Патриотическое полено

В очередной части своих заметок наш внештатный политолог Евдоким Верных-Взгядов всё чаще и всё больнее ударяется о нашу действительность. Всё больше и больше возникает у него вопросов и непроясненных моментов. Но не теряет наш автор единственно верного образа мыслей.

К. Л. Эрнст. «Дрова и пиломатериалы»

Я стоял у ворот, уставившись на Жареный бугор. Но на дороге, которая шла по бугру к нашим выселкам, никого видно не было. Внучок подошел незаметно и напугал меня, совсем немузыкально запев мне прямо в ухо: «Что глядишь ты с тоской на дорогу?» Пришлось объяснять:

– Жду, когда дрова привезут, обещали же на Первом канале. Говорят, соберут денежки и всем, кому дрова нужны, доставят.

– Ты и поверил. А газ что не провел?

– Так дорого, никаких денег не хватит, да и нет у нас на поселке газа ни у кого. Может, в коттеджах есть, а у нас нет. Дровами обходимся, только дорого стало, вот и ждем, пока привезут от товарища Эрнста Константина Львовича дровишек в подарок в виде гуманитарной помощи.

– Понял, – протянул внук и складно так говорит: – Гляжу, поднимается медленно в гору лошадка, везущая хвороста воз.

– Стихи, что ль? – переспросил я.

(Устали мы уже напоминать читателям о фантастической невежественности нашего автора в области художественной литературы. Некрасов это, Некрасов! – Прим. ред.)

– Да стихи, стихи, – пробормотал внук. – Только думаю, что напрасно ты ждешь. Если по Черниговской через Молочку дрова твои везут, то они не проедут – там дорога такая, точно ее вчера бомбили.

– Кто бомбил? – испугался я. – Моджахеды?!

– Нет, свои! – отрезал внук.

– Промахнулись по штабам? – я вообще впал в ступор.

– Ты, дед, оставь свою геополитику. Я же не сказал «бомбили», я сказал «словно бомбили». Попросту – не заделывают там ямы.

– А-а, – сразу успокоился я, – это ерунда. Это не проблема, главное, что об этом знает народный наш губернатор.

Тут уже внук удивился:

– Знает, а почему не делает?

– Главное – знать. Вот слушай, – я достал заветную тетрадь, куда намедни переписал слова товарища Радаева В. В.: «Мы по инновациям на одном из последних мест, а по покупке автомобилей – на первом. Вот и с лоджиями у нас так же. Улицы и улочки надо ремонтировать! А если там ямы по колено, транспорт встанет. И тут надо работать».

– Ничего не понял, – заявил мне этот оппозиционер, – инновации, лоджии, автомобили. В огороде бузина, в Киеве дядька.

– Дался тебе этот Киев, – я решил поставить его на место. – Или тебе тамошняя хунта приплачивает?

Внук только махнул рукой, и я так и не понял, состоит он на содержании у Порошенко или нет. Помолчали, потом он опять взялся за свое:

– Как сказал твой губернатор – «транспорт встанет»? Тогда можно на лошадях, как у Некрасова. Хотя нет, тоже не выйдет, всех лошадей придется в Омск отдать.

– Чего это наших лошадей в Омск какой-то отдавать? – сразу запротестовал я. Хотя если честно, то надо сказать, что лошадей я давно у нас не видел – ни в центре, ни на нашем районе. Есть у меня подозрение, что пустили их на колбасу ушлые люди, а назвали ту колбасу телячьей.

Но внук, слава богу, на мои сомнения внимания не обратил. Он раскрыл свой маленький компьютер и прочитал: «В Омске под председательством вице-губернатора Гребенщикова прошло совещание с участием руководителей областного Минтранса, руководителей транспортных предприятий, депутатов Законодательного собрания, глав некоторых районов. Среди прочих был обсужден вопрос осуществления перевозок пассажирским гужевым транспортом на базовой маршрутной сети Омской области».

– Но ты, дед, прав, наверное, не стоит наших лошадей в Сибирь отдавать. Самим пригодятся – вот отключат трамваи, можно будет по этим рельсам конку пустить. Дрова всем миром собираем, конку заведем – здравствуй, двадцать первый век!

– Здравствуй, – машинально поддакнул я. А потом задал вопрос, который очень сильно волновал меня: – Ты как думаешь, дрова-то наши будут, русские, не санкционные?

– Наши, дед, наши, исключительно патриотические дубовые дрова. Каждое полено.

Хрен из стандарта

Стало холодать. Я позвал внука в дом.

– Пошли, что ли, чая попьем, сушки погрызем.

Он, понятное дело, согласился, но язвительность свою никуда прятать не собирался.

– Сушки так сушки, только надо знать, правильные ли у тебя продукты, включены ли они в православный стандарт продуктов.

– Это как? – переспросил я, ничего еще не понимая.

– Как так? – продолжал изгаляться внук. – Записной патриот, а не знаешь, – и прочитал мне из своего планшета о том, что член Общественной палаты Слепак предлагает создать в России «православный стандарт» продуктов и услуг по подобию халяльной и кошерной пищи у мусульман и иудеев.

– Ты, – говорит, – дед, записывай в свою тетрадь, я специально для тебя медленно буду читать: «Основная задача системы добровольной сертификации «Православный стандарт» – экспертиза производимой в России продукции с учетом православного подхода к основным принципам организации производства, выявление ее наиболее качественных и экологически безопасных аналогов. Особое внимание будет уделено монастырской продукции». Понял, старый, особое внимание монастырским продуктам. Я вот, например, знаю винцо «Монастырская изба» и буду уделять ему особое внимание.

– Сопьешься, – осадил его.

– Не сопьюсь, – мотнул он головой. – Но ты должен мне объяснить – вот мусульмане не едят свинину и иудеи тоже.

– Евреи, что ль? – уточнил я.

– Ну да. А русские свинину едят...

– Это если денег на мясо хватает, – пришлось мне внести еще одно уточнение.

– Это понятно, непонятно другое: что можно согласно этому стандарту есть, а что нельзя. А! Придумал! Вареный лук надо исключить из православного кодекса продуктов.

– Не кодекса, а стандарта.

– Один хрен.

– Хрен не трогай! – запротестовал я.

– Оставим, конечно. Хрен да редька, щи да каша – пища наша, – поспешил успокоить меня внук. – И все равно что-то должно быть исключено из этого списка, что-то должно быть запрещено – иначе нельзя, иначе не по-нашему.

И тут меня озарило, я хлопнул себя по лбу:

– Санкционные продукты нельзя будет православным, вот те крест.

Внук посмотрел на меня и сказал:

– Левой рукой не крестятся.

Пришлось изворачиваться, мол, болит рука правая, радикулит замучил. А сам продолжал мучительно думать – как же быть с этим предложением? Ведь член, да еще общественной палаты, – это не депутат. Надо исполнять или не надо? И тут меня снова осенило:

– Как этого твоего Слепака зовут?

– Не моего, а твоего. Сейчас посмотрю, – и внук опять уткнулся в планшет.

– Ага, вот, Владимир Анатольевич его зовут.

– Да ты знаешь, что это за человек?! Полковник милиции, песню написал замечательную «Давай вперед, Владимир Путин». Небось не знаешь такой песни, – теперь уже я решил уязвить его. Но внучок дорогой вывернулся:

– Как это не знаю, легендарный шедевр всех времен и народов. Наизусть помню:

«Пусть непогода смерчи крутит,
Но солнца свет для всех един...
Давай вперед, Владимир Путин!
Мы все проблемы победим!»

Теперь вот решил победить проблему еды. И что теперь из-за того, что этот тип стишками балуется корявыми, всякую хрень – извини, дед – принимать к исполнению?

Ответа у меня не было. Больше того, я не понимал смысла нового начинания уважаемых властей и лично тов. Слепака. Но сердцем чувствовал – выполнять придется.

Педофил Петрович

Чай пили молча. Сушку я не догрыз, отложил, мало ли, вдруг она не входит в православный стандарт продуктов.

Внук сам нарушил молчание.

– Расскажи-ка, дед, что нового в русском мире? А то я гляжу, умолкли витии парламентские. Никаких полезных инициатив, никаких новых запретов. Или уже всё запретили? Что это они затихарились, не ищут гениталии на сторублевках, не учат нас, сколько кошек должно быть в квартире, можно ли теперь целоваться до брака?

– Много ты понимаешь. Издан некий указ – секретный, как я полагаю, чтобы всякие балаболы вроде тебя не знали. И полезные инициативы теперь испускают только сенаторы российские.

– Слышал я кое-что. Сенатор Бокова, фаворитка твоя, отвлеклась от телевизионного излечения всех болезней и за отпуска взялась.

На фаворитку я обиделся – полагаю, что в этом слове есть что-то неприличное, даже интимное, хотя надо признать, что Людмила Николаевна женщина видная, пусть и в очках.

Решил сразу этого демагога поставить на место, говорю:

– Я товарища Бокову уважаю безмерно и все ее инициативы, а твои поклепы и клевету отвергаю.

– Ты что, дед, никаких инсинуаций. Я только о том, что Бокова поддержала идею ходить в отпуск за счет предприятия, но проводить отпуск только в России и не больше чем за пятьдесят тысяч. Это, она говорит, даст толчок туризму.

– Толчок? Какой толчок? – переспросил я и непроизвольно посмотрел в окно. Там, в углу двора, и располагалось одноименное заведение. «Дверь надо починить, – подумал я, – на одной петле держится». – И вообще, что это тебя чужие отпуска интересуют? Ты же не работаешь нигде.

– Я фрилансер, – непонятно объяснил он, – на удаленном доступе.

– Вот и я говорю, не работаешь. И налоги не платишь.

– Может, оно и к лучшему. А то налоги, фонды разные.

– Какие фонды? – не понял я.

– Разные фонды, вот сенатор Беляков предложил еще один фонд создать, закон специальный придумал. Послушай: «Наш законопроект предусматривает возможность привлечения частных средств для финансирования данной процедуры. В случае принятия нашего законопроекта специальный фонд, средства которого пойдут на финансирование проведения химической кастрации, будет создан в кратчайшие сроки».

– Ты еще раз прочитай, медленнее, а то я не всё разобрал. Уверен, что Антон Владимирович Беляков плохого не предложит, хотя сам из «Справедливой России», но – сенатор, а это значит – голова. Однако в данном случае заявляю категорически: я против химической кастрации!

– Это почему?

– Не верю, что подействует. Вон мой сосед напротив Петрович тоже химией лечился, и никакого толка.

– Так твой Петрович педофил? Никогда бы не подумал.

– При чем тут педофил? Просто зашибает сверх меры. И торпеду подшивал, и на антабусе сидел – ничего не помогает. Вчера опять в запой ушел.

От редакции. В литературе наш автор не разбирается, а о средствах лечения алкоголизма осведомлен. «Антабус», «торпеда» (правильно: «торпедо») – препараты для лечения алкоголизма.

– Ты, дед, кислое с пресным путаешь, твой Беляков собирается бороться насильниками и педофилами, а ты о Петровиче толкуешь. К тому же сам с ним вчера выпивал.

Я промолчал, потому что – было дело. Но потом высказал сокровенное:

– Нечего валандаться – ставить к стенке, и всё. Как Рамзан Ахматович предлагает. Сексуальный террорист – он, понимаешь, всё равно террорист... – где-то я такую фразу вычитал, а сейчас вспомнил. Внучок мой аж рот от удивления приоткрыл.

ВЦИОМ имени Карла Фридриха Иеронима

Минут пять посидели молча в свете мигающей лампочки. Похоже, кто-то из соседей включил самогонный аппарат, и напряжение в сети упало. Потом внук опять начал придираться:

– Стандарты еды, толчки туристические, педофилы некастрированные... Ерунда всё это. Ты, дед дорогой, скажи, где у нас большая политика – новые лидеры, борьба идей, конкуренция партий?

– Конкуренции захотелось тебе – накось выкуси, – я поднес ему к носу известную фигуру их трех пальцев. Внук отстранился. Я продолжил наступление: – Товарищ Чуров Владимир Евгеньевич такие новации предложил, что никакой конкуренции не останется. Во-первых, голосовать не один день, а пять. Как у товарища Лукашенко, чтобы никакой гад-наблюдатель выдержать не смог. А теперь еще предложил голосовать по телефону. Или по радио. Большая экономия от этого выйдет, можно будет еще больше помочь сирийским товарищам.

– Подожди, подожди. Твой Чуров сказал, что это для избирателей, живущих в экстремальных условиях. Ну, типа где дорог нет никаких

– А у нас есть? Выборы-то осенью – дождь пройдет, и всё, никак отсюда не выберешься. Ты слушай, что я придумал: на поселке грамотный патриот только я один, подам заявление, чтобы мне разрешили голосовать по телефону за всех. Итого – полторы тысячи голосов за правильную партию.

– Как полторы тысячи? У вас же на поселке сотни три живет, и то половина не прописанных.

– И что из того? Если правильно голосовать, то это не считается. Опыт имеется...

Внук помолчал – видно, думал о чем-то. Потом сказанул:

– Ты знаешь, придет время, и на здании Центральной избирательной комиссии появится памятная доска «Здесь работал В. Е. Чуров, который похоронил российскую систему выборов».

Я задохнулся от возмущения:

– Да как ты смеешь?! – а потом, уже успокоившись, высказал ему то, о чем уже давно начал догадываться. – Ты вот то Милонова ругаешь, то депутата Федорова Евгения Алексеевича, на министра Мединского рот разеваешь и даже Рогозина Дмитрия Олеговича задевать пытаешься. Но раскусил я тебя, главная цель твоих клеветнических нападок – не они, а... – я замолк, чтобы не произнести всуе это имя.

– Ты это о ком? – внук сделал круглые глаза, но, думаю, он обо всем прекрасно догадался.

– О Нем! Только напрасно стараешься. Вот сегодня по телевизору передали, а я записать успел: «Рейтинг одобрения работы президента РФ Владимира Путина достиг исторического максимума и составил 89,9 процента. Такие данные сегодня приводит Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ).

– Твоему ВЦИОМу давно нужно присвоить имя Карла Фридриха...

– Какого Карла? Маркса?

– Нет, Карла Фридриха Иеронима Мюнхгаузена.

И уже прощаясь, сказал:

– А ты знаешь, десять процентов думающих людей – это не так уж и плохо. Надежда есть.

О какой надежде он говорил – я не понял.