Надо менять!

Эта ночь накануне Нового года всегда была ЕГО любимой. В эту ночь ОН никогда не спал, а занимался самым своим любимым делом – ОН залазил в головы, подсматривал сны и уже потом старался выполнить сокровенные желания тех людей, которые имели счастье быть ЕГО людьми, которые когда-то присягнули ЕМУ и служили верой и правдой. Впрочем подсматривал, точнее присматривал, ОН и за остальными персонажами, входящими в круг ЕГО интересов. И пока ничего опасного для себя ОН не видел. Не наблюдал ОН и ничего радостного. Потому как ЕГО люди огорчали ЕГО всё больше и больше.

Итак, ОН зашел в кабинет, плотно притворил двери, нажал пару кнопок. Отодвинулась фальшстена, и открылась огромная панель с множеством экранов и огромным пультом управления. Сегодня ОН мог пользоваться самым большим из них. Это бывало очень редко. Но эту предновогоднюю ночь ОН выторговал себе пожизненно. Пока пожизненно...

ОН сел в удобное кресло, набрал код своего первого абонента. Нет, не любимого, любимым был второй, а первого, который таковым числился в табели о рангах одной захудалой области, к которой ОН тяготел по известным всем причинам.

Баночки, пулечки

Сначала ОН даже не понял, какой сон видит его визави. Руководитель крупного аграрного региона спал как младенец. На губах его блуждала блаженная улыбка, из уголка рта свешивалась тоненькая струйка слюны.

А на экране появилась красивая картинка. Осенний лес в роскошном наряде из зеленых, желтых, красных листьев, поздний восход солнца... И вдруг: бах, бах, бах! ОН даже немного отпрянул от экрана. А потом тихонько выругался. Первому снилось, что он стреляет из мелкашки по банкам в осеннем лесу. Чуть позже картинка изменилась. Нет, сюжет остался тем же, но лес неожиданно стал зимним и вдалеке, за шеренгой консервных банок он увидел тушу подстреленного кабана.

Вдруг изображение зарябило и рябью пошло изображение первого, который на манер Паниковского клянчил миллион. ОН даже узнал кабинет министра финансов и понял, что его визави выгнали из кабинета без всякого почтения. Человек в кровати заерзал, заворочался, начал бормотать что-то нечленораздельное, из которого понять можно только словосочетание «долг области». А потом картинка снова поменялась.

Спящий задышал ровнее и спокойнее, опять на губах появилась улыбка. А на экране – картинка со стрельбища. И опять первый азартно стрелял из мелкашки – на этот раз по пустым бутылкам.

ОН тяжело вздохнул. Первый категорически не оправдал его ожиданий. За четыре года он так и смог научиться говорить, не освоил простейших правил экономики. Зато начал резко бронзоветь и, хотя пока это не подтвердилось, не чурался подарков и подношений.

Понятно, от ошибок никто не застрахован. Особенно в условиях тотального кадрового дефицита. Умные люди отчего-то не хотели присягать ЕМУ, а на поклон шли всё больше такие, как этот, Первый.

«Надо присмотреть ему что-нибудь по линии охоты и рыбалки», – подумал ОН. «Потому что надо срочно менять».

Своих людей просто так на улицу ОН не выкидывал никогда.

Теплое кресло, тяжелый крест

Он отключился от первого абонента и вслепую набрал номер следующего. Этот – самый надежный, самый верный, самый давний, самый преданный. Да, звезд в неба не хватает, но за долгие годы многому научился.

Надежному снился свой кабинет и кресло, которое он занимал не один год. Но тут картинка сменилась, и от неожиданности ОН подпрыгнул, потому как Надежному снилось, что он – это ОН. Верный ученик в своем не самом главном, но вполне себе престижном кабинете принимал людей, принимал решения. И был уверен, что он – это ОН – главный вседержитель, вершитель судеб, бог и царь даже не в отдельно взятом регионе, а на всей земле.

«Созрел» – подумал ОН. «Надо ставить, хотя подозреваю, что ему этого и не хочется. Но других у меня нет. Путь отрабатывает сладкий федеральный хлеб на местном уровне. Глядишь мания величия пройдет».

Но тут картинка на экране изменилась. Надежный заметался, начал вскрикивать, постанывать. ОН сосредоточился на экране. Надежному снилась инаугурация в известном до боли зале. Вокруг толпились знакомые все лица, которые вдруг, упав на колени, начали скандировать: «Область в опе, область в опе!»

Надежный закричал и рывком перевернулся на другой бок. Картинка на экране сменилась на привычную: кабинет, вереница людей с портфелями...

ОН опять загрустил. Нет, не потянет Надежный регион, опять будут говорить о провале. А что делать? Придется выполнять желание с точностью наоборот. Но надо менять...

Тут ОН вспомнил, что люди в заде что-то кричали об ОПе.

Вечно молодой

ОН набрал очередной номер. Маленький пожилой человек спал, свернувшись калачиком. Сон его был спокоен и безмятежен. Так спят люди с кристально чистой совестью. Или те, кто о существовании совести просто не догадывается.

ОН никогда маленького не любил, но понимал его полезность. Впрочем в последнее время Маленький стал перебарщивать в своей активности и желании небескорыстно помочь всем ближним без разбора, был активен настолько, что ОН начал задумываться о замене Маленького на другого человека.

А на экране тем временем одна за другой менялись пасторальные картинки. Маленький, хорошо подстриженный, свежеуложенный, прижавшись плечом к супруге, в окружении родных и близких пьет чай на хорошо ­обустроенном дачном участке. Маленького вкусно кормят в хорошем ресторане. Добрые люди строят Маленькому особняк в престижном месте.

Но тут картинка поменялась. Маленький захныкал и начал во­зиться в постели – ему снился интернет. На монитор слетались оскорбительные отзывы, строя обидные рожи и показывая языки. Но Маленький берет рупор и закрикивает злобных карликов.

И опять... Маленький заходит в шикарный супермаркет, и ему на блюдечке с голубой каемочкой подносят что-то нужное. И тогда Маленький милостиво отпускает грехи директору магазина...

«Всё-то ты хочешь получить за чужой счет, – раздраженно подумал ОН, – надо менять...»

Вечный запас

ОН в сердцах стукнул по пульту, и неожиданно появилась другая картинка. Каким-то чудом ОН попал в сон Бывшего. Бывший, по большому счету, уже вышел в тираж. ОН, конечно, не забыл прегрешения своего нынешнего спящего визави, но понимал, что именно благодаря Бывшему ОН стал тем, кем стал. Всемогущим вершителем.

Бывший спал плохо. В его сне одна за другой менялись картинки былого величия. Но past всё время сменял present. Прошлое перемежалось будущим. Точнее, местами о нем. Бывший видел себя во власти. Он строил планы, совершал подвиги на благо родины и был на коне.

Только что шашкой не машет, подумал ОН. И задумался над карьерными перспективами Бывшего, вспомнил Маленького. Надо менять, подумал ОН.

Жаль, что Бывшего не поставишь на город – возраст уже не тот.

Вспомнив о региональном центре, ОН загрустил и аккуратно набрал очередной номер.

А кто его знает

Самый молодой из наблюдаемых спал спокойно. Раскинувшись на спине, он даже во сне внушал ЕМУ смутный страх и подозрения. Потому как до конца ОН не смог разгадать Градоначальника. Нет, ОН знал, что Градоначальник – совсем не ангел, что благосостояние свое он приумножает не совсем корректно, но что-то ЕГО смущало. Он понимал, что Градоначальник способен на многое. Но на что? Он не хотел рисковать. Потому на экран взглянул с опасением.

На экране простиралась водная гладь. Острова, протоки, мелкие точки рыбаков на скорлупках надувных лодок. «На вертолете своем гоняет», – раздраженно подумал ОН. И тут же картинка поменялась на нечто непонятное – жар, огонь, белые стены, ЕГО кабинет, грустное лицо бывшего Соратника Градоначальника, находящегося ныне в бегах. Кадры менялись быстро, не давая целостной картинки. Градоначальник застонал и повернулся.

То, что ОН увидел на этот раз, испугало. Градоначальник под песню «Ты агрегат, Любка» изо всех сил колотил боксерскую грушу. Но это была не и груша вовсе, а ОН собственной персоной. Ожесточение и упорство, с которыми Градоначальник наносил удары, обескураживали и наводили на дурные мысли.

А ведь с ним надо осторожно, он же, как и тот, который сейчас мотает срок. С такими надо быть аккуратнее.

Но картинка опять изменилась: Градоначальнику снился кабинет, очень похожий на один их тех, который ОН обещал Градоначальнику. В кабинете толпился народ, и было похоже, что там обсуждают нечто крамольное. Верховодил процессом Градоначальник.

Вот и дай такому волю, подумал ОН. Надо менять – это была вторая мысль. Но теперь ОН задумался о смене концепции. И ОН набрал очередной номер.

В предвкушении

Этот спал беспокойно. Но беспокойство было радостным. Он ворочался, причмокивал губами, периодически рефлекторно совершал хватательные движения, резко выпрямлялся. Сменщику снился его собственный рай. Люди с флагами и транспарантами шли к нему на поклон. За флагами скрывались внушительных размеров кейсы, в которых плотными стопками были уложены бумаги разного вида, назначения и номинала.

Сменщику снилось, что не только Первый, но и ОН оказывают ему всяческие знаки внимании, граничащие с подобострастностью.

Сменщику снился шикарный особняк, возводимый в центре Усть-Курдюма, сеть салонов красоты, принадлежащих его молодой жене. А еще ему снились разносы и нагоняи, которые он устраивает всем без разбору, наиболее часто среди провинившихся мелькало лицо градоначальника.

И опять колонны с флагами, кейсами и транспарантами...

ОН поморщился – этот долго не протянет. Подставят его, неаккуратно работает. Теоретически надо сразу менять, но...

ОН отключил экран и пригорюнился. Всё получалось не так, как задумывалось, как мечталось. И унылая родина не расцветала вовсе, а превращалась в зловонное болото. И это после того, сколько сил, средств и энергии он вложил в этих людей, в эту землю. ОН помрачнел еще больше и еще раз нажал на пульт.

Паутина

Этот человек не был в его команде, и по правилам подсматривать его сны не дозволялось. Но кто узнает о столь мелком нарушении? А польза от подсмотренного будет наверняка.

ЕМУ пришлось сосредоточиться, потому что этого сон состоял не из отдельных сюжетов, как всё ранее виденное, а из отдельных картинок, которые менялись столь стремительно, что зачастую понять, что творится на экране, было просто невозможно.

Вот это мозги, с завистью подумал ОН. «Или он что-то употребляет?» – закралась вторая, спасительная мысль. ОН сосредоточился.

На экране появилась картина публичной порки творческого коллектива. Часть людей стояла на коленях, часть валялась в глубоком обмороке. Обилие компьютеров в помещении указывало на причастность наказуемой публики к журналистскому сообществу.

ОН представителей второй древнейшей уважал и даже в глубине души побаивался, потому увиденной вызвало у него целую гамму чувств – от зависти до восхищения.

Следующая зафиксированная картина – вид сверху областного центра, плотно застроенного элитными небоскребами. Пустые площади плотно были заставлены игрушечными машинками. Штрафстоянки, сообразил ОН. Нет, какой иезуит, строит высотки без парковочных мест, а потом на свои же штрафстоянки и эвакуирует. Нескончаемый бизнес. Талантливый, шельма. ОН опять позавидовал предпринимательскому дару своего последнего визави.

На последней картинке, которую ОН успел зафиксировать, он увидел огромного спрута, обвивавшего своими щупальцами невероятное количество народа. ЕМУ даже показалось, что он увидел свое лицо.

Надо что-то менять, подумал он, отшатнувшись от экрана.

P. S. ОН тяжело вздохнул, отложил пульт и вышел из комнаты. Фальшпанель мягко встала на место, украсив кабинет роскошными книжными шкафами с эксклюзивными изданиями русской и зарубежной классики. Впрочем эти шкафы его интересовали мало и были исключительно прихотью дизайнера и элементом интерьера. ОН сел за массивный дубовый стол и задумался. ОН понимал, что надо менять всё и всех. По крайней мере в своей захудалой области. Но кого ставить, на кого менять – ОН не представлял. Утро вечера мудренее, подумал ОН и переместился в спальню.

Переоделся в новую пижаму, на всякий случай поклонился телевизору и отправился спать. Но не спалось. Потому что ОН прекрасно понимал, что сегодня могут посмотреть и его сны. А управлять ими он еще не научился...