Андрей Подольский: «Система ищет детей»

Совершенно случайно узнала, что мой бывший одноклассник, профессор Андрей Львович Подольский уже пять лет в Саратове, преподает в техническом университете. После 15 лет учебы, научной и преподавательской работы в США.

В школьные годы он был ботаником. И в прямом смысле слова, потому что серьезно увлекался биологией, и в переносном, так как предпочитал познавательную деятельность веселому шалберничанью с элементами легкого подросткового хулиганства, как большинство ровесников. Впрочем, тогда умных детей еще «ботаниками» не обзывали.

Переезд Андрея в США казался логичным продолжением карьеры. Уехал он вместе с семьей, в середине 90-х его дочь училась в младших классах, сын был совсем маленьким. Систему обучения в США ему пришлось познать с разных сторон – и как родителю, и как преподавателю. Школьному образованию в Америке, его отличиям от российской школы, методам выявления способных детей мы и посвятили наш разговор. Но начали издалека.

– Как ты оказался в США? Ты ведь поехал туда за ученой степенью?

– В 1996 году я поступил в магистратуру Йельского университета. Этому предшествовала цепь событий и случайностей. По окончании биофака СГУ я работал ассистентом на кафедре экологии. Увы, доходы молодого преподавателя не позволяли достойно содержать семью, которая у меня вскоре появилась.

И я перешел на работу в систему дополнительного образования, в областной экологический центр, проще, бывшую станцию юннатов. Заместителем директора. Эти годы я считаю одними из лучших в моей жизни. Дети, которые обучались в центре, участвовали в различных международных мероприятиях, завоевывали призовые места за научные работы в сфере экологии. Это было в конце 80-х – начале 90-х годов. Мы создали принципиально новую концепцию полевых экологических лагерей, обучающих школ на природе. Собирали в лагеря ребят со всех районов области. Дети со своими учителями жили в палатках по 10-12 дней в заповедных местах. Нам помогали друзья и коллеги, приглашенные из других организаций и учреждений в качестве инструкторов по различным направлениям полевой экологии. Работали бесплатно, «за идею». Это было и профориентацией подрастающего поколения, и просто воспитанием экологически ответственных взрослых людей.

Со школьных лет я увлекался английским, и своим воспитанникам внушал необходимость хорошего знания иностранного языка, без которого невозможно участие в различных симпозиумах и конференциях.

В ранние постсоветские времена у нас работала девушка-волонтер из американского «Корпуса мира». Она помогала советами, как лучше наладить работу в условиях ограниченного финансирования. И рассказала мне об американских конкурсных программах, о которых я не имел представления. В итоге я поступил в США в магистратуру Йельского университета. Защитив диссертацию и получив степень магистра, вернулся в Россию. Но в 1998 году я не нашел заинтересованности в продолжении деятельности нашего экоцентра. Имея американское образование магистра, я подал документы на получение докторской степени PhD по зоологии и экологии в несколько американских университетов. Первым откликнулся университет Северной Каролины. Там я и защитил американскую докторскую степень в 2003 году. Эта степень дает мне право быть профессором в России.

– Вновь ты оказался в США в 1999 году. Ты сразу перевез семью?

– Американцы разрешили сделать это только через полгода. Их главная цель – дать образование. Но при получении докторской степени не было условия возвращения назад с семьей. Эта степень позволяет работать в США. Но работа не дает права на гражданство или вид на жительство, это лишь официальный статус и рабочая виза.

Еще до защиты я начал преподавать. Повезло. Освободилась должность профессора в колледже, преподаватель ушла в декрет. Появилась педагогическая практика, позволяющая быть преподавателем вуза.

– Ты можешь сравнить качество школьного образования в Америке и у нас?

– Это сложно. Оно там другое. Но пройдя в 70-е годы через рядовую провинциальную школу Саратова, я могу сказать, что наше поколение получало очень хорошее образование. Ну, разумеется, те, кто хотел. Доказательство – через 20 лет после школы я сдал экзамены в американский университет на соискание степени магистра. На пригодность к послевузовскому продвинутому образованию. В него были включены блоки по математике, логике и языку. У меня не было ни времени, ни возможности готовиться к этому испытанию. Я прочитал пособие по формату этого экзамена ночью, в поезде. И по математической части я оказался в двух процентах лучших соискателей за всю историю сдачи этого экзамена. В мире! При этом я не считаю себя гениальным. И отношу этот успех на качество преподавания математики в школе. Еще одна часть – на знание и понимание английского языка, на грамотность.

– Но тут уж лично твоя заслуга. Не скромничай.

– Но в заслугу школе можно поставить третью часть – логику. В итоге я сдал экзамен лучше всех из России и попал в элитный Йельский университет.

Второй раз я убедился в уровне российского образования уже на примере моей дочери. Она оказалась во втором классе американской школы в разгар учебного года. После учебы в той же самой школе в Ленинском районе Саратова. Ребенок без знания английского языка был направлен на трехмесячный курс «Английский как неродной язык». Пока дети маленькие, они могут выучить что угодно, и нам, взрослым, это кажется непостижимым. Моя дочка попала в круг англоговорящих детей на полный день. Через три месяца меня вызвали в школу. Испугался. Но услышал: «С вашего позволения, мы предлагаем перевести вашего ребенка в третий класс, поскольку, что бы мы ни изучали, она все уже знает».

– Известный сатирик Задорнов, характеризуя американцев, часто говорит: «Ну тупые». Так ли это?

– Я много контактировал с детьми по работе, у меня самого росли дети – считаю, что все без исключения люди умны и талантливы. Независимо от страны проживания. Я некоторое время работал в департаменте штата по образованию в качестве координатора программ для талантливых детей. По-английски они называются программы-магниты. Их цель – «примагнитить», притянуть детей, независимо от этнического происхождения, достатка семьи, сословия и вероисповедания. Я ездил по школам столичного графства, в мою задачу входило наладить оптимальный процесс выявления талантливых детей.

Система ищет детей даже из самых малообразованных семей. Вдруг они окажутся самородками? И американская школа исходит из этой концепции. А дальше все зависит от родителей. И если они не занимаются своими детьми, и в семье образование не относится к главным ценностям, способности не развиваются и угасают.

– Профессия учителя в США считается престижной?

– В американской школе работать безумно трудно. Это отнюдь не высокооплачиваемая работа, в сравнении с другими профессиями. Трудозатраты не соизмеримы их оценке государством. И поэтому в системе остаются те, кто действительно любит детей, а случайные люди из нее вымываются.

– Чем отличается от нашей система обучения в американской школе?

– Российская школа – одна. Ребенок приходит в первый класс и все годы обучения может проучиться в одном классе, с одними и теми же учениками. Разве что класс немного переформируется по окончанию средней школы. Возможно, это неплохо, появляются друзья. Но возможность перейти в более престижную школу (гимназию, лицей), как правило, зависит от достатка в семье.

Я никогда не слышал, чтобы в США какая-либо частная школа была лучше бесплатной государственной. Выбор частной платной школы – это прихоть родителей. Например, католическая школа для глубоко верующих либо школа военного уклона. Но частная школа – это не спортивная, не математическая, не гуманитарная, не языковая. Это все бесплатные государственные школы. В них попадают по конкурсу и при наличии определенных способностей. Только по желанию родителей в них не поступишь.

– Я слышала, что школьное образование в США делится на ступени...

– Верно. Их три, самая длинная начальная – шесть лет. Дети идут в школу с пяти лет. Затем следует средняя школа – совершенно другая по месту расположения, с другими учителями. Три года. И уже после – четыре года старшей школы: 9–12 классы.

У школ нет строгой привязки к местности, как в России. По адресу проживания доступно несколько. Из школы младшей ступени ученик может переходить в школу следующей ступени по месту жительства чисто автоматически. Но есть право поступить в другую на конкурсной основе, исходя из выявленных наклонностей.

– Давай рассмотрим процесс перехода от одной ступени к другой на примере твоего сына...

– Ему повезло с начальной школой. Она не была «магнитом», но в ней работал экс-преподаватель вуза, пожилой, но не старый. Бывший университетский профессор ходил на все предметы и наблюдал за детьми. Тех, кого счел более способным, приглашал на собеседования и формировал из них группу, вел занятия. Делалось все деликатно, другие ученики об этом не знали. Он выбивал специальные гранты и на праздники организовывал поездки в другие города и штаты. Как докторант, я бы не смог оплатить это удовольствие. Ребята жили в горах, катались на лодках по озерам, наблюдали за аллигаторами в заповеднике. Это было счастливое детство.

В начальной школе примерно два года не ставят оценок – только смайлики, веселые или грустные. Парты не всегда стоят в три ряда, как мы привыкли, чаще – по кругу. Детей приучают к командной работе: задания выдаются на группу, в которую входят ребята с разным уровнем знаний. Таким образом, слабые подтягиваются. В рамках выполнения задания можно перемещаться по классу. Ученики раскованы, нет конфликта между шумным поведением и свободой, вырабатывается коммуникабельность. И оценка выставляется на группу. Ребенок учится представлять свое задание, овладевает речевыми навыками. Мне, кстати, не хватает этого в моих студентах.

– Если школа находится по месту жительства, то есть вероятность, что ребенок попадет не в самую лучшую?

– У каждой школы есть сайт. Есть возможность получить и неофициальную информацию – в интернете сотни отзывов родителей. Мы очень ответственно подходили к выбору школы – даже поменяли место жительства.

И еще чем хороши американские школы – дети в них находятся практически целый рабочий день. Утром их подвозят на школьном автобусе. Если ребенок учится в специализированной школе, то, по заявлению родителей, автобус будет подбирать чадо на ближайшей остановке.

В середине школьного дня у детей большой перерыв для обеда, отдыха и спорта. В хорошей публичной школе есть плавательный бассейн, спортивные залы и открытые спортивные площадки на любой вкус. Два часа играй в футбол, волейбол, плавай под присмотром преподавателей. Бесплатно! Никаких абонементов.

Дети занимаются спортом в любую погоду, кроме экстремальной. У каждого ученика есть ящик-»локер» с запасной одеждой и обувью: промок, испачкался – переоделся и вперед! Они на порядок здоровее российских сверстников. Там нет хилых «ботаников». Мой сын пропустил за 13 лет обучения всего один (!) день.

По окончании начальной школы профессор написал рекомендацию на 12-ти страницах, в ней оценивалось поведение сына, психологические привязанности, взаимоотношения со сверстниками, учителя дали отзывы по всем предметам.

– В среднюю школу идут «по району» или выбирают с учетом проявленных наклонностей?

– С наклонностями желательно определиться в школе второй ступени. Например, средняя школа, где учились мои дети, не подходила нам по району. Но она входила в систему так называемого «международного бакалавриата» – IB. При успешном освоении программы выпускники попадают в верхнюю ступень школы той же системы IB и в случае ее успешного окончания могут претендовать на место в государственных IB-вузах со льготами по оплате. Для отличников обучение и вовсе бесплатное. Для способных детей из бедных семей это отличный шанс получить высшее образование.

Дети, нацеленные на высшее образование, как правило, уже к шестому классу знают, какую профессию они выберут. К этому же моменту из учеников, не проявляющих заинтересованности к учебе, формируется основа будущего рабочего класса: кассиры, уборщики, официанты, водопроводчики и пр. Это огромная армия.

С шестого класса нет такого понятия, как класс – сообщество учеников, объединенных буквой или цифрой. Есть ученик, который по своему плану проходит курсы предметов. Из четырех циклов: математического, общественных наук, естественных наук и языкового. Допустим, в математическом цикле есть алгебра базовая, есть первого уровня сложности, а есть математика с элементами матанализа. Аналогичная картина с геометрией. И уже на этом этапе надо понимать, в какой вуз собирается школьник. Потому что каждый университет требует определенный набор предметов из средней и старшей школы, и если ребенок его не прошел, то в конкретный вуз не попадешь даже за деньги. Ну, если ты не сын президента.

Конечно, ученик не сам составляет себе учебный план, для этого есть специальные педагоги-советники. И они не принудят потенциального поэта изучать алгебру повышенной сложности, но включат ему несколько курсов литературы. Учебный план составляется по результатам собеседования с ребенком и родителями на все три года. Если что-то оказалось ученику явно не по силам, происходит корректировка плана по результатам полугодия. По окончании средней школы советник пишет характеристику для старшей школы. Фактически университетская система обучения начинается с шестого класса. Ведь каждый изученный предмет войдет в табель, который высылается в вуз. И возможности задним числом что-то исправить не существует.

Каждый вуз сам придумывает правила поступления. Скажу лишь, что учитывается не только успеваемость по предметам, но и гармоничное развитие, и спортивная подготовка, и участие в общественной жизни. Умные и гениальные, но занятые только собой, университетам не нужны. Им нужны студенты, способные защитить честь вуза на любом поприще. Но это отдельный долгий разговор.