«Станция «Смоленская»

Имя Елены Литвин находится как бы на периферии поэтического «мейнстрима», но от этого не становится менее значимым. Автор начала писать стихи в 1978 году, а первую свою книгу выпустила лишь четверть века спустя, отобрав из тысячи текстов сто самых важных для их создателя. Ее последний по времени сборник «Станция «Смоленская» (М., «Вариант») – третий по счету, и, рассказывая о нем, нельзя не упомянуть первых двух книг («Лирический хронограф» и «Старое и новое»).

Елене Юрьевне, профессиональному архивисту с сорокапятилетним стажем (она работала в отделе рукописей ИМЛИ и Отделе рукописных фондов Государственного Литературного музея) по роду своей работы посчастливилось соприкоснуться с литературным наследием русских писателей: она обрабатывала фонды Валерия Брюсова, Осипа Мандельштама, Эдуарда Багрицкого, Алексея Толстого и др. Некоторые произведения Литвин написаны в форме пристрастных, порой неожиданных и, главное, очень личных читательских маргиналий – среди них, например, «Антитеза (Читая Льва Толстого)», «Читая Диккенса», «Поэты (Перечитывая Гитовича)». Есть и примеры творческого диалога с другими поэтами («Пастернаковская вариация», «Подражание И. Бродскому» и др.). Довольно много стихотворений принадлежат к жанру эпитафии, и хотя Литература – не Лета, она тоже река без берегов, существующая в Вечности. Потому-то для музы Елены Литвин уход Владимира Высоцкого, Юрия Трифонова, Беллы Ахмадулиной, Андрея Вознесенского так же горек, как и смерть Михаила Лермонтова, Евгения Боратынского, Антона Чехова или Януша Корчака. «Эта жизнь, минуя нас, / Вспыхнет кратким сном... / Навсегда огонь погас / За твоим окном» (о Геннадии Шпаликове). «Очертанье жизни пусто./ Есть трагедия искусства.../ До поры, до времени, / До глубокой темени» (о Вильяме Шекспире).

Но, конечно же, не литературой единой жив поэт. Любое из событий, происходящих вокруг (будь то взрыв в метро или юбилей Чарли Чаплина, повтор фильма «Июльский дождь» на канале «Культура» или выставка картин Марка Шагала), может стать отправной точкой для поэтических размышлений. Когда, говоря словами Пастернака, «строку диктует чувство», злободневность и политическая пристрастность ничуть не вредят поэзии (достаточно назвать стихи, посвященные Михаилу Ходорковскому, или недавним событиям в соседней стране – «Боль моя, Украина...»). Во времена, когда в обиход возвращается советский феномен «двоемыслия» и «двоечувствования», подлинная искренность чувств стихотворца и умение не поддаваться массовой истерии, нагнетаемой государством, сами по себе становятся источником, питающим поэтический дар. Об этом – в стихотворении «Автохарактерика», которое является квитэссенцией творческого кредо автора: «Строгость ума и эмоций лавина./ Жизнь не умею наполовину./ Сердце в тревоге, память в тоске,/ Краткость мгновения – на волоске».