Эверест народной любви,
«В несвободном обществе не может быть достоверной
количественной социологии, и в России уже 15 лет
бессмысленно проводить опросы общественного мнения.
Я жду, когда ВЦИОМ опубликует рейтинг Путина в 101%,
и это будет если не завтра, то послезавтра».
Лев Шлосберг, российский политик
Наша социология весьма капризная дама. То ее очень много, буквально каждый день мы слышим об опросах и (неизменно высоких) рейтингах. То социология вдруг пропадает, и создается впечатление, что никто никого ни о чем не спрашивает и так называемое общественное мнение никому не интересно. Вот пример. Как только началась антитеррористическая операция в Сирии, ВЦИОМ провел очередной опрос по поводу рейтинга президента Путина и обнародовал его итоги. Рейтинг достиг заоблачных высот – 89,9 процента. О реакции на эти Эвересты народного доверия мы поговорим чуть позднее. При этом речь пойдет только о реакции оппозиции, остальные просто зашлись в восторге. К сожалению, не в немом восторге. Пока с немного о другом. Спустя месяц с небольшим после начала антитеррористических бомбежек потерпел катастрофу российский аэробус, летевший из Египта в Санкт-Петербург. Если это теракт, а сомнений в том всё меньше, то получается, что операция, декларированная как безопасная для россиян, принесла первые жертвы. Причем погибли мирные люди, никакого отношения к армии не имевшие. Могло ли отразиться на рейтинге Владимира Путина? Очень может быть. Но ни ВЦИОМ, ни «Левада-центр» не спешат проводить новые опросы на эту тему.
Центр «Чего изволите»
Мнение о российской социологии среди нашей оппозиции практически едино. Оно сходно с мнением о генетике во времена Трофима Лысенко: продажная девка. Только не империализма, а администрации президента. Дабы не быть голословным, приведу несколько цитат. Дмитрий Гудков, единственный реально оппозиционный депутат Государственной думы: «Никто никогда не проверял, как ВЦИОМ проводит свои опросы, где находит эти полторы тысячи человек, которые на все согласны и всегда «за»... Никто и никогда сам не участвовал в этих опросах, хотя редкий месяц обходится без телефонного звонка с просьбой рассказать, что я сейчас смотрю по телевизору или какие вафельные тортики ем».
А вот что пишет о социологии, точнее о Всероссийском центре изучения общественного мнения, бывший пиар-директор этой организации (ВЦИОМ) Игорь Эйдман:
«Конечно, информация ВЦИОМ о настроениях населения никакой ценности не имеет. ВЦИОМ всегда стоит в позе «чего изволите», беспрекословно исполняя указания властей. Его данные фиксируют не реальные общественные настроения, а то, какими хотела бы их в этот момент видеть путинская администрация.
Сейчас власть хочет объявить, что популярна как никогда. К чему бы это? Путин, видимо, должен продемонстрировать «городу и миру», что его курс на войну (в данном случае сирийскую) оправдан и эффективен. Похоже, многие в этом сомневаются».
Словом, ответ напрашивается простой и абсолютно устраивающий оппозиционно настроенных товарищей. Дескать, социологи врут, подгоняют результаты опросов под желания властей, но на самом деле народ думает иначе. И только многомудрый Глеб Павловский предполагает, что причина 89,9 процента кроется и в самом народе:
«Мы имеем дело с опросами людей, которые давно ничего не выбирали, кроме сантехники при ремонте... Допустим, меня спрашивают, предпочитаю я гречневую кашу или креветки. Если у меня нет денег на креветки, спрашивать меня об этом бесполезно. Если моя политическая жизнь свелась к просмотру телевизора, я решил, что от меня ничего не зависит, если я давно не участвовал в политической жизни, поскольку выборы перестали содержать элемент выбора, то мои ответы лишены ценности. Я механически голосую в анкете социолога за то, что солнце всходит и заходит, а я ем гречневую кашу. Цены этим рейтингам нет никакой».
И закончим эту подборку высказываний образным сравнением опять же Льва Шлосберга: «Машинист на паровозе власти мчится в тупик, а между ним и вагоном – глухая металлическая плита: о чем кричит и плачет народ в вагонах, ни сам машинист, ни его команда не слышат».
Опрос – это еще не социология
Но к социологическим опросам есть претензии и другого рода. Они не слышны в широком обществе, но являются предметом обсуждения в среде профессиональных социологов. «Газета недели» уже обращалась к этой теме, исчерпывающие разъяснения нам дала аспирант Высшей школы экономики Александра Запольская, выпускник социологического факультета МГУ (№ 25 (347), 14.07 2015). Она писала: «Меня (или кого-то из моих коллег) всё чаще спрашивают: «Что вы как социолог думаете насчет этих опросов?» В ответ мы заводим речь о том, что массовые опросы – это не социология, и вообще они редко представляют собой научное изыскание, но людей-то волнует другое. «86 процентов (летний рейтинг В. Путина. – Прим. ред.) – это правда или нет?» Томить не буду. Нет, это неправда».
Г-жа Запольская, в отличие от оппозиционных политиков указывает, что ни в коем случае речь не идет «о подозрении крупных опросных компаний (ВЦИОМ, ФОМ, «Левада-центр») в подделках или ошибках. Сомнения в профессиональном сообществе вызывают разве что результаты небольших проводящих опросы фирм».
Главное, по убеждению Александры Запольской, состоит в том, что российскую опросную систему, во-первых, дискредитирует то, что социологию в самих опросных организациях не воспринимают как науку:
«Основная проблема «опросов общественного мнения» состоит в нашем представлении о понятиях «опрос» и «общественное мнение». Интуитивно они ясны, и сегодня мы еще не научились ставить их под сомнение. Подобно тому, как большинство людей XVI столетия не сомневались в том, что более тяжелые вещи падают быстрее. Пока Галилей не доказал, что это не так.
Я буду опираться на слова социолога Григория Юдина. Он считает, что, составив случайную выборку, вы поговорите лишь с 10–30 процентами от «намеченных». («Случайная выборка» делается из пронумерованного списка с помощью генератора случайных чисел. – Прим. ред.) 70–90 процентов людей оказываются принципиально недосягаемыми даже опосредованно. И мы вообще не знаем, что думают эти люди. Возможно, их мнение очень сильно отличается от тех, кто соглашается отвечать».
Далее г-жа Запольская ставит под сомнение сам термин «Общественное мнение». При этом она опирается на доклад знаменитого французского социолога Пьера Бурдье «Общественного мнения не существует». Бурдье сказал: мнения есть не у всех, они не равны, не существует консенсуса относительно проблематики опросов. Наш эксперт приходит к следующему выводу: «Опросы опираются на идею репрезентации: они представляют людей и их мнения. Мы можем обсуждать, насколько корректно они это делают. Но вопрос в том, насколько в принципе это возможно сделать. Представить можно не всех и не всё. Григорий Юдин очень хорошо сформулировал, что же может репрезентировать опрос. Так вот: опрос дает раскрыться тому, кто чувствует себя в нем комфортно. То есть мы имеем дело с зеркалом, которое отражает только то, на что оно настроено. А это не обязательно «мнение большинства».
Когда вопросов больше, чем один
И всё же, всё же. Опросы проводятся сотнями, пусть они абсолютно некорректны с профессиональной точки зрения, не отражают «общественное мнение» по той причине, что общественного мнения не существует в природе. Вот что интересно. Полагаю, что когда рядовому россиянину задают вопрос «Одобряете ли вы деятельность президента Путина?», он пугливо оглядывается и отвечает подобно литературному герою: «Всегда!» Когда же вопросы диверсифицируются, что получается уже не столь однородная картина. Особенно, если опрос проводился не ВЦИОМ.
Недавно в рамках проекта «Евробарометр» Центр социологических исследований Российской академии народного хозяйства и госслужбы при президенте (РАНХиГС) изучал отношение россиян к митингам. Исследование проводилось по заказу Европейской комиссии в ЕС. Авторы доклада опросили 6104 человека в 10 регионах РФ. За последние три года количество людей, которые когда-либо принимали участие в митингах, увеличилось в четыре раза. На вопрос об участии в митингах положительно ответили 16 процентов опрошенных. Причем 10 процентов сообщили, что хотя бы один раз ходили на митинг в поддержку действующей власти. 3 процента участвовали в оппозиционных митингах, еще 3 процента признались, что были участниками как провластных акций, так и мероприятий, организованных оппозицией. О готовности принять участие в акциях оппозиции в будущем заявили 6 процентов граждан.
По результатам исследования, основную часть митингующих за власть, как и раньше, составляют пенсионеры. О готовности поддержать руководство заявили более трети людей старше 51 года. В то же время значительно больше стало людей, готовых поддержать власть на митингах в других возрастных группах. Социологи также считают, что желание ходить на оппозиционные митинги зависит от уровня коррупции. Но вот парадокс: коррупция растет невиданными доселе темпами, а митинги оппозиции становятся всё малочисленнее. Не обошлось тут и без ВЦИОМ, его генеральный директор Валерий Федоров считает, что массовость проправительственных акций основана на хорошей их организации. По всей видимости, Федоров имел в виду пресловутые 300 рублей и коньячок, но постеснялся прямо сказать об этом. Наверное, ни он, ни его сотрудники никогда не читали объявления в соцсетях о наборе на властные митинги за деньги и «сугрев».
И совсем уже разноречивая картина получается, когда социологи, пусть и задним числом, захотели изучить итоги недавних выборов. Эксперты Института развития избирательной системы РФ провели поствыборный опрос и выяснили, что средний результат партии власти в 12 регионах должен был быть 35 процентов против официальных 74. То есть с разницей больше чем вдвое. Молодец, избирком!
Для исследования эксперты брали в каждом регионе контрольный избирательный участок «с характерным и показательным результатом в пользу ЕР». Далее методом случайной выборки они отправлялись к избирателям, результаты голосования которых были официально известны, и задавали им два вопроса: ходили ли они на выборы и голосовали ли за «Единую Россию».
Всего таким образом было опрошено 1509 респондентов. Это около 10,5 процента от общего количества избирателей на 12 УИК. По итогам опроса оказалось, что за «Единую Россию» голосовали лишь 35 процентов избирателей при явке 59 процентов, тогда как, по данным Центризбиркома, результат ЕР составил 74 при явке 57. Правда, надо отметить, что эти данные говорят не только о настроениях людей, но и о растущих магических способностях избирательных комиссий всех уровней.
И еще один факт в завершение: при почти 90-процентной поддержке президента в этом году рекордное количество россиян приняли участие в лотерее на получение грин-карты – вида на жительство в США. Они, видимо, полагают, что поддерживать единственно верный курс лучше из заокеанского далека.
«Жила бы страна родная, и нету других забот»
Всё сказанное выше, однако, не означает, что Эверест народной любви к лидеру – картонный и изготовлен ловкими политтехнологами и социологами. Могут разниться данные, то есть Эверест может быть выше или ниже, но он существует и это не опровергнуть. Больше того, в своей любви к Владимиру Путина и верности избранному им курсу россияне (по крайней мере часть из них) готовы терпеть всяческие лишения и невзгоды. Еще один опрос, правда, не социологический, а журналистский, показал, что жители Москвы готовы терпеть дискомфорт и даже дефицит продуктов, лишь бы их страну уважал весь мир.
На вопрос «Готовы ли вы встать в продуктовые очереди, если вернется дефицит» жители Москвы ответили утвердительно. Одни готовы терпеть «ради интересов государства», другие – по старой советской привычке. Но главный посыл – «лишь бы нас уважали». Мысль о том, что уважают в мире то государство, которое обеспечивает своим гражданам достойную жизнь, почему-то никому не пришла в голову.
Может, все-таки дело не в социологии, не в порочности опросных методов. Может, это у нас народ такой, что с радостью встречает возвращение в период игры мускулами на международной арене, народ, который испытывает чувство гордости, оттого что российские самолеты бомбят кого-то в далекой сирийской пустыне. При этом надо думать, что совсем недавно подавляющее число гордящихся и знать не знали, где эта Сирия и кто с кем там воюет. Может, это народ такой, что не может никак связать резкий рост цен, налогов и тарифов с тем, что «Россию стали уважать». При этом об «уважении» им говорят на центральных телеканалах, и каждому слову, там сказанному, верят как Священному Писанию. Отчего это? Неужели так всесильна пропаганда? Или есть причины говорить об отрицательной селекции? Трудно коротко сказать, наверное, это тема для большого обстоятельного разговора. Пока же ясно одно: для категорического отрицания данных пусть придворной, пусть научно необоснованной нашей социологии не так уж и много оснований.
Через некоторое время мы, надо думать, вернемся к этой теме. Опросы-то продолжаются. А их результаты продолжают изумлять. Пока же – еще одна цитата, которая, однако, ставит под сомнение многое из сказанного. Известный советский и американский социальный исследователь Владимир Шляпентох в свое время написал: «В целом наши исследования накануне Перестройки свидетельствовали о полной лояльности населения советской системе, ее идеологии и ее руководству. Наши данные оказались плохим предсказателем того, что произойдет через несколько лет. Горбачев и его команда почти мгновенно уничтожили советскую систему, не встретив сопротивления не только масс, но и партаппарата, партии и КГБ».