Андрей Скалозубов: Кузнецы занесены в Красную книгу

Мы уже рассказывали о походе в мастерскую художественной ковки «Кузнечный двор», что находится недалеко от завода «Лакокраска» во 2-м Пугачевском поселке. Сегодня мы поговорили о нелегком кузнечном деле и о новом направлении деятельности мастерской с ее директором Андреем Скалозубовым.

– Андрей Владимирович, вы решили заняться кузнечным делом после службы в войсках, где были вертолетчиком? Или у вас с детства был интерес к железу во всех смыслах? И почему именно бизнес выбрали, а не дальнейшую службу?

– Любовь к небу, технике и железу отчасти и выразилась в службе в вертолетных войсках. Но поскольку в то время реализовать себя в военной службе было сложно, моя страсть перешла на ручной труд, на кузницу. Собралась компания людей, которых я объединил ради этого дела. Так и начала воплощаться одна из моих идей, и в 2000 году появился «Кузнечный двор».

– Недавно в интервью нашей газете основатель операционной управляющей компании «Management Development Group Inc.» Дмитрий Потапенко рассказывал, что для него стартапер – это человек, который готов ради дела и кредит взять, и машину продать, и квартиру заложить, а если надо, и почку. Как вы развивали свое дело – нашлись инвесторы или путь был сложен и тернист?

– В 2000 году слово «стартап» звучало как ругательство. Никаких финансов под развитие бизнеса не выделялось в принципе, соответственно, я шел по пути самофинансирования. Больших средств не было, поэтому был избран путь поэтапного достижения целей и дальнейшего вклада инвестиций в развитие бизнеса. Я был и являюсь единственным учредителем организации. Может, с помощью сторонних финансов развитие шло бы быстрее, но зато я свободен в плане выбора как руководитель. Это нормальный, правильный путь.

Вообще же никаких критических шагов не было предпринято, потому что квартир, машин, коттеджей у меня не было – я только окончил вертолетное училище. Бизнес не требовал на то время большего финансирования. В деле участвовало минимум людей, основную работу я брал на себя. Для того времени это было оптимальным решением.

– Штат был большой на первых порах?

– Три кузнеца. Ну а я был менеджером, руководителем, снабженцем, отчасти дизайнером (если работа была сложной, то привлекали специалистов высшего звена) и ответственным юридическим лицом.

– Переезд из Энгельса в Саратов был частью плана развития?

– Да, получилось так, что спустя некоторое время мы начали подумывать о собственном помещении. Да и перспектив развития в Саратове было больше. Через 7-8 лет после открытия «Кузнечного двора» мы выкупили довольно солидное помещение, где сейчас и развиваемся.

– Итак, вы переехали в Саратов. Что дальше – вставляли ли вам палки в колеса в развитии бизнеса, сильно ли ощущалась конкуренция?

– Конечно, путь был тернист, и конкуренция чувствовалась. Даже сейчас еще не все проблемы решены. Например, до сих пор юридически не оформлен проезд к зданию. Сначала мы были очень расстроены, но теперь я понимаю, что в этом нет нашей вины, просто желание бывшего собственника (завод «Лакокраска») на нас наживаться имеет «здоровый смысл» с его стороны. Идут суды. Но эта ситуация показывает не нашу недальновидность, а определенные амбиции определенного человека.

Если говорить о помощи или отсутствии помощи города, то нам препятствия не создают. Что администрация Кировского района, что администрация Саратова в лице Александра Григорьевича (Буренина. – Прим. авт.) относятся к нам лояльно, и работа идет плотно. В частности, это выразилось в совместной работе над доской Булгакову.

– Насколько сильно вы ощущаете конкуренцию сейчас? Все равно же перед тем, как пойти к вам, потенциальный покупатель рассмотрит и другие варианты.

– Специализацией «Кузнечного двора» всегда была качественная эксклюзивная ручная работа. Я не замечал, чтобы в последнее время были организации, которые на таком же уровне могли делать качественную мебель или какие-то специфические предметы. Конечно, конкуренция есть, но, скорее, на уровне простых работ, то есть это все-таки не совсем наша специализация. Наш сегмент – эксклюзивные, ВИП-работы.

– Какой наиболее трудоемкий заказ вам доводилось выполнять?

– Работа для Свято-Троицкого мужского монастыря в Алатыре (Чувашия). Но здесь, наверное, главная сложность состояла в моральной ответственности за взятые обязательства. Мы работали над козырьками и ограждением храма. Это многолетняя работа – ответственная и показательная.

– Наверняка в вашей практике было немало забавных и не очень историй, связанных с заказами. Бывало ли такое, что к вам приходил человек без эскиза, как-то объяснял, что хочет получить, а потом говорил, что хотел вообще другое?

– К сожалению, да. Редко, но попадаются клиенты, которые не понимают, что они хотят в принципе. Порой невнимание к эскизному проекту приводит к тому, что клиент остается недоволен итогом. Мы болезненно относимся к таким заказам. Каков результат? Переделываем заказ или дорабатываем так, что человек получает то, чего хочет.

– А противоположные ситуации бывают?

– Понимаете, большинство людей ведь не обязано разбираться в ковке и металлоконструкциях – это работа кузнеца-дизайнера. Поэтому и реакция после изготовления заказа может быть непредсказуемой.

Был такой случай. Где-то месяц назад делали каминную решетку для одного человека. Он тут же начал звонить и говорить: «Быстро приезжай сюда! Быстро!» Думали, убивать будут. Оказалось, хотят спасибо сказать. А потом приехала родня, и все начали высказывать слова благодарности. И это было искренне, не наигранно. Обычно ведь просто говорят: «Молодцы! Хорошо».

– Вернемся к мемориальной доске Булгакову. Насколько я знаю, недавно вам в срочном порядке приходилось делать подставку для цветов для доски. Действительно ли заказ пришел в последний момент и без эскиза?

– Да. Накануне открытия, вечером, мы общались с Бурениным. Он попросил срочно приехать в приемную, где главным архитектором мне было дано задание – за ночь и полдня придумать, нарисовать и, фактически не согласовывая ни с кем, потому что времени не было на бюрократию, изготовить эту вещь. Ночь прошла в технических терзаниях – все-таки это большая ответственность, и в нас будут тыкать пальцем, если мы сделаем неправильно. Тем более что и туристы будут смотреть это место. Но через несколько дней позвонил Александр Григорьевич и сказал, что всё хорошо.

– Тогда вернемся уже к клиентуре. Кто ваша целевая аудитория и что она заказывает? Наверняка есть какие-то основные направления? Как я понимаю, сейчас делается особый упор на мебель?

– Если не рассматривать сезонные изменения (сейчас стараются брать ворота и заборы), то тенденция к внутреннему убранству такова, что не только люди, проживающие в коттеджах и загородных домах, хотят видеть ковку. Сейчас наблюдается массовая потребность в ковке в обычной рядовой квартире.

– То есть вашими клиентами становятся не только хорошо обеспеченные люди?

– Конечно. Те же банкетки, вешалки стоевые часто покупают простые потребители, которые не могут себе позволить дешевые некачественные вещи. Улучшая качество, мы расширяем спектр работы с разными слоями населения. Корпусная мебель может через год развалиться, а наша банкетка за 15-16 тысяч рублей будет служить минимум полстолетия, и всё, чем вы рискуете, – это смена обшивки лет через десять. Плюс, повторюсь, это эксклюзивная работа.

– Хорошо, а если к вам придет человек и попросит сделать модную пряжку на ремень, то...

– Не проблема. Мастер же не только заборы кует, но и ювелирную вещь может сделать, потому что это расширяет его квалификацию. Изготовление сувениров не основное наше направление, но тоже присутствует. А вот двери мы никогда не будем делать ни при каких обстоятельствах. Здесь исключена составляющая творчества. В этом нет перспектив развития.

– Подход вашей кузнечной мастерской к делу можно назвать традиционным?

– Да. Мы не меняем форму производства и стараемся следовать традиционным технологиям ковки, работаем, как наши дедушки. Старые технологии, на мой взгляд, нельзя замещать новыми, не стоит заменять угли газовым нагреванием – это разрушит сам принцип ковки. Это, в общем-то, будет уже не ковка, а литье.

– Чего здесь больше – ностальгии или прагматики? Может, машины в кузнечном деле могут свести роль человека к минимуму?

– Доля машинных готовых кованых элементов, конечно, на рынке присутствует, но у них нет будущего, в них нет художественной ценности. С ними можно осуществить стандартные потребности в интерьере. А ручная ковка позволяет делать всё что угодно. Применение старых методов ковки – это и сохранение технологий, и дань традициям.

– Как не прерывать эти традиции? В Саратове же не учат кузнечному делу.

– Больше двух лет назад мы выделили в качестве отдельного направления курсы кузнечного мастерства. Поколение старых кузнецов не вечное, нужна смена. Поэтому мы ищем молодых людей и занимаемся популяризацией кузнечного ремесла, проводим мастер-классы, в том числе для детдомовцев. Конечно, в плане бизнеса это ничего не приносит, но будем считать, что это наша социальная программа, поскольку кузнечное дело нуждается во внимании со стороны общественности. Уже сейчас кузнецы занесены в Красную книгу, и нужно бить во все колокола, чтобы донести мысль об этом.

– Кто ходит на эти курсы и куда потом деваются ученики?

– В основном это люди взрослые и состоявшиеся, которые многого добились в жизни, но с нереализованными желаниями, которые они хотят воплотить. Часть – молодые люди, которые хотят экспериментов в жизни, хотят понять, подходит им этот вид искусства или нет.

– Это и есть «Гильдия народных ремесел», которую вы собирались создать в прошлом году?

– Она самая. Сейчас мы занимаемся регистрацией «Кузнечного двора» как организации народно-художественных промыслов.

– Помимо кузнечного дела, вы с недавних пор занялись «Мотосоюзом». Этот вид бизнеса связан, как я понимаю, с изготовлением, ремонтом и реставрацией мототехники и деталей?

– Да. Идея родилась у нас с братом, и на данном этапе мы занимаемся регистрацией, заявлением о себе на рынке, изготовлением техники и запчастей, парковкой мотоциклов, скутеров, лодочных моторов и их ремонтом. В дальнейшем мы планируем изготавливать различные нестандартные байки, мотособак для охотников. Весной следующего года мы создадим, не побоюсь этого слова, новый вид мототехники – мотоглайдеры. Но пока я не буду раскрывать карты, что это.

– Но они хоть по почве будут ездить?

– Это универсальная техника с большой скоростью перемещения. Также у нас в планах создание картинг-клуба для детей 10-14 лет. Этим ведь тоже никто не занимается. Мы создадим на нашем производстве трассу, где наши специалисты будут обучать экстремальному вождению.

Мы готовы в перспективе принимать заказы на мототехнику, которая имеет лимит аналогов в России. Пока, естественно, заказы идут из более крупных городов.

– Саратов пока не готов?

– Не готов. Или просто ему не нужно. Еще мы собираемся организовывать мототуры в Среднюю Азию, Китай, Башкирию для команд из 5-10 человек. Хочется, чтобы о Саратове узнавали в других регионах, других странах.

– Не имело ли смысл тогда развивать этот бизнес в другом регионе, если Саратов не готов?

– Но мы-то в Саратове живем и хотим отсюда действовать. Понимаете, можно, конечно, просто идти по пути постройки известных, стандартных видов мототехники, но это не интересно. Хочется получать новые, качественные вещи. Весь рынок заполонен китайской продукцией, а мы хотим показать, что в России есть мастера, которые могут творить чудеса с двигателями внутреннего сгорания, сделать их надежными и прочными, совершенствовать их и делать на порядок лучше импортной продукции. Что не только в Германии есть специалисты, которые могут разработать новые конструкции, но и мы можем конкурировать с BMW. Это не борьба с Китаем, а стремление показать альтернативный выбор с адекватной ценой.

– На сайте «Мотосоюза» указан тот же адрес, что и у «Кузнечного двора». Не возникнут ли дополнительные проблемы с «Лакокраской»?

– Думаю, что нет. Закон все-таки работает, и мы сможем добиться правосудия.

– Если абстрагироваться от увлечений, все-таки решение заниматься «Мотосоюзом» – сознательный приход к незанятому в Саратове сегменту рынка?

– Да. И, с одной стороны, это, конечно, удовлетворение амбиций. Но вместе с тем и давняя мечта – все-таки хочется в разных направлениях двигаться, мне не 20 лет. Смена деятельности – это отдых как таковой.

P. S. После выключения диктофона Андрей Владимирович вспоминает, что он «самое главное-то и не сказал». В «Мотосоюзе» планируется создание клуба. Несмотря на то что членство в нем будет выгодно само по себе (дисконт на парковку техники и запчасти), Скалозубов надеется, что он станет объединяющей силой для саратовских мотолюбителей – притом как для тех, кто умеет ездить, так и для тех, кого просто к этому тянет. Это будет еще и клуб по интересам, где люди будут общаться и делиться информацией и опытом по решению технических проблем. Это будет не закрытое сообщество. Планируются и дни открытых дверей, когда людям, пришедшим с улицы, будут рассказывать интересные и полезные факты, показывать работу: «Чтобы человек понял, есть ли в нем искра, зажжется ли он на этой технической ноте».