнюю школу не на чем» – и смотрю в его глаза. Он говорит: «Да, помогу». Я обрадовался – как легко-то! Он снял с рейса один из городских автобусов и предоставил его нам.

Один раз нам помог Писной. Я его самого плохо знал, но один из его помощников, мой друг по туризму, говорит как-то раз: «Приходи, у него сегодня хорошее настроение». А этот момент надо поймать, ведь Писной – тот еще любитель острого словца. Потом нам здорово помог депутат областной думы Сергеев, который построил скандальный «Новострой». Он показался мне простым мужиком и сразу помог. Я опять удивился: что ж всё так просто-то, если есть у людей желание помочь!

– А бывало такое, что отказывали?

– Не без этого, конечно. Был в «Молодой гвардии» такой Абдуллин, сподвижник Фадеева, который на тот момент был председателем комитета по делам молодежи, спорту и общественным отношениям. Этот Абдуллин пообещал нам горы золотые, но в последний момент исчез. А наши дети уже на чемоданах сидели. Срочно обратились к коммунистам: «Ольга Николаевна (Алимова. – Прим. ред.), нам нужен мешок сахара и двести банок тушенки, нас бы это спасло». Она мгновенно отреагировала: «Всё, завтра вам привезут!»

Вот был такой депутат Синичкин, в его округе был наш клуб, и себя рекламировал страшно! Он выпускал тогда газету, где на каждой странице было по два его портрета – в профиль и анфас, и написано, какой он весь из себя замечательный. Я попросил: «Василий Павлович, у нас в клубе крылечко развалилось – починить бы надо, а сами мы не можем, помогите нам, пожалуйста». Он сидит: «Я и так вам много помогал». Я говорю: «А как же лозунг «верьте только делам»?»

Плохо то, что с властями нужно общаться в роли просителей. Мы не можем прийти и сказать «помогите нам, представителям НКО», а должны сказать «а не могли бы вы нам помочь?». А он, чиновник или депутат, смотрит на тебя высокомерным взглядом.

– На сайте вашего Союза юных экологов указано, что вы выполняли несколько международных проектов с участием иностранных организаций.

– Мне на моем экологическом веку довелось общаться и с американцами, и с голландцами, и с англичанами. По нынешним законам, меня бы уже давно прижучили бы как иностранного агента, а тогда, слава богу, этого не было. Самое удивительное – иностранцы ничего не требовали взамен за свою помощь! Мы обменивались опытом с нашими иностранными коллегами: например, в США, как оказалось, нет многодневных походов, и они заинтересовались нашей практикой. Мне не хочется хвалить американцев, но какой-нибудь предприимчивый американец давно уже вцепился бы в меня мертвой хваткой: «Главное, сделай!». А у нас все держится на голом энтузиазме, причем инициатива часто наказуема.

– Что изменилось в вашей деятельности с принятием закона об иностранных агентах в 2012 году?

– Мне очень жаль, что две крупнейших общественных экологических организации России – нижегородский «Дронт» и иркутская «Байкальская экологическая волна» – самоликвидировались, не желая носить на себе это клеймо.

Наши дела ухудшились. Президент, как вы знаете, прикрыл заграничное финансирование со словами «я буду вас кормить». Но как кормить – он выделяет несколько миллиардов в год на всю Россию, а там очень сильно лоббируют москвичи и ленинградцы. Мы только раз, еще в 2008 году, выиграли федеральный грант, а дальше, сколько бы попыток ни предпринимали, не получается ничего выиграть. И как раз в этом же 2012 году ТНК прекратила свое существование – ее скупил Сечин из «Роснефти», который решил: к черту эту благотворительность.

Зато кое-что прорезалось у Шинчука, который в то время возглавлял комитет общественных связей и нацполитики. Федеральное министерство экономики, мол, может выделить субсидии общественным организациям, но на условиях, что область внесет свою долю в 10%. Три года подряд Шинчук проводит конкурс, причем все было очень демократично: почти все, кто подавал заявки, выигрывали. А в этом году Шинчука убрали, но дело даже не в нем: говорят, что область настолько бедная, что не может собрать даже те 10%, чтобы дали остальные 90%. Поэтому в этом году мы, к сожалению, проводили летнюю школу полностью за родительский счет.

– Резюмируя сказанное – как, с вашей точки зрения, должны выстраиваться отношения власти и третьего сектора?

– Наше самое большое желание – чтобы нам не мешали! У нас многолетний стаж работы в экологических лагерях, опытнейшие педагоги и тренеры – мы со всем справимся сами! Дайте нам возможность, работая с детьми, сполна реализовать наш девиз – «Войди в природу, как в храм». И чтобы, разъезжаясь по домам из наших лагерей, у детей на глазах были бы только слезы счастья.