Владимир Видро: Надежды на улучшение тают

Старейшей саратовской «Школе бизнеса «Диполь» в этом году исполнилось 20 лет. Как региональный центр Международного института менеджмента ЛИНК, школа, единственная в Саратове, участвует и занимает высокие позиции во всероссийских рейтингах программ МВА.

Мы встретились с основателем и бессменным руководителем «Диполя» Владимиром Видро, чтобы обсудить не только успехи школы и качество бизнес-образования, но и злободневные вопросы российской действительности.

– Владимир Леонидович, можно ли считать успех и признание Международного института менеджмента ЛИНК успехом в том числе и саратовской «Школы бизнеса «Диполь»?

– Сотрудничество с Международным институтом менеджмента ЛИНК дает нам возможность работать по программе МВА «Стратегия», имеющей международную аккредитацию. Это очень редкая возможность в России. Всего десяток программ МВА в РФ, а в Саратове только одна имеют такую аккредитацию, означающую высокое качество бизнес-образования.

В 2015 году рейтинг, составленный выпускниками 20 ведущих школ бизнеса России, в очередной раз подтвердил, что МИМ ЛИНК является лидером по показателю «личностное и профессиональное развитие». Это и есть то самое, из-за чего менеджеры и предприниматели идут получать бизнес образование. Это относится и к нашим выпускникам.

– Недавно в вашу школу приезжала делегация Открытого университета Великобритании. Она тоже занималась оценкой качества?

– «Школа бизнеса «Диполь» является региональным центром института менеджмента ЛИНК. А ЛИНК в свою очередь – эксклюзивный представитель в России Открытого университета Великобритании. Делегация приезжала к нам, чтобы обменяться опытом, рассказать об изменениях в программах и методике обучения, познакомиться с нашей работой, коллективом, тьюторами и слушателями. Это была серьезная совместная работа – презентации, семинары и дискуссии. Особый интерес вызвали наши новые методические разработки в области онлайн-обучения. В итоге мы получили одобрение всей деятельности «Школы бизнеса «Диполь».

– Всевозможные эксперты любят говорить о том, что кризис – самое благоприятное время для развития бизнеса, для создания новых предприятий. На востребованности бизнес-образования это ведь тоже должно было сказаться? Увеличилось количество желающих учиться?

– Я бы сказал иначе: кризис – самое трудное время для развития бизнеса, но изменения в это время совершенно необходимы. Спрос на бизнес-образование уже несколько лет сокращается. И не только в Саратове. Ситуация характерна для всей России. Это связано не только с экономическим кризисом, но и кризисом самого бизнес-образования, которое должно изменяться, чтобы быть полезным.

Мы, чтобы компенсировать падение спроса, предпринимаем очень много серьёзных усилий: модернизируем курсы, создаём новые, меняем методику обучения и способы продажи. Программа МВА для нас, безусловно, флагманская, определяющая качество нашей работы, но кроме неё у нас много других программ и курсов. Сейчас пришлось сильно диверсифицироваться. Помимо ведения курсов, мы занимаемся стратегическим консультированием, консультируем по повышению эффективности бизнес-процессов – маркетинга, менедж­мента, логистики, проектного управления, финансового менеджмента. Разрабатываем новые методики обучения, переходим к онлайн-обучению, ведём трансляции онлайн-семинаров и т. д. Мы стараемся воспользоваться сегодняшней ситуацией как импульсом к развитию. И нам это удаётся.

Но тенденции на рынке бизнес-образования пока очень тревожные. Спрос низкий, потому что люди идут получать бизнес-образование, когда они верят и надеются на развитие своих рынков, на свою будущую работу, на развитие компании. Сейчас большое число деловых людей не видят перспектив. И этому, конечно, способствует ситуация, складывающаяся в экономике и политике.

Бизнес хорошо идёт, когда есть не просто перспектива, а возможность делать что-то новое, расширяться, переходить в новые отрасли, в новые регионы, искать новых людей. Но решения, которые сейчас принимаются, с каждым днём ограничивают возможность развития бизнеса. Несмотря на то что это делается под лозунгом господдержки, улучшения жизни населения, бизнеса и так далее, реальность прямо противоположная.

На протяжении многих лет мы видим, что спрос на бизнес-образование – это индикатор, который показывает настроение активных предприимчивых людей, сигнализирует о том, каким люди видят своё завтра.

– И каким они его видят, по-вашему?

– Настроения в бизнес-среде, конечно, довольно пессимистичные. «Школа бизнеса «Диполь» за время своего существования пережила уже несколько экономических кризисов. По моим наблюдениям, люди смотрели с оптимизмом в будущее только однажды. В кризис 1998 года. Вот тогда – да, люди действительно шли учиться в бизнес-школу, потому что видели перспективы и хотели заниматься своим делом. Но в 1998 году была совершенно другая ситуация. Все были уверены, что всё получится и что успех зависит только от твоих усилий. То есть реакция на кризис была совершенно другой. Не такой, как спустя 10 лет, на кризис 2008 года, и уж точно не такой, как сейчас.

В отличие от предыдущих кризисов нынешний кризис – рукотворный, и трудно представить, когда он закончится. Тем более это непонятно предпринимателю из малого бизнеса, который не чувствует уверенности, что он вообще останется в бизнесе. Всё слишком быстро и непредсказуемо меняется. Ещё весной этого года нельзя было представить, что к концу года произойдёт с туриндустрией. И сегодня мало кто из туристических компаний может сказать, выживут ли они. А их пример – это сигнал всем остальным.

– Какие законы или законодательные инициативы особенно сильно мешают российскому бизнесу, на ваш взгляд?

– Думаю, что этот вопрос надо было поставить по-другому. Честно говоря, я не могу вспомнить вообще ни одного принятого и не отменённого закона, который хоть как-нибудь улучшил бы положение бизнеса в России. А вот ухудшают практически все. Всевозможные ограничения и ответные санкции, например. Бизнес они, безусловно, никак не поддерживают, потому что любое ограничение товарооборота на бизнесе сказывается отрицательно. Но самое печальное тут то, что одновременно с ограничением товарооборота возникает ограничение оборота технологий, научных и гуманитарных контактов. Последний пример – когда вузы повально стали разрывать отношения с турецкими учебными и научными центрами.

Развитие любой современной экономики основано на постоянном обновлении, когда есть обмен идеями, когда внедрять новое проще и выгодней, чем жить старым. Безостановочный же поток экономических и гуманитарных ограничений сдерживает обновление и препятствует развитию экономики.

– Введение платёжной системы «Платон» для большегрузов, очевидно, из числа тех же ухудшающих положение бизнеса инициатив. Вы следите за тем, как развивается ситуация?

– Конечно, слежу. Экономисты по-разному могут обосновать целесообразность и размеры этих платежей в зависимости от принимаемой модели развития экономики, но главное в этой ситуации – абсолютно бездарное внедрение и управление этой системой. Безусловно, она спланирована без реального учёта того, кто эти дальнобойщики, построена по схеме, в которой все фуры в России принадлежат крупным компаниям. Эта система совершенно не учитывает того, что около половины дальнобойщиков – индивидуальные предприниматели или очень мелкие компании. Их бизнес устроен на других основаниях. У них нет «оборотки», они не могут платить вперёд, они вообще такие суммы платить не могут. Это должно было быть учтено. Нормальное внедрение таких массовых систем невозможно без вовлечения участников в работу по внедрению, без предварительного обсуждения и тестирования. Совершенно не удивительно, что реакция людей оказалась быстрой и отрицательной.

Дальнобойщики – это та категория людей, которые в силу особенностей их бизнеса и профессии умеют принимать мгновенные решения. Им не надо долго собираться на какие-то собрания, чтобы что-то решать. И вот этих людей заставляют отдать практически всё, что они заработали? Это учителям или воспитателям детских садов можно не платить зарплату без каких-либо близких и серьёзных последствий. С дальнобойщиками сложнее. У них в руках транспорт, реальный инструмент очень быстрого воздействия на экономику.

– Активная реакция дальнобойщиков довольно необычна для нашего общества. Как вы думаете, эти люди осознали реальность, её отличие от телевизионной картинки? И чем может закончиться противостояние?

– По сути, непродуманными шагами власть загнала эту категорию предпринимателей в угол. Дальнобойщики оказались в патовой ситуации: не могут сами зарабатывать на своих фурах и продать фуры никому не могут, потому что на них не сможет заработать никто.

Что касается итога, то я, как оптимист, всё-таки надеюсь, что в правительстве найдутся здравомыслящие люди, которые отменят эту систему вообще или хотя бы притормозят её на год, на два, пока не приведут её в порядок.

– То есть в серьёзный конфликт общества с властью вы не верите?

– Я просто очень надеюсь, что этого не произойдёт, потому что время конструктивного конфликта, когда могут произойти позитивные изменения, еще не пришло. А деструктивного конфликта хорошо бы избежать. Больше хочется верить, что возобладает разум. Вопрос только, чей это будет разум. В инопланетян я не верю.

А вообще в этой ситуации прослеживается одна положительная тенденция. Я о том, как общество сформировало своё отношение к проблеме. Еще один пример этой тенденции – наша саратовская история со сбором в гимназии денег на бомбардировщик. Ведь саратовцы мгновенно сорганизовались. Благодаря соцсетям. И именно гражданская позиция большого числа людей предотвратила вовлечение детей в милитаристскую затею. В обществе есть способность к совместным здравым решениям. Если это будет приниматься во внимание властями, ситуация начнёт меняться к лучшему.

– Вы довольно часто и прямо критикуете решения, принимаемые местными властями. На различных экспертных советах открыто делаете замечания по предложениям и инициативам областного правительства. Как вы в целом оцениваете качество управленческих решений на уровне региона и Федерации?

– Качество управленческих решений на всех уровнях очень низкое, если считать, конечно, что стратегической целью является долгосрочное процветание страны и достойная жизнь людей. Мне кажется, проблема в том, что в России нет никакой долгосрочной стратегии развития страны и, как следствие, каждого региона в отдельности. Когда правительства и депутаты любого уровня принимают какой-то закон, они обдумывают очень узкую конкретную область его воздействия. А как это изменит систему, что будет с людьми, что будет с экономикой, не обдумывается? При этом каждое следующее решение, принятое ими же, может оказаться совершенно дезавуирующим предыдущее. Но об этом никто из законодателей не задумывается.

Яркий пример – совершенно наивное решение по импортозамещению. Ясно же, что для того, чтобы идея сработала, нужно было предварительно принять решение о том, чтобы перенять передовые технологии. И уже когда они у нас на руках, ставьте задачу на импортозамещение. У нас же всё наоборот. Сначала мы всё зарубежное отменяем и запрещаем, причём именно то, что помогло бы нам стать ведущими производителями, а потом говорим: «Давайте производить вот это всё сами!» Давайте. Но как? К тому же мы не одни развиваемся, если мы от всего закроемся, наше отставание будет нарастать.

В регионе ситуация такая же, как в стране в целом. В своё время и с «благими» намерениями в области ограничивали приход инвесторов – сами, мол, можем. А сейчас, по объективным оценкам, оказывается, что наша экономика слабее, чем в других регионах, куда большие инвесторы пришли. Это можно проследить и по тому, как из Саратовской области уезжают выпускники наших вузов и лучшие кадры – в Москву, Санкт-Петербург, Самару, Нижний Новгород. В итоге в нашем регионе активных людей всё меньше, проблем прибавляется, надежды на улучшение тают.

– С чего всё должно начать меняться?

– Всё должно начинаться с людей. Для того чтобы изменения начали происходить, что-то должно измениться в представлениях руководителя. Неважно, о ком речь – генеральном директоре, губернаторе или президенте. Кроме того, чтобы был прогресс, а не деградация, должен меняться состав людей, которые управляют развитием. Новые люди должны приносить новый опыт, новые идеи и представления. Руководители не должны делать одну и ту же работу долгие годы на одном месте. В бизнесе, например, это проявляется так. В Саратове, как ни странно, неоткуда даже переманивать менеджеров и директоров. Потому что у нас очень мало компаний высокого уровня. И поэтому взаимного опыления идеями, навыками, подходами не происходит. А значит, уровень местных компаний очень слабо изменяется. Все толкутся в своём огороде. Почему во многих регионах бизнес лучше развивается? Да потому что там крупных компаний много. В том числе работающих с разными странами. В этом взаимодействии они приобретают разный управленческий и профессиональный опыт. То же самое происходит в любой другой системе. И в политической тоже. Когда нет смены, нет новых идей, подходов, то развитие останавливается.

Я уверен, что это временная остановка. То, что люди продолжают приходить учиться и заявляют о новых требованиях к образованию, создаёт основу для зарождения нового этапа развития экономики и бизнеса.