Сухой бы корочкой питался

Оценить
Уверенности в безопасности продуктов специалисты не добавили

Есть черный хлебушек с селедочкой посоветовала всем от всей души Александра Сызранцева, заместитель директора по общим вопросам Саратовской межрегиональной ветеринарной лаборатории. Вместе с руководителем территориального управления Россельхознадзора Александром Игонькиным и его заместителем Андреем Совиным они провели встречу с журналистами, на которой рассказали, что стоят на страже государственных и народных интересов. И как стоят – тоже рассказали.

Забота о нас такая

Встреча состоялась в минувшую пятницу в конференц-зале газеты «Московский комсомолец в Саратове». Странно было то, что журналистов она не заинтересовала. Ведь поговорить о безопасности всего съестного всегда интересно. Даже с такими неловкими спикерами, как господин Игонькин, у которого в голове и в душе главная стрелка компаса навсегда настроена на сторону власти. Например, когда я спросила его про эмоции, которые испытывают специалисты, уничтожающие санкционные продукты, он ответил, что никаких эмоций здесь не может быть в принципе.

– Ну, эмоции какие? Указ президента есть указ президента. Он не подлежит обсуждению. И однозначно мы работаем по этому указу.

Однако дальше стало понятно, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд. И что продукты эти все-таки уничтожают тоже не просто так, а убеждая себя в их реальной вредоносности для организмов жителей Саратовской области. Так легче все-таки, получается, выполнять президентский указ.

– Если говорить, какого плана эта продукция, то зачастую в ней выявляются превышения по определенным показателям. Не всегда она достаточно хорошего качества. Особенно если говорить о турецкой продукции. В овощах всегда есть превышение, – так сказал Александр Викторович. Себя наверняка успокоив, а вот нас, наоборот, растревожив. Страхов за то, что мы едим, добавила Александра Сызранцева. Она напомнила про первое сжигание польских яблок, которое проходило как раз в её лаборатории в присутствии депутата Государственной думы Николая Панкова.

– Вы же сами видели, какое яблоко, все парафинированное, каким-то химическим препаратом обработано, – не скрывая отвращения, говорила она. Никто из нас, журналистов, то яблоко, конечно, вблизи не рассматривал, и чем оно отличается от тех, что раньше шли на ура в супермаркетах, не ведал. На всякий случай пришлось предположить, что ничем.

– Но мы же до этого их ели. И вы их не изымали.

Александра Сызранцева подтвердила.

– Ели. Пока не обнаружили вредные химические вещества. Не то что санкции, а зачем людей травить? Я думаю, если вас каждого этими яблоками угостить, вы их не будете есть. Это совершенно точно.

Кроме сжигания польских яблок, небольших партий мандаринов, персиков и салата из неназванных стран, казни подвергли шпик. Так называется подкожный слой сала, без которого нельзя приготовить нормальную вкусную колбасу. Российского шпика не хватает колбасным производителям. Поставки из Евросоюза указано считать преступными. Но колбаса «с сальцом» в продаже есть. Значит, как-то ухитряются колбасники соблюдать технологию и заво­зить этот самый вдруг объявленный контрабандным товаром шпик. Но некоторые попадаются.

Господин Игонькин, без уточнения названия мясокомбината, выдал страшный факт. Сказал, что в прошлом году «на одном из мясоперерабатывающих предприятий был выявлен шпик в количестве 904 килограмма. Без первичной маркировки. Продукция была изъята и уничтожена. Без всякого сожаления и размышлений о том, что без этого шпика мясокомбинату придется туго: «Если эта продукция небезопасна, то какое должно быть сожаление?»

Может, до Россельхознадзора не дошло письмо Национального союза производителей мяса и мясных продуктов, направленное сразу после ввода санкций первому заместителю председателя правительства РФ Игорю Шувалову? В письме том говорилось, что прекращение поставок свинины и свиного шпика из стран Европейского Союза может обернуться массовыми банкротствами мясоперерабатывающих предприятий. И что из-за дефицита этого сырья и спекулятивного роста цен на него в Калининградской области уже приостановили работу пять мясоперерабатывающих заводов, еще около десяти предприятий сократили производство продукции из свинины. И, кстати, с чего это спецы Игонькина заключили, что найденный шпик не просто санкционный продукт, а еще и опасный для здоровья? Но здесь всё у Александра Викторовича оказалось по-военному просто. «Нет никаких абсолютно документов, никакой маркировки – значит, такая продукция считается небезопасной для человека», – сказал как отрезал. И пояснил, что продукция всегда уничтожается в присутствии представителей той организации, где ее находят.

Небольшие объемы санкционки сжигаются на базе межрегиональной ветеринарной лаборатории в печи. Большие объемы жгут на предприятии «Биозона». Под красивым названием скрывается на самом деле настоящий крематорий. Как раньше сообщала саратовская пресса, это предприятие утилизирует порядка 20 тонн биологических отходов в неделю. К запаху от горящего сала тамошним работникам не привыкать. После того как российские законодатели многократно повысили требования к скотомогильникам, фермеры из нескольких районов Саратовской области вынуждены свозить на «Биозону» свою павшую скотину.

На днях выявили якобы камерунскую капусту. Не поверили специалисты саратовского Россельхознадзора в то, что она могла вырасти в экваториальной Африке. С помощью дедукции и индукции теперь, безусловно, выявят и настоящую вражескую страну-производителя, а с помощью лабораторных тестов – каких-нибудь замысловатых смертельно опасных капустных мушек или плесень. И сожгут – не сомневайтесь в боевом настрое Россельхознадзора. Если уже не сожгли.

– Люди боятся покупать сыры, потому что их напугали из телевизора рассказами о повсеместном использовании пальмового масла. – Александра Сызранцева согласилась, что страхи не напрасные: «Совершенно правильно боятся». Но тут же пообещала, что эта напасть скоро будет побеждена: «По поводу пальмового масла ведется большая работа по определению фальсификатов. И много было уже выявлено», и, надо понимать, работа по изъятию всякой чуждой нам пальмовой дряни будет продолжена. Пока она набирает обороты, лучше, правда, подстраховаться лично. По крайней мере искать на специализированном сайте сведения о том, в каких продуктах этого масла чересчур много, и с постоянно обновляемым списочком ходить в магазины. Сама Александра Алексеевна так и делает.

– Наберите в поисковике: «реестр фальсифицированного масла». В «Метро» я видела такое масло – «Кремлевское», «Вологодское». Оно уже попало в реестр. А лучше ешьте хлеб черный с селедочкой, с подсолнечным маслом, – советует Александра Сызранцева. Она работает в лаборатории, где могут посмотреть на просвет всё, что мы едим. Ей виднее.

– Но мы можем быть уверены хотя бы в том, что саратовцам можно спокойно покупать продукцию нашего жиркомбината? Там нет пальмового масла? – спросила я.

– Там вообще пальмовое масло не применяется. Там используются растительные масла с предприятий собственного концерна, – категорично заявил Александр Игонькин.

Если у кого-то есть другая информация, то сообщите об этом нам. А мы сообщим господину Игонькину. Потому что у его конторы, в случае отмены санкций, может случиться недостаток работы. В Россельхознадзор пришел запрет проверять малый и средний бизнес. Придется идти в крупный. Но лучше, чтобы все-таки был повод.

Под тотальный контроль попала кукуруза. И землепользователи

До 1 января 2016 года специалисты могли прийти в любое личное подсобное хозяйство и начать наводить там порядок. Теперь, если я правильно поняла, такого не будет. Российское правительство пообещало дать немножко подышать самым мелким предпринимателям. Теперь на повестку дня выходит новое направление. Россельхознадзору приписано ввести в оборот как можно больше земли. Вернее, предписано-то им было это еще год назад, но сейчас от слов, скорее всего, будут переходить к делу. Объемы импорта продукции падают. А есть что-то надо российскому населению. И это что-то где-то придется произвести. Вот в Саратовской области используется меньше половины земель сельхозназначения. Почему? Узнают в ходе рейдовых обследований. «У нас перспектива одна: как можно больше земель вовлечь в оборот, – сказал Александр Игонькин.

И не просто так сказал. Как выяснилось в дальнейшем разговоре, он является ярым противником применения генно-модифицированных организмов (ГМО). И уверен, что и без этих генно-инженерных изысканий западных специалистов можно накормить и Россию, и часть мира в придачу. Надо просто больше сеять своего. Пахать и сеять. Пахать и сеять. И чтобы подтвердить на практике эту свою уверенность, он готов проверять и проверять, как поднимается саратовская целина.

Александра Сызранцева попыталась успокоить журналистов и убедить их не верить в то, что вокруг уже сплошные ГМО-продукты. Сказала, что в 2015 году было проведено 846 исследований продуктов на чужеродные гены: «Даже макароны проверяли, яичный порошок, специи, ну и зерно, шрот и так далее». Получено всего восемь положительных результатов. По четыре для Саратовской и Астраханской области. «В трех пробах шрота обнаружена рекомбинантная ДНК. В одной пробе сои. В двух пробах комбикорма», – Александра Алексеевна хотела пуститься в подробности. Но Александр Игонькин лишние слова пресек. Сказал: «Не будем загружать сложными названиями ваши головы – запрещенных линий по ГМО пока не было».

– Но, к сожалению, они есть, – хотела честности Сызранцева. И начала просить начальника отдела генной диагностики лаборатории Алексея Дмитриева, который присутствовал в зале для подстраховки, подтвердить ее опасения.

Игонькин был против. Журналисты хотели хотя бы узнать, насколько безопасны выявленные линии.

– Что будет, если мы скушаем такой продукт? – допытывалась журналист.

Начальнику отдела пришлось нелегко. Но он вышел из положения.

– Ведутся дискуссии. Но, если скушаете, ничего страшного не произойдет. А дальше непонятно, как это ГМО отразится на последующих поколениях. Как встроится в гены.

– А вот я пришла за хлебушком, за макаронами, как определить, что там нет ГМО? – настаивала журналист, потому что, понятно, боялась за следующие поколения в своей семье как минимум.

– Есть закон, обязывающий в маркировке указывать, содержит или нет продукт ГМО. Должен стоять штампик: «Без ГМО».

И вот тут Александр Игонькин решился взять этот бабский разговор в свои суровые мужские руки.

– Я сторонник того, чтобы люди ели продукцию без ГМО. На территории нашей области достаточно земельных площадей. И те площади, которые будут вводиться, позволят увеличить производство сельхозпродукции и без ГМО. Это мое такое мнение. На сегодня мы занимаемся таким контролем.

Особое внимание, по словам Александра Игонькина, уделят кукурузе. Всю кукурузу будут исследовать. Любые семена – и российских, и зарубежных поставщиков. И вообще по зерновому направлению будет усилена работа – и по семенам, и по техрегламенту.

– Безопасность продукции важна для населения. Проверки закупок продуктов для госнужд важны. Выявление некачественных продуктов будет способствовать здоровому питанию нашего населения. Мы менять подходы по отбору проб серьезно будем.

С пробами у нас уже лучше, чем на Западе

Дотошно рассказать вам схему проверки проб на всякую разную «вшивость» не получится. Но приблизительно она выглядит так. Сначала что-то для проверки отбирают специалисты Россельхознадзора. Шифруют это что-то так, что, когда оно приходит в лабораторию, тамошние специалисты не знают, какого производителя они проверяют.

– К нам приходит материал от Россельхознадзора, – рассказывает Александра Сызранцева. Мы начинаем с ним работать. Инспектор Россельхознадзора говорит, что искать конкретно. Если нашли, вносим данные в систему оповещения. Срочное донесение даем не на предприятие, а в терруправление.

Но и это, оказывается, не всё. Потому что, после того как инспектор отобрал пробы, он тоже фиксирует это в системе, которая называется «Сирано». Эта система раннего оповещения соединена автоматически с системой «Веста». И когда лабораторные специалисты в нее входят со своими сигналами бедствия для территориальных управлений, Сирано требует реагирования. И только после принятия мер и прикрепления документов о них система закроет эту тему.

– Мы государевы люди, – с улыбкой сообщает Сызранцева. – Для безопасности людей нас сюда поставили. Россельхознадзор очень обеспечил нашу лабораторию. Я сама была и в Канаде, и в Швеции, и в Польше. Там такого уровня лабораторий нет. Даже в Германии не такая. Кризис нас не коснулся. Нам хватает денег. И все наши просьбы по введению показателей для обеспечения безопасности людей выполняются.

Последняя просьба касалась желания специалистов лаборатории выявлять в продукции особо опасные консерванты – «Е трехзначные». «Раньше не было необходимости, – говорит Сызранцева. – Обнаруживали просто консерванты. А теперь будем работать, чтобы россияне не покупали продукцию с «Е», тем более трехзначными. И оборудование будет новое, и методики. Так что будьте спокойны».

Ловить их не переловить...

Мне все-таки оставалось непонятно, насколько каждодневная выборочная работа Россельхознадзора гарантирует нам, людям, безопасность. Кроме прекрасных цифр из отчетов за прошлогоднюю работу, которые тоже прозвучали, но я не хочу загружать ими ваши головы, хотелось бы услышать честный ответ, что вот от этой напасти нас могут защитить специалисты надзирающего и контролирующего ведомства на сто процентов, а от другой – нет, и по каким причинам.

Александр Игонькин твердое «нет» дал только по мясу. Его в Саратовской области можно есть спокойно. Сибирская язва обезвреживается на месте, африканская чума тоже. И завозной бруцеллез не пройдет уж точно. Даже потенциально опасное мясо возвращается на место отгрузки. И поголовье тоже.

Немногочисленные журналисты были в тот день любознательны. И спросили про эмбрионы. Их-то проверяют, когда заво­зят с чужбины, чтобы подсадить нашим коровам? Или эмбрионы проходят по другому ведомству?

Александр Игонькин сказал, что эмбрионы тоже его тема: «Всё, что ввозится в РФ, в том числе и эмбрионы, и семя, и сами животные, подконтрольны Россельхознадзору. Прежде чем разрешить ввоз данного биоматериала, проводятся процедуры. И контроль тоже.

В Саратовскую область, однако, иностранные эмбрионы не завозятся.

– Практиковалось. Сейчас нет. В процессе селекционно-племенной работы это достаточно эффективный метод. Обычно эмбрионы закупаются от выдающихся быков. Эмбрионы используются для получения быкопроизводящей группы. Потом их оценивают, выращивают, и от этих быков уже можно ожидать появления своих стад. Перспективный метод наряду с искусственным осеменением. И мы занимались им в России этим достаточно широко, – Александр Игонькин свернул на тему с явным удовольствием. Не исключено, что когда-то в своей ветеринарной молодости он ей всерьез занимался. Но сейчас ему приходится отчитываться о другой работе. Где есть цифры и факты. Я попросила сказать: кто же больше приносит вреда нашему населению – российский производитель пищевых продуктов или иностранный? Или российский торговый посредник, который привозит дешевый, заведомо некачественный товар в Россию? Александр Викторович ответил без затей:

– Недобросовестные производители есть и там, и у нас. Но сказать, где их больше, нельзя.

Вот так. Никакой тебе философии. Никакой политики.