Регионал-предатель

Мы теперь с внуком моим иначе общаемся. Не сидим, как прежде, в прокуренной моей кухоньке, а в город ездим, осуществляем культурную программу – в кафе, например. И в этот раз, когда он позвонил мне и велел собираться, я с надеждой спросил:

– Опять в кафе пойдем?

– Там посмотрим, – ответил внук как-то неуверенно, и я отчего-то решил, что с кафе – облом.

Кино как обязанность

Приехали в центр, тут он и обнародовал программу:

– В кино пойдем, хороший должен быть фильм.

– «Звездные войны»? – уточнил я и категорически заявил, что не пойду.

– Почему так? – удивился внук. – Или ты уже видел?

– Смотреть там нечего. Они, американцы проклятые, все содрали.

– Опа-на! – воскликнул внучок. – А позволь спросить, откуда содрали?

– С русских народных сказок, с Кощея Бессмертного, наши ученые это доказали, – тут я открыл заветную тетрадь, которую всегда ношу с собой и прочитал вслух: «Аспирант Гарин из Томского университета обратился к министру культуры РФ Владимиру Мединскому и председателю кинематографистов РФ Никите Михалкову с заявлением о плагиате. Разработанная томскими учеными из университета программа антиплагиата показала совпадение сюжетов и персонажей фильма «Звездные войны: новая надежда» и советской ленты «Кощей Бессмертный» на 96 процентов.

«Даже дело не в том, что в бюджет РФ и российских кинокомпаний вернутся деньги, отсуженные за нарушение авторских прав. А в случае со «Звездными войнами» исковые суммы будут рассчитываться в сотнях миллионов. Речь, скорее, идет о лишении престижных наград всех плагиаторов», – пишет аспирант Гарин».

– Погоди-погоди, – остановил меня внук, мне даже показалось, что он побледнел от волнения. Потом всё же пришел в себя:

– Это не тот университет, где инновационные лапти разработали?

– Нет, – быстро ответил я. – Лапти – это в Алтайском университете.

– Свои диссертации эти Ньютоны в свой прибор не закладывали?

– Не пишут об этом, а пишут, что всё ихнее кино с нашего списано, – я немного приврал, но смысл заметки был именно в этом.

– В кино всё равно пойдем, ты, как патриот, обязан.

Тут я вспомнил, как губернатор наш народный говорил, что этот год будет Годом кино. И не стал спорить. Смотреть фильмы – это наша патриотическая обязанность. По себя же подумал: хорошо хоть внук в поля не повел, ведь это еще и Год хлебороба, и асфальт не заставил класть, потому как и Год дорог тоже. Но тут же одернул себя за нехорошие эти мысли.

Кино называлось «День выборов – 2», что-то вроде комедии. Но я старался не смеяться, потому что шутки были все с двойным дном, и настоящий патриот смеяться им не должен.

– Понравилось? – спросил внук, когда мы вышли из зала.

– Нет, – категорически ответил я. – Больно много там подозрительных намеков.

– И на кого? – внук попытался прикинуться невинной овечкой.

– Помнишь, в самом начале губернатор мост открывает, а мост тут же падает. Кто мост открывал – только наш губернатор, вот на него и намек. И вообще там о губернаторах как о дураках говорят. Не согласен категорически. Одна только фраза мне понравилась, – решил я смягчить свои слова, – «Страна у нас отличная, народ отличный, только люди – говно».

– И чего же такого замечательного в этих словах? – заинтересовался внук. – И вообще как такое может быть?

– А ты на соседей моих посмотри, вот тебе ответ.

Внук спорить не стал.

Острая нехватка протеина

Пока в кино сходили, пока то да сё – полдня уже и прошло. Засосало под ложечкой, страшно захотелось есть. Внук в кафе не звал – видно, с деньгами опять у него напряг, – но всё же я не выдержал:

– Пойдем, – говорю, перекусим где-нибудь. Так слегка, без излишеств.

– Без излишеств? Пойдем, – легко согласился внук и тут же спросил: – Ты что, не завтракал?

– Завтракал. Полбуханки хлеба умял и этот, как его, сырный продукт.

Внук чуть на крик не сорвался:

– Я сколько раз говорил тебе – нельзя есть этот сырный продукт, в больницу захотел?

– Так ведь дешевле в два раза. И потом, я больше на хлеб налегал.

– На хлеб, говоришь. А ты знаешь, что в хлеб теперь добавляют фуражное зерно, которым скотину кормят?

– Так ведь коровы не жалуются, – попытался отшутиться я.

– Потому что говорить не умеют, – отрезал внук. – И вообще, в хлебе с фуражным зерном гораздо меньше протеина, вот и наесться им трудно. Вот он, кризис, как сказывается на простых людях, ладно хоть силосом пока не кормят.

– Ради величия страны мы готовы терпеть любые испытания! – громко и гордо заявил я.

Внук только поморщился:

– Не ори ты так, не на митинге.

Зашли в какое-то маленькое кафе, не в пример тому, где мы были в прошлый раз. Внук позволил мне кружку пива («Где одна, там и вторая», – решил я). Пока ждали заказ, я думал над одной засевавшей в голове загадкой. И невольно стал загибать пальцы.

Внук обратил внимание и спросил:

– Ты чего считаешь?

Пришлось рассказать:

– Понимаешь, недавно Дмитрий Олегович Рогозин...

– Он что, вернулся уже с Луны? – непочтительно перебил меня внук. Я только поморщился.

– Так вот, Дмитрий Олегович ответил этому наглецу Обаме, который сказал, что русская армия в мире вторая. Написал наш вице-премьер такие слова: «Ну, может, пока и не первая, но уж точно не вторая, господин президент!» Вот и считаю.

– Чего тут считать? Раз не первая и точно не вторая, значит третья. Или пятая.

– Такого не может быть, не мог Дмитрий Олегович такое написать, ни за что не мог.

Внук буквально рассмеялся мне в лицо:

– Что делать, если у него с арифметикой проблемы? Порядковые числительные учат, кажется в третьем классе.

Я не стал спорить, ибо осознавал, что товарищ Рогозин хотел сказать что-то другое, но что именно – это было выше моего понимания. Но теплилась надежда, что товарищ вице-премьер сам понимал, что же он имел в виду.

В тени вулкана Йеллоустоун

Я еще хлебнул пивка и сказал как бы в сторону:

– Пиво без водки – деньги на ветер.

– Но-но, старый, – отрезал внук, – даже и не думай. И вообще, надо беречь себя, не мальчик уже. Кстати, вас ждет большой праздник.

Тут я заинтересовался: кто же праздники не любит.

– Рассказывай.

Внук уселся поудобнее, аж стул под ним скрипнул, достал свой планшет и начал читать:

«Министерство промышленности и торговли подготовило проект закона об упразднении запрета на торговлю алкоголем в магазинах возле социальных и спортивных объектов. В Минпромторге подчеркивают, что в некоторых случаях ограничения по продаже алкоголя насколько широки, что «останется одно легальное место – кладбище».

Я пожал плечами:

– А что, кладбище – очень удобное место. Посидели, помянули. И потом, нас это не волнует. У Арама Ашотыча всегда купить можно, на худой конец у соседей можно взять. И школ у нас на поселке нет. Было только ремесленное училище, столяров там готовили, так теперь это экономическая академия. И что интересно: все, кто в столярном ПТУ преподавал, все теперь в академии устроились. Некоторые, как говорят, даже стали большими учеными. И еще, – указал я внуку сурово, – многие большие люди против этой идеи. Яровая Ирина Анатольевна, наш знаменитый депутат, так и сказала, что «алкогольный энтузиазм стоит направить на импортозамещение».

Внук, однако, не спешил со мной соглашаться:

– Кто будет слушать твою Яровую, когда в казне денег нет? И потом, вот скажи мне, дед, что такое это импортозамещение, про которое так много говорят? Я что-то никак не могу понять.

«Прикидывается, нарочно прикидывается», – сразу же понял я и максимально строго ответил:

– Импортозамещение – это наша главная цель, назначенная нам сверху в ответ на происки Америки, Турции и Украины с Эстонией. Наша задача всё импортозаместить.

– Слава тебе господи, наконец-то я понял. Я-то думал по глупости, что импортозамещение – это когда вместо сыра – сырный продукт (еще раз говорю – не покупай эту отраву) и хлеб из фуражного зерна.

На все эти подначки я не обратил решительно никакого внимания.

– Импортозамещение – наша великая цель, а еще постоянная борьба с коррупцией.

Внук тут же меня перебил:

– Борьба с коррупцией, говоришь, а вот скажи, сберкнижка у тебя есть?

– Зачем тебе? – я, конечно, никак не мог подумать, что внук покусится на мои «гробовые», но бдительность терять нельзя. Мало ли что можно ожидать от этих белоленточников. Тем более что сберкнижка у меня на предъявителя. Чтоб канители не было, когда помру.

Внук будто прочитал мои мысли.

– Ты чего, дед, набычился, никто на твою сберкнижку не покушается. Просто предупредить хотел: решено отменить сберкнижки. Как пишут: «в целях усовершенствования антикоррупционного законодательства и борьбы с отмыванием нелегальных доходов». Потому что как какой губернатор или министр сопрет миллиард-другой, так сразу кладет на сберкнижку. Раньше все думали, они эти деньги в швейцарские банки переводят, а тут такая засада. Ну, теперь-то точно коррупции конец.

Посидели молча. Я допивал потихоньку свое пиво, внук уткнулся в компьютер. За окном было сыро и грязно. Прохожие осторожно шли по тротуарам, пытаясь обойти лужи и уворачиваясь от струй грязной воды из-под машин. С дома напротив с грохотом упала сосулька.

– Хорошо-то как у нас, не то что в Америке.

– А что опять с Америкой не так?

– Кирдык твоей Америке. Московский депутат Губенко Николай Николаевич всё разъяснил. По его словам, американцы планируют построить в российской Сибири мощную инфраструктуру. Она понадобится, когда после извержения Йеллоустоуна Северная Америка будет непригодна для жизни, а Сибирь, наоборот, станет комфортным для проживания регионом, куда и захотят переехать наиболее состоятельные американцы.

– Чудны твои дела, – протянул внук печально, – режиссером кино был, снял «Подранки», хороший фильм, потом в его голове что-то щелкнуло, стал депутатом – и всё. Теперь вот Йеллоустоун его беспокоит, Гондурас в покое не оставляет.

Люди прикольного возраста

«Тьфу», – я вдруг вспомнил фильм этот про выборы и сплюнул в сердцах.

– Надо же такую гадостную шутку придумать – «люди прикольного возраста».

– Да ладно тебе, дед. Это вовсе не о тебе.

– А о ком?

– Ну мало ли, – задумался он, – о Ландо, например.

– Ты нашего Соломоныча не трогай! Он, наверное, сейчас главный в области, обо всем говорит, всем указывает, все рынки уже проверил...

– Ага, а контору его надо переименовать в Сарбазарнадзор.

– Ты шуточки свои девкам шути, – резко поставил я его на место, – ишь разошелся. А как Ландо в истории разбирается! Вот недавно всех на место поставил, – я положил тетрадь на стол, отыскал нужную запись: «Такое впечатление такие программы пишут, чтобы потом их не выполнять. Раньше правительство говорило о необходимости введения в работу всех сельхозземель. Где теперь тот губернатор и тот министр, которые об этом говорили? Где коммунисты, которые обещали нам счастливое будущее? Где Горбачев, который обещал каждому по квартире? Как нам с него теперь спросить?»

– Что-то твой Ландо короткий список составил. Со Сталина ничего не хочет спросить? Ладно, Сталина не будем к ночи поминать. Вот дали бы мне возможность писать речи твоему кумиру, я бы такое написал.

– Бодливой корове бог рогов не дает, – моментально съязвил я, но всё же заинтересовался, – и что бы ты спросил?

– Сам захотел, теперь слушай.

Внук не стал пялиться в свой компьютер, а шпарил как по написанному. Видно, заучил наизусть.

– Я бы спросил: «Где 25 миллионов рабочих мест, где удвоение ВВП, где модернизация, высокотехнологичные производства, где энергетическая держава и куда потрачены триллионные доходы от продажи нефти? Почему в Таможенном союзе всего четыре страны, кроме нас, а в Евросоюзе двадцать восемь, и все туда просятся? Почему у нашей страны кругом враги, а друзья только Белоруссия, Абхазия и, прости господи, Вануату? С кого нам за всё это спросить?» И если твой Соломонович такой смелый, то почему молчит?

Не ожидал я от него такой речи, прежде он все больше шуточками отделывается, а тут как прорвало.

– Ты, внук, посиди, охолонь. А то раскраснелся, будто выпил лишнего.

– Просто понимаешь, дед, не люблю демагогов.

– А кто демагог? – тут же взвился я.

– А то не знаешь, – буркнул он.

Я понял, что разговор наш накалился. Нехорошо это. Одно дело – у меня на кухне собачиться, другое дело – после кино и кафе (и то, и другое, ясно, за внуков счет). Решил сбавить обороты и сказал примирительно:

– А вот не знаешь, почему так бывает: что вчера было, помню плохо, а что лет сорок назад – хорошо?

– Альцгеймер, – совсем непонятно сказал он.

– Кто таков, врач-вредитель?

– Нет, – так же коротко ответил он, а потом спросил неожиданно участливо: – Давно это с тобой?

– Да я не о себе.

– А о ком?

– Так просто. Тут недавно товарищ Ландо предложил купальни восстановить на речке, так и сказал: «Почему бы не устроить в Саратове вместо пляжа купальню? Деревянную, например. В некоторых городах такие были в 50-60-е годы. В Астрахани, когда я был, там такая купальня была. Я так сам научился плавать».

– Вот и я точно так же, как начальник палаты, хорошо помню те времена, не купальни, правда, а пароходы на речке: «Парижская коммуна», «Память товарища Азина», баржа «Рекорд» народ на Зеленый остров возила. Всё это помню, а что вчера было или позавчера – не помню. Так что же у меня, этот, как его, Альцге...

– Не волнуйся, дед. У тебя точно нет, за других не скажу. У них, может, и есть. Давай я тебе такси вызову, – и он достал свой большой, как книжка, телефон.

– Это у тебя, как его, айфон? – спросил я.

Внук кивнул головой.

– Саратовский? – уточнил я.

– Слушай, дед, в другой раз я тебе даже пива не куплю, а то развезло тебя, глупости всякие говоришь.

Бывает у меня так, что мысли в голове вдруг появляются чёткие, яркие, на словах так не получается.

«Хороший парень, но претят ему наши достижения. Не верит в них, не верит, что слова народного губернатора о саратовском айфоне были яркой, устремленной вперед идеей. Как идея Циолковского о полетах в космос. И как называть таких людей? Национал-предатель – это много для него. А вот регионал-предатель – это в самый раз».

Печальны были мысли мои, но внук, не подозревая о них, широко улыбался чему-то своему.

Идея заголовка – Денис Буланов