А туда ли мы идем?
На пресс-конференции 9 декабря премьер-министр Дмитрий Медведев на вопрос журналистов о том, чего же ждать в 2016 году, бодро отвечает: «Всё будет хорошо!» Три года назад, в декабре 2012-го, Медведев, разговаривая с журналистами, сказал сильную фразу: «Мне по жанру и в силу специфики моей работы нужно быть разумным оптимистом, я не могу предаваться унынию». Прошедшие три года перевернули с ног на голову представление множества экспертов о социально-экономическом положении нашей страны. А председатель российского правительства остается свежим, как огурчик, не унывает. Между тем никаких серьезных оснований для того, чтобы разделить уверенность председателя российского правительства, нет и быть не может.
И дело даже не в том, что ровно в те дни, когда он хвалит состояние российской экономики, его же министр финансов и председатель Центробанка очень в этом сомневаются. Для того чтобы понять, что для правительства важнее не экономика собственной страны, а политика, в которой больше слов, чем дела, достаточно прочитать две стенограммы двух пресс-конференций – 2012-го и 2015 года.
Дела запутанные, пенсионные, еще больше запутываются
И в минувшую среду, 9 декабря, и 7 декабря 2012 года журналистов волновало отношение государства к пенсионерам. Три года назад в правительстве зазвучали противоречивые оценки пенсионной системы. Одни министры выступали за то, чтобы выбросить из нее все накопительные составляющие и вернуть к советской распределительной формуле, другие отстаивали накопительный элемент пенсий для будущих пенсионеров. Дело было в том, что государственный пенсионный фонд РФ без накопительной части пенсионных отчислений работающих граждан оставался дефицитным. А его руководители хотели сыто жить и сладко есть здесь и сейчас. Только что пересаженный из кресла президента в кресло премьера Дмитрий Медведев тоже явно склонялся к тому, чтобы сегодня сводить концы с концами, а о завтрашнем дне пусть думают первые лица власти завтрашнего дня. Но говорить об этом прямо перед телекамерами, конечно, не мог. И потому ответил уклончиво, что, дескать, если с карандашом в руке посчитать будущую пенсию по разным формулам разными способами, то окажется, что размер пенсии с накопительной составляющей будет меньше, чем без нее. И значит, это надо поправить. В идеале – до того, чтобы у всех была пенсия по распределительной системе, но каждый человек имел бы возможность и сам думать о «пенсионировании» и добровольно копить себе на старость. Причем не в кубышке дома, а через систему негосударственных пенсионных фондов.
В декабре 2015 года стало известно, что, совершенствуя систему негосударственных пенсионных фондов, Центральный банк РФ отозвал лицензии у ряда негосударственных пенсионных фондов (НПФ). Заместитель председателя российского правительства Ольга Голодец сообщила, что в этих фондах копили на старость более миллиона россиян. У них фактически пропали 90 млрд рублей. Голодец сказала, что эти деньги станут обязательствами правительствами и их будет не так-то легко возместить. Хотя на самом деле эти 90 миллиардов рублей – мизер в сравнении почти с пятью триллионами рублей, которые за время существования накопительной системы перечислили за своих сотрудников работодатели. А они ведь тоже под угрозой. Российское правительство в этом году в очередной раз решило ими попользоваться в важных для страны целях. Чиновники говорят, что никуда эти условные триллионы в результате заморозки не денутся.
В минувшую среду и председатель правительства Дмитрий Медведев тоже говорил об этом. Успокоил, что ничего страшного не происходит: все всё получат не через накопительную часть, так через распределительную. Верить этим заявлениям или не верить, каждый, конечно, решает сам. Но хорошо бы при этом держать в уме тот факт, что корректирует пенсионное законодательство в свою пользу нынешнее российское правительство легко и непринужденно. Например, в этом, тяжелом для бюджета году замахнулись на пенсии работающим пенсионерам. Хотели отменить. Потом сошлись на том, чтобы просто не индексировать работающим пенсии уже со следующего года. «Я считаю, что это тоже справедливо, потому что если они находят силы для работы, то уж во всяком случае вот эти небольшие суммы индексации им не настолько нужны», – сказал журналистам Дмитрий Медведев. Но кто мешает чиновникам сегодня так подправить пенсионное законодательство, а завтра решить, что пенсия работающему человеку вообще не нужна? Тем более что Дмитрий Анатольевич непрозрачно намекнул на то, что в советские времена так и было, и ни о какой пенсии, пока есть силы работать, человек и не мечтал.
Труднее всего правительству будет решиться на повышение пенсионного возраста. Медведев так и обозначил: «Это более сложная тема». В клинч вошли интересы людей, которые хотят стать пенсионерами пораньше, и государства, которое мечтает переводить работающих в этот статус попозже. Дмитрию Медведеву, как государственнику, на самом деле всё давно ясно. Он напомнил журналистам, «как складывалась наша система пенсионного обеспечения, включая возраст выхода на пенсию». Дальше пошли факты. Про то, что 55 лет для женщин и 60 лет для мужчин появились в советских законах аж в 1932 году. Но тогда средняя продолжительность жизни в нашей стране была 35 лет, сказал Дмитрий Анатольевич, не скрывая, что сам очень удивился этой статистике, но зато, зная ее, понял, из чего в 1932 году исходил законодатель.
Сейчас «у нас женщины вообще молодцы... живут в среднем... около 76 лет», с мужчинами тоже не всё потеряно, «если будут ещё за своим здоровьем следить, то выйдут на приблизительно такую же среднюю продолжительность жизни, как у наших дорогих женщин». Ну а на вопрос, когда сейчас наши долгожители могут выходить на пенсию, пока можно подискутировать, «потому что приоритеты у всех очень разные», но «рецепт увеличения общей продолжительности трудовой деятельности в нашей стране» уже есть. Делать это надо.
Журналисты спросили Медведева: не слишком ли медлит в таком случае правительство с этой назревшей мерой? «Это зависит от точки отсчёта, – сказал Дмитрий Анатольевич. – Те, кто придерживается более либеральных взглядов на экономику, говорят: давайте быстрее. Те, кто придерживается более консервативных позиций в этой части, говорят: давайте медленнее». А он сам понимает, что «если бы мы сейчас приняли решение, то для бюджета это было бы очень существенной поддержкой». Но это, если Медведев думает о финансах, так получается. А если премьер начинает думать о том, как отреагирует население, то понимает, что люди к повышению пенсионного возраста не готовы. Так что в голове у Дмитрия Анатольевича почти ленинская революция, которую сегодня рано делать, а завтра – поздно. Медведев так и сказал: «Я считаю, что здесь нельзя ни торопиться, ни, с другой стороны, опоздать».
Военные расходы «до мирового уровня»
В 2012 году журналисты спросили Дмитрия Медведева: мы что, с кем-то собираемся воевать? Почему в нашем бюджете вдруг начали расти военные расходы, если в большинстве развитых стран они, наоборот, снижаются? На что председатель российского правительства ответил, что «воевать мы, конечно, ни с кем не собираемся, мы миролюбивая страна». А когда его спросили, почему на здравоохранение и образование в миролюбивой стране государственных денег отпускается меньше, чем на военные статьи, заметил, что журналисты не так считают. Потому что – да, бюджет вооружённых сил на 2013 год составляет 2,1 трлн рублей, но на здравоохранение и образование идет примерно по столько же. Просто вооружённые силы финансируются только из федерального бюджета, а бюджеты здравоохранения и образования формируются еще и на региональном, и на муниципальном уровне. Федеральный центр взял на себя большие траты на вооружение, «потому что это в интересах всей страны» – к 2020 году предоставить жилье военнослужащим и заменить всё старое вооружение на новое.
Прошло три года, и вопрос о бюджетных приоритетах возник у журналистов вновь. Теперь они спросили Дмитрия Медведева: почему, когда снизились цены на нефть и режутся социальные расходы бюджета, мы продолжаем наблюдать рост военных расходов?
Дмитрий Медведев ответил: рост военных расходов продолжается, потому как, несмотря на то что «мы подтянули эти расходы до мирового уровня», у нас остается задача – переоснастить «новой военной техникой к 2020 году наши вооружённые силы практически на 70 процентов». «Если у нас не будет нормальных вооружённых сил, у нас просто страны не будет. Это, по-моему, очевидная вещь», – сказал премьер. Ну а что касается социальных расходов, то здесь такой однозначной стратегии нет. Стали цены на нефть высокими – стало можно больше тратить на людей. Но и сейчас «ничего мы не снизили», два раза повторил Дмитрий Медведев. Бюджеты здравоохранения и образования меняются на одну десятую от размера ВВП в сторону снижения, может быть.
Журналисты поинтересовались: а почему тогда ведомственные исследовательские институты заговорили о неких планах по введению норм на проведение осмотров врача, количество вызовов скорой помощи? Правильно понимать, что кто-то покушается на святое – на бесплатную медицинскую помощь? Дмитрий Медведев ответил, что тому, «кто будет покушаться, по рукам дадим и по другим частям тела». И сказал, что гарантии бесплатной медицинской помощи должны отслеживать правоохранительные органы. Но чтобы бесплатная медицинская помощь стала нормой, «жаловаться нужно, говорить о том, что за элементарную медицинскую операцию или за элементарную медицинскую услугу с нас тянут деньги». Журналисты уточнили: жаловаться кому, куда? Дмитрий Медведев ответил, что в управления здравоохранения в регионах. И это правильно, по большому счету. Потому что именно региональные власти финансируют региональное здравоохранение: устанавливают нормативы и тарифы для медучреждений, добавляют бюджетные деньги и в фонд обязательного медицинского страхования, и напрямую дают их больницам и поликлиникам, решают, сколько будет этих самых больниц и поликлиник и кто там будет главврачом. То есть, по сути, федеральный центр переложил ответственность за состояние здравоохранение на губернаторов. В цифрах это выглядит так: из федерального бюджета в здравоохранение выделяется примерно 250 млрд рублей, где-то 1,2 трлн (в пять раз больше!) в медицину вкладывают региональные бюджеты. И около 600 млрд рублей отправляется в систему здравоохранения ежегодно в виде отчислений работодателей. Такая раскладка с перекосом финансовой нагрузки существует с 2012 года. Тогда вообще началось очень жёсткое перенаправление ответственности. В результате долг региональных бюджетов растет где-то на триллион рублей в год. И в 2016 году, по расчетам федерального минфина, может составить уже три триллиона рублей.
Отношение к коррупции не изменилось
В 2012 году Дмитрия Медведева спрашивали про министра Сердюкова. Хотели увидеть в шуме вокруг него разворот государства к настоящей борьбе с коррупцией. Он ответил, что «всё-таки никто презумпцию невиновности не отменял», «идёт следствие, пусть оно разберётся, установит объективную истину по делу, притом что в конечном счёте решение или окончательное определение того, кто виновен, а кто не виновен, принимает не следствие, как известно, а суд», ну и вообще, «для того чтобы тот или иной доклад превратился в уголовное дело, надо всё-таки, чтобы это было основано на реальных фактах, а не просто на сообщениях». «Никакая борьба с коррупцией не должна сводиться к преследованию должностных лиц и вообще чиновников как класса, потому что в противном случае это создаст у людей действительно ощущение, что все, кто работает на государственной службе, нечисты на руку, просто воры и люди, которым нельзя доверять. А это было бы абсолютной неправдой, потому что абсолютное, подавляющее большинство людей, которые работают на государственной службе, – это нормальные, приличные люди», – убеждал он.
В декабре 2015 года журналисты пришли к Медведеву с вопросом о генеральном прокуроре Чайке и его сыновьях, которые получаются самыми что ни на есть коррупционерами согласно недавнему разбору их полётов, сделанному оппозиционером Навальным. «Что касается расследований любых, то они были, есть и будут, но самое главное, чтобы они базировались на объективных материалах», – сказал Дмитрий Медведев. То есть и в коррупционной теме премьер остается то ли оптимистом, то ли прожженным циником.