О времена! О нравы! «Базар» можно не фильтровать!

Среди наших читателей есть те, кто хорошо помнит радиопередачи «Театр у микрофона» и чтение известными советскими артистами произведений литературы. Да и тексты советских шлягеров в памяти этих людей совсем не так грешили безвкусицей. Официальные речи тогдашних политиков готовили референты с хорошим литературным образованием. В каждом СМИ в штате обязательно были литературные редакторы.

Сегодня мы снова хотим в Советский Союз. И почему-то верим, что легко можем развернуться и все повторить. А с языком публичной речи-то что будем делать, дорогие товарищи? Ведь этот фарш назад в мясорубку уже не прокрутишь.

К тому, как мы стали говорить, и куда нас уже завели эксперименты по свободе высказываться «кто как умеет и понимает», мы и решили присмотреться.

Дивный новый стиль

Теория двух морковок – те еще цветочки

В последнее время стало заметно, что наши политики и спикеры – люди, которым доверено доводить до населения начальственную точку зрения, – заметно изменили стиль. Их речи стали значительно проще, в них все больше солдафонского юмора, соленых словечек и шуточек, что называется, ниже пояса. Если перейти на этот же стиль, то современный политический российский юмор сродни подглядыванию в чужие трусы и восклицанию: «Ой, смотрите, какой маленький, просто умора!» Понятно, что такой стиль не появился на пустом месте. Ученые филологи, наверное, могут сказать о карнавализации политического языка. Ну, знаете, карнавал: все в масках и всё разрешено. Автор, некогда изучавший русскую политическую сатиру в литературе, с этим частично согласен.

Если продолжить поиск корней, обязательно найдем отсыл к грубоватым шуточкам президента Владимира Путина. Все эти «обрежем по самое нехочу», «если бы у бабушки были половые органы дедушки» и прочие «поучи жену щи варить». Есть мнение, что грубый юмор первого лица страны проистекает из его трудного детства, из питерских подворотен, где закалялась эта сталь. Как человек знакомый с нравами подворотен – только саратовских – категорически возражаю. Помилуйте, в каких подворотнях говорят о том, как варить щи или о бабушках-гермафродитах? Нет, это не улица, это, простите, общая кухня – все это добро оттуда течет.

Городское обрезание

Читатель, не особо следящий за загогулинами нашей политики, может даже не понять, о чем идет речь. Что ж, приведем примеры. Вот в Украине решили переименовать город Днепропетровск, до революции Екатеринослав. Назвали просто – Днипро. Петровск в названии города – от фамилии большевистского деятеля Григория Петровского, одного из создателей ВЧК, председателя Всеукраинского ЦИКа, ответственного за хлебозаготовки на территории Украины, то есть ответственного за голодомор. Город его именем назвали в 1926 году. Потом Петровский попал в опалу, но репрессирован не был, расстрелян был его младший сын, сам же он до смерти в 1958 году работал замом по хозяйственной части Музея революции. И вот украинцы решили избавить один из крупнейших городов своей страны от имени этого деятеля.

Какова же была реакция политиков нашей державы, где в рамках декоммунизации город Куйбышев стал Самарой, Горький – Нижним Новгородом, Свердловск – Екатеринбургом, а Ленинград – Петербургом? Мы аплодировали, ведь украинцы пошли нашим же путем? Куда там. Такое началось! Спикер Министерства иностранных дел Мария Захарова предложила украинцам сократить названия городов Херсон, Запорожье. Ну, понимаете, что остается. Город Запор – это же так смешно. (Правда, в советское время именно так называли изготовленные там автомобили «Запорожец» и никто над названием не смеялся.)

Не остался в стороне от переименования первый заместитель председателя комитета ГД РФ по культуре Иосиф Кобзон: «Олигарх Коломойский, захвативший город, он, как еврей, не там сделал обрезание». Нам остается только догадываться, что, по мнению Кобзона, должен отрезать себе Игорь Коломойский, которого Кобзон называет хозяином города, хотя сам Коломойский в прошлом году заявил о своем уходе из политики. Для более полного понимания ситуации певец просто назвал нелюбимого им бизнесмена «придурком».

Кругом одни болваны

Политики – это такие люди, которые никогда за словом в карман не лезут. В нашем случае – за бранным словом. Вот председатель комитета Госдумы по международным делам Алексей Пушков прокомментировал отказ президента США Барака Обамы принести извинения японцам за ядерные бомбардировки мирных городов в 1945 году. «Лауреат премии мира Обама не будет извиняться за ядерные бомбежки Японии. Болтовня о гуманности – для болванов». Не совсем понятно, почему Обама должен извиняться за события 70-летней давности, кто в этой ситуации – болваны. Не очень много смысла в словах Пушкова, но главное – это выругаться.

Америка – это, понятно, любимая мишень для политических острот. Конечно, есть за что критиковать Штаты – никто этого не отрицает. Но вот странная ситуация. Автор девиза нашего времени «Денег нет. Вы держитесь там» премьер-министр и лидер «ЕР» Дмитрий Медведев, выступая перед жителями Крыма, оценивает предварительные выборы в США:

«Ряженые какие-то, мы не верим, это шоу, оно так и есть на самом деле отчасти. В России это бы не прошло. Наша культура предварительного голосования должна быть другой».

«Другую культуру» предварительного голосования подопечные Дмитрия Анатольевича тут же и продемонстрировали на праймериз «ЕР»: вбросы, подвозы и подкуп избирателей, заранее определенные победители. Снятие неугодных кандидатов по надуманным причинам. Но «шоу», «ряженые» почему-то там, а здесь все замечательно. А главное, мы им опять нос утерли, вопрос только: они заметили?

Понятно, что не только во внешнеполитических делах наши политики демонстрируют дивный новый стиль. Можно в этой манере и со своими подчиненными поговорить. Вот омский губернатор Виктор Назаров инструктирует глав районов: «Существует теория двух морковок. Первая морковка достанется тем главам, кто занял лучшие места. Они будут премироваться. Это была морковка спереди, а есть еще морковка сзади...» Интересно, с какими животными сравнивает г-н Назаров своих подчиненных? Ведь морковкой обычно премируют ослов. И других копытных и парнокопытных животных. Но когда глава региона говорит о «морковке сзади», мы уже начинаем понимать, что не об овощах идет речь. Короче, опять оттягивают резинку чужих трусов.

Ода мастурбации и зоофилии

А вот самый яркий пример последнего времени. Главный пропагандист Кремля, телеведущий Дмитрий Киселев в своей программе прочитал стишок следующего содержания:

«Один озабоченный турок
Все время дрочил свой окурок,
Пока ранней весной
Не слюбился с козой
Без всяких прелюдий, придурок».

Полагаю, все поняли, о каком турке идет речь (претензии Роскомнадзора мы на всякий случай переадресуем программе «Вести»). Да, Киселев пояснил, что это не он автор, что это написал бывший мэр Лондона Борис Джонсон, а конкурс обидных стишков о президенте Турции Эрдогане проводила английская газета Spectator.

Вопрос только один: если соседские плохие мальчишки ругаются матом, то зачем за ними повторять? Хотя, может, лучше чужой стишок прочитать. Страшно подумать, что могло получиться, если б Киселев сам занялся рифмоплетством.

Есть такое вышедшее из употребления слово – «гаер» (злой шутник, шут, паяц, то есть). У Михаила Булгакова в «Мастере и Маргарите» встречается – там Коровьева автор называет гаером. Но слово корнями из немецкого, патриотов может не устроить.

Тогда придется признать: уроки риторики, дискуссии и хороших манер наши спикеры получали на общей кухне и хорошо их усвоили.

Снятие поведенческих табу

Это определенная позиция и определенный сигнал

Мы обратились к экспертам с вопросом: действительно ли наблюдается снижение стиля речи в публичном пространстве и в чем причины происходящего? А также поинтересовались, каковы могут быть последствия?

Анна Мухина

Вадим Михайлин, профессор кафедры зарубежной литературы и журналистики Института филологии и журналистики СГУ, антрополог:

И КУЛЬТУРА, И ЯЗЫК СУЩЕСТВУЮТ ПО ЛОГИКЕ, НАМ НЕПОДКОНТРОЛЬНОЙ

Произошел слом социальной и культурной системы, которая существовала в Советском Союзе на протяжении большого количества времени. Она была репрессивной и проводила резкое разграничение между официальными публичными пространствами и специфическими магринализированными зонами, достаточно обширными, где царила не просто сниженная лексика, но и просто мат: все военизированные структуры, партийный аппарат, зона. Тот язык, на котором первый секретарь райкома говорил с инструкторами райкома за закрытыми дверьми, радикально отличался от того языка, которым он говорил с трибуны. То, что существовала жесткая система нормирования языка на уровне публичного дискурса, этому не мешало.

В 90-е годы режимы контроля за публичным дискурсом стали более мягкими. И бывшие комсомольские и партийные работники стали использовать тот язык, на котором раньше говорили только между собой, в газете, на телевидении и так далее.

Я не считаю этот языковой процесс убийственным для культуры – он видоизменяет ее, нам это может нравиться или не нравиться, но и культура, и язык существуют по логике, нам неподконтрольной.

Что касается того, как говорят в публичном пространстве наши политики, или представители МИДа, то это определенный перфоманс. Человек конструирует имидж – свой или той группы, к которой он принадлежит. Причем имидж, который представляет собой систему сигналов, рассчитанных на то, что их будут воспринимать именно как сигналы. Если Сергей Лавров, человек, который в общем-то прошел очень серьезную дипломатическую школу, позволяет себе сниженную лексику в официальном общении, значит, это определенная позиция и определенный сигнал.

Надежда Шаповалова, доцент кафедры теории, истории языка и прикладной лингвистики Института филологии и журналистики СГУ им. Н.Г. Чернышевского:

ВЕРБАЛЬНАЯ АГРЕССИЯ СТАЛА НОРМОЙ НА РОССИЙСКОМ ТВ

– Язык СМИ – это речь журналистов и политиков, которая воздействует на общественное мнение, структурируя наше восприятие действительности посредством сочетания документальности и вымысла. Он имеет национальные особенности, по-разному функционирует в информационно-аналитических и развлекательных программах, получает особую специфику в каждом медиажанре, будь то новости, реалити– или ток-шоу.

Последние возникли в 60-х годах прошлого века: Фил Донахью изобрел и сделал популярными групповые интервью с активным участием публики в студии. Зрители настолько полюбили их, что к концу 80-х годов практически все американские телеканалы имели свои ток-шоу. Программы конкурировали, поэтому их авторы все больше обращали внимание на скандальные аспекты политических и общественных событий, делая ставку на эмоциональный накал и снятие поведенческих табу в ходе обсуждения.

И, с этой точки зрения, кажется, что происходящее в отечественных политических ток-шоу «Вести недели», «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым», «Политика» или «Вести DOC» отражает мировые тенденции развития телекоммуникации. Каналы борются за рейтинги, приносящие заказы на размещение рекламы, и нет ничего странного в том, что даже в эфирах «большой тройки» («Первый канал», «Россия 1», «НТВ») показывают убийство летчика СУ-24 со смеющимися боевиками, обсуждают няню с отрезанной головой воспитанницы-инвалида, решают, достойны ли американские усыновители растить русских сирот. Эти темы вполне вписываются в мировую «повестку» ток-шоу.

Но тут важно другое. Федеральные каналы и программы транслируют точку зрения властей, а их финансирование не зависит от рейтинга. Отбор тем и стиль обсуждения предопределяются, в том числе, задачами официальной пропаганды. Главной языковой особенностью таких передач становится постоянное и тотальное нарушение этических норм общения.

Нормой стала вербальная агрессия – преднамеренное оскорбление того, к кому обращаются. К сожалению, это свойственно не только «записным говорунам» типа Владимира Жириновского или Марии Захаровой. Им вторят и задают общий тон ведения дискуссии ведущие, которые, по законам ток-шоу, обязаны лишь модерировать конфликт гостей и занимать в их споре объективную позицию.

Значимую роль в поведении агрессивных участников политических ток-шоу играют языковые средства, вербализующие культурную категорию сознания «свое – чужое». Что слышит среднестатистический телезритель? Мы хорошие. Кругом – враги. И мир понятен, как на картине Васи Ложкина.

Чё? Чё слышали!

О чувстве стиля в русском языке в эпоху лайков и репостов

Многие считают, что русский язык медленно и мучительно умирает, что все у него плохо. Абсолютно нормальным стало неграмотно писать, говорить неправильно, сокращать количество букв в словах (функция Т9 на современных гаджетах отлично в этом помогает), а для пущей убедительности в повседневную речь вставлять словечки типа лоукостер, девелопмент, лайфхак и так далее. «Газета недели в Саратове» решила выяснить, на каком языке сегодня говорят в России.

Вячеслав Коротин

Тетя Ася приехала!

Рекламу у нас сейчас принято не любить. Во время рекламных блоков по ТВ большинство телезрителей старается переключиться на другой канал, а при просмотре видеороликов в интернете кликнуть «пропустить рекламу», как только эта фраза появится на экране. Но как ни крути, именно реклама на протяжении последних 25 лет помогала создавать новый русский язык, избирать президентов, утолять жажду и напоминала о том, что неплохо было бы позвонить родителям. Реклама сумела выпустить в свет немаленький объем слоганов, которые красочно иллюстрируют все возможности великого и могущего русского языка, а некоторые из них стали фольклором. За примером далеко ходить не надо – достаточно вспомнить слоган налоговой полиции «Заплати налоги и спи спокойно», предвыборной кампании Бориса Ельцина «Голосуй или проиграешь» или жевательной резинки «Stimorol» «Иногда лучше жевать, чем говорить». В те времена Россия только начинала осваивать инструменты создания рекламы, поэтому сегодня слоганы двадцатипятилетней давности просто поражают своей незамысловатостью и наивностью. Например, рекламный слоган порошкового напитка «Инвайт» «Просто добавь воды» лишний раз подтверждает теорию о том, что все гениальное просто.

Но времена чистоты и наивности прошли. В 2016 году рекламщики подкинули работенки федеральной антимонопольной службе.

Рекламные слоганы сети ресторанов быстрого питания «Burger King» «Смотри не обострись!» и «Налижемся» наделали много шума, но все-таки экспертный совет ФАС по Москве признал рекламу допустимой и не нарушающей закон. «Соглашусь, что есть игра слов. Но грань не перейдена. Она не похабная, она юморная», – прокомментировала тогда директор по правовым вопросам компании Вероника Кочиева.

В марте в управление ФАС по Новосибирской области местный житель обратился с жалобой на рекламный плакат, на котором изображена девушка в довольно пикантном новогоднем наряде. Но жителя возмутила не полуголая девица, а надпись на баннере «Сосну в подарок». Данный плакат рекламировал услуги по строительству и отделке деревянных домов. Суть праздничной акции заключалась в том, что клиенты, до 31 декабря оформившие заказ, получали в подарок сруб из сосны.

Еще один похожий скандал произошел месяцем ранее в Красноярске. Тогда жителей города возмутила реклама службы доставки суши «ЁбиДоёби». Ничего непристойного в этом названии нет, если, конечно, знать японский язык. Фраза в переводе с японского означает буквально следующее: «день недели – суббота». Но знатоков японского языка у нас в России, судя по всему, не много. Впрочем, специалисты ФАС ничего противозаконного в этом названии не обнаружили.

В феврале комиссия федеральной антимонопольной службы по Челябинской области признала незаконной наружную рекламу магнитогорской кальянной «Яб’вдул». Рекламодателю было предписано прекратить размещать данные материалы.

В Вологде в конце прошлого года было возбуждено дело по закону «О рекламе» против компании, которая создала рекламный плакат, на котором изображена женщина в нижнем белье и слоган «Утепли дом! Раздень жену!». На сайте регулятора по этому поводу сообщалось следующее: «На рекламе «Раздень жену! Утепли дом!» присутствует образ полуобнаженной женщины в нижнем белье. Члены общественного совета по рекламе, который работает при Вологодском УФАС, ознакомившись с данной рекламой, высказали мнение, что она содержит непристойные, оскорбительные образы, оскорбляет святость и чистоту брака, а слоган «Раздень жену! Утепли дом!» оскорбителен».

Чисто конкретно реклама

Новомодной тенденцией становится употребление в рекламе жаргонизмов.

Рекламный щит одного из свердловских банков вопрошает: «Очкуешь, товарищ? С наличкой тревожно? Сделай же вклад в банке надежном!». Наверное, рекламщики хотят таким образом сделать банк ближе к простому народу, который, на их взгляд, именно так и изъясняется.

Управление федеральной антимонопольной службы по Саратовской области тоже без дела не сидит. В прошлом году ведомство признало рекламу одного из мужских клубов Саратова неэтичной. В результате организация была оштрафована. 12 января 2016 года была подтверждена законность решения Саратовского УФАС России о признании НАО «Национальная спутниковая компания» (бренд «Триколор-ТВ») нарушившей Закон о рекламе. В верхней части рекламного баннера утверждалось «Беспроводные наушники только у «Триколор-ТВ». Однако было установлено, что беспроводные наушники можно использовать с любым воспроизводящим оборудованием, имеющим необходимые стандартные разъемы, а количество мест, в которых их можно приобрести, сосчитать невозможно. Так что быть абонентом «Триколор-ТВ» для использования беспроводных наушников вовсе не обязательно.

Конечно, за всей рекламой не уследишь. Важно не только не нарушать закон, но и в погоне за прибылью не переходить этическую черту. Спускаясь как-то в лифте, я обратил внимание на рекламное объявление фирмы, занимающейся натяжными потолками. «Игорь, извини... Я ухожу к Саше. У него дома натяжные потолки. Юлия».

Заветы Клавдии Андреевны – в жизнь!

Было время

Все меньше остается людей, которые помнят, что такое общая кухня коммунальной квартиры, ее атмосфера. И это, между прочим, плохо. По той причине, что знание обычаев, лексики, системы отношений на общей кухне помогли бы многое понять в генезисе современной российской политической мысли, увидеть ее социокультурные корни. Возвращаясь к простому языку и простым понятиям: было бы проще понять, откуда ноги растут.

Дмитрий Козенко

Самым тихим персонажем на общей кухне квартиры, где я вырос, была баба-Паня. Претензии к ней возникали только тогда, когда она из кильки сомнительной свежести варила еду для дворовых кошек. Обоснованные замечания и предложения варить это месиво во дворе она сносила стоически. Но стоило кому-либо сказать: «Вонь такая, хоть святых выноси», как баба Паня вступала на защиту своих религиозных чувств. Обидчику она тут же сулила страшные мучения в аду и предсказывала скорый конец света, по итогам которого никому, кроме нее, не поздоровится. Приметы скорого конца света соседка видела отчетливо: «Народились девицы – бесстыжие лица, небо затянули проволокой и летают в нем железные птицы». То есть разом отрицала эмансипацию, электрификацию и развитие воздушного транспорта. На мой провокационный вопрос: почему же бог не вступится за бабу Паню сейчас, а ждет судного дня, старушка отвечала, что на всяких дураков бог внимания обращать не будет.

Основным нервом, оголенным высоковольтным проводом нашей общей кухни были отношения между Марией Николаевной и Клавдией Андреевной. Андревна была, что называется, из простых. Мария Николаевна – из дворян, выпускница Мариинской гимназии и в прошлом учительница французского.

Скандал между ними мог разгореться из искры. Вот Андревна поставила на огонь сковородку с луком – готовит поджарку к борщу. Мария Николаевна страдальчески заводит глаза и спешит приоткрыть дверь на улицу. Оппонентка дверь эту моментально захлопывает.

– Mon dieu [бог мой – фр.]! Это же невозможно, – стонет выпускница гимназии, – зачем столько лука?

Ответ Андревны предвосхищает знаменитый ответ В.В. Путина на одной из пресс-конференций:

– Поучи меня щи варить!

Или другой повод. Сноха Андревны Галя – женщина необъятных форм – в дождь вешает на кухне свое белье сушиться. Мария Николаевна, узрев гигантских размеров лифчик, говорит в спину соседке:

– Здесь же мальчик, – и указывает на меня.

– Он что, титек не видал? – Клавдия Андреевна делает комплимент моему пубертатному возрасту.

– Было время, и такие люди знали свое место, – отвечает Мария Николаевна, явно намекая на период до 1917 года. Намек сразу же понят:

– Контра недобитая!

Мария Николаевна действительно была монархисткой. Пригласив меня в свою комнату, она показывала альбом к 300-летию дома Романовых. Я разглядывал лица великих князей и цесаревен, а Мария Николаевна говорила: «Смотри, какие благородные лица, не то, что нынешние». Уверен, не соседей по кухне она имела в виду.

Еще одним актером этого театра была Галина Григорьевна Рихтель. Тут дело такое: Галина Григорьевна страдала маниакально-депрессивным психозом. В те месяцы, когда у нее была депрессия, она была необычайно тиха и незаметна. Но когда болезнь обострялась – начиналось самое веселье. Она могла ходить голой по кухне, ругалась со всеми и при этом подозревала соседок в близких отношениях с тогдашним председателем Совета министров СССР.

– Я знаю, сука, ты только что из-под Косыгина! – орала она и барабанила в дверь спешно ретировавшейся Марии Николаевны. Моя мать тем временем вызывала скорую помощь. Мать в кухонных сварах участия не принимала, ее вообще побаивались и за глаза звали «генералом».

Теперь их уже никого нет на этом свете.

Кстати, несмотря на такую развеселую жизнь на нашей общей кухне, «Камаринскую» никто не плясал и «Калинку» тоже.

И вроде бы все уже забылось, но вот послушаешь наших политиков, и общая кухня в доме № N по улице Некрасова отчего-то всплывает в памяти. Слишком уж много аналогий.