Инклюзия как закон и как философия
«Инклюзивное образование: основы, ключевые понятия, мифы, перспективы» – очередной семинар для педагогов на эту тему провели в минувший четверг, 18 февраля, специалисты регионального Центра практической психологии и инклюзивного образования.
У сына диагноз «аутизм», и мама отдает его в общеобразовательную школу. С чем она сталкивается? С откровенным сопротивлением администрации и учителей школы обучению особого ребенка, с хамством сотрудников школы, пренебрежением к ребенку и желанием во что бы то ни стало от него избавиться. О том, как она устала бороться с системой и получать то, что положено по закону, она делится в закрытой группе на «Фейсбуке». Дело происходит в Архангельской области. Но и в Саратове мне известны по крайней мере два подобных случая.
Между тем право особых детей на инклюзивное образование (то есть обучение по адаптированной программе, но в общеобразовательной школе) закреплено в законе «Об образовании» РФ.
Навязанные правила
Первая реакция системы на любое изменение, не подготовленное изнутри, – это вопрос «зачем вообще всё это нужно?». Для того чтобы стать полноценным членом международного сообщества, России пришлось подписать и ратифицировать массу международных конвенций, в том числе и тех, которые защищают права инвалидов. А потом привести в соответствие международным документам и внутреннее законодательство.
С инклюзией получилось так, что нормы эти по большей части воспринимаются как навязанные сверху. Внутренним пониманием, для чего ученику с очень плохим зрением, проблемами с опорно-двигательным аппаратом или ментальными нарушениями учиться со всеми вместе, обладают далеко не все. Но это на самом деле не так уж и сложно объяснить.
Разъяснениями, что такое инклюзия, для чего она нужна, как работать с детьми с ограниченными возможностями здоровья, в Саратове в том числе занимается региональный Центр практической психологии и инклюзивного образования, который действует на базе Саратовского областного института развития образования. Огромная польза семинаров – таких, как проведенный специалистами центра 18 февраля – в том, что преподавателям разъясняют как нормы закона, т. е. на что имеет право родитель, на что имеет право школа, детский сад, как действовать в тех или иных обстоятельствах, а также саму суть инклюзии.
Родитель решает
Например, первое, что стоит запомнить всем участникам образовательного процесса, – это то, что родитель и только родитель (или же законный представитель) может решать, где будет учиться его ребенок – в специализированной (коррекционной) школе, в специальной группе в общеобразовательном учреждении или же пойдет вместе со всеми в обычный класс. Ни одна школа (особенно если это школа по месту жительства семьи) не имеет права не принять такого ребенка.
А все условия, которые такому ученику положены по программе реабилитации и протоколу Психолого-медико-педагогической комиссии (ПМПК), необходимо предоставить бесплатно. Среди прочего это могут быть отдельные учебники, технические средства для слабовидящих и слабослышащих, работа учителя-дефектолога, логопеда, возможность вообще попасть в здание школы и кабинеты, если ученик на коляске. При этом, как заметила ведущая семинара научный сотрудник Центра Ольга Петрович, перед грамотной мамой вы можете сколько угодно разводить руками, это нисколько ее не удовлетворит.
На промежуточный вопрос ведущей семинара, кто же решает, в каком образовательном учреждении будет учиться ребенок с ОВЗ, большая часть аудитории отвечает: родители. И только один усталый голос тянет: комиссия.
– Отвыкайте от формулировок: послали ребенка на ПМПК, чтобы ПМПК решило, где будет учиться ребенок, – еще раз повторяет Ольга Петрович. – ПМПК дает рекомендации по программе, которую осваивает ребенок. Но ПМПК не направляет теперь детей в коррекционные школы и куда-то еще. Теперь образовательные организации не имеют права выводить ребенка из класса, каким бы тяжелым ни было его нарушение.
Это очень хороший момент – отдать наконец человеку право самостоятельно решать, где будет учиться его ребенок. Не государство, не специальная комиссия, которая этого ребенка в первый раз видит, не какой-то чужой дяденька – мама и папа, опираясь на свой опыт, на рекомендации педагогов и психологов, самостоятельно принимают решение о судьбе своего отпрыска.
Без протокола – нецелёвка
Кстати, о протоколе ПМПК. Тут есть одна крайне важная деталь как для родителей, так и для школы. Решение о том, является ли ребенок обучающимся с ограниченными возможностями здоровья, решает только комиссия. Не учитель, не родитель, не директор. При этом для родителей заключение комиссии носит рекомендательный характер – в принципе они могут его и в школу принести, и в мусорку выкинуть (а многие так и делают). Но во втором случае никаких особых образовательных условий в школе их ребенку никто не создаст. Потому что протокол ПМПК для школы – документ обязательный. И если его нет, то создание специальных условий для ученика трактуется любой проверкой как нецелевое расходование средств.
– Если нет протокола ПМПК, даже если ребенок объективно не видит, не ходит, не слышит, но у него ни инвалидности, ни протокола ПМПК нет, то для школы это нормативный ребенок, – особенно подчеркнула специалист Центра. – У инвалидов есть индивидуальная программа реабилитации, которая настолько же обязательна к исполнению, как и протокол ПМПК.
Образование – не главное
Закон при этом оговаривает чисто технические моменты реализации инклюзивного образования. Если следовать букве закона, можно создать в школе или детском саду прекрасные с технической точки зрения условия, но это не избавит особенного ребенка от травли или пренебрежительного отношения педагогов и сверстников. Надо, чтобы все участники образовательного процесса понимали, для чего она, эта инклюзия, нужна. Понимали, что ребенок – любой ребенок – тоже человек со своими потребностями, желаниями и возможностями. Любой. Независимо от того, есть у него нарушения здоровья или нет. Региональная общественная организация людей с инвалидностью «Перспектива» разработала свои правила внедрения инклюзии.
Во-первых, надо понимать, что цель инклюзивного образования – это не собственно образование, а социальная адаптация ребенка с ОВЗ. У многих слушателей семинара возник этот вопрос: как оценивать того, кто не тянет общую программу? Во-первых, у учащихся с нарушением интеллекта собственная система оценок, во-вторых, ценность имеет именно социализация, а не то, сколько фактических знаний освоил ученик за десять лет пребывания в общеобразовательной школе.
Готовым принять ученика с ОВЗ должен быть весь коллектив – и администрация, и учителя, и повара, и охранники.
– Чтобы повар не пытался накормить чем-нибудь красным ребенка с аутичным спектром, который ест только зеленое, – объяснила Ольга Петрович. – Чтобы у нас инклюзия не закончилась прямо на входе, где охранник, покуривая на лестнице, скажет ученику: ну давай уже, как-то запрыгивай.
В процесс инклюзии должны быть включены и родители. Поскольку учитель может в лепешку расшибиться, объясняя детям, как хорошо, что с нами в классе учится вот такой особенный человек, а родитель дома может объяснять своему чаду, что двойки-то у тебя из-за того, что всё учительское время уходит на мальчика с ОВЗ.
И при этом надо помнить, что все ученики имеют равный доступ к обучению в течение дня.
По словам начальника Центра практической психологии и инклюзивного образования Анны Серякиной, трудностей на пути реализации инклюзивного образования пока еще достаточно много – это и нехватка специалистов, и недоверчивое отношение к самой идее включения детей с особыми потребностями в общеобразовательный процесс.
– Но такой паники, какая была раньше при слове «инклюзия», уже нет, – отмечает Анна Викторовна. – Школы включаются в реализацию инклюзивного образования. Мы даже не ожидали, что сегодня будет так много народа. Этот семинар мы проводим уже второй год, начиналось всё максимум с сорока слушателей, а сегодня здесь почти двести человек, и никто не сидит для галочки, лишь бы отбыть повинность. Все участники семинара задают насущные вопросы, чувствуется, что к этой теме есть живой интерес.
