Игры спасают мир

Кому как не французам говорить о чувствах? А если это происходит во время интерактивной конференции по теории игр, которая, кстати, является разделом прикладной математики, всё становится еще интереснее. Встреча с доктором математических наук французского университета Пари-Дофин Микелем Олю-Бартоном состоялась в саратовском ТЮЗе благодаря центру французского языка и культуры «Альянс Франсез». Конференция по теории игр прошла в рамках саратовских гастролей французского актера Станисласа Рокета.

Микель Олю-Бартон не только доктор математических наук, он еще и театральный режиссер. Как он рассказал в кратком предисловии к своей лекции, будучи двадцатилетним юношей, он приехал в Париж из Испании, чтобы изучать математику. Через какое-то время науки в его жизни стало слишком много – формулы, цифры, но совсем нет никаких эмоций. И он решил сменить сферу деятельности – шагнул с университетской кафедры на театральные подмостки. Там его и нашло вдохновение, позволившее посмотреть на математику другими глазами. Оказалось, что формулы и чувства связаны куда более сильно, чем это предполагается.

Теория игр – это математический метод изучения оптимальных стратегий в играх. При этом игра – это не только монополия, шахматы или футбол, это любой процесс, в котором участвует два или более игрока, ведущих борьбу за реализацию своих интересов. Каждый игрок имеет свою цель и некоторую стратегию, которая может вести к выигрышу или проигрышу, в зависимости от поведения других игроков. Теория игр помогает выбирать лучшие стратегии с учетом представлений о других участниках, их ресурсах и возможных поступках.

Большой вклад в развитие теории игр сделал американский ученый-математик Джон Нэш, который в 1994 году был удостоен Нобелевской премии в области экономики. Кстати, фильм «Игры разума», получивший четыре премии Оскар, в том числе за лучший фильм, был снят по биографии этого удивительного человека.

Но вернемся к теории игр в изложении французского математика и его помощника, которым выступал Станислас Рокет.

– Игра – это не всегда футбол, шахматы или карты. Мы играем каждый день, когда выбираем, как именно мы будем добираться до работы – пешком, на автомобиле или на общественном транспорте. Игроки – это все мы, нам важен результат – приехать на работу вовремя. И каждый в зависимости от своих предпочтений выбирает свой путь. Я, например, выбираю самый короткий путь, потому что люблю перед работой поспать в общественном транспорте, – объяснял Микель Олю-Бартон.

Парадоксальное заявление ученого про «поспать» и «короткий путь» совсем не так уж и парадоксально. Исходя из того, что предпочтением большинства будет самый короткий путь, можно предположить, что именно в этом месте возникнет автомобильная пробка, скорость движения упадет, и – ура! – у нас есть возможность чуть дольше поспать в транспорте перед работой.

Чтобы показать, как именно участники формируют стратегию поведения в игре, Микель и Станислас сыграли сценку с пенальти, где Микель был вратарем, а Санислас нападающим.

Микель активно вовлекал в процесс зрителей, предлагая им искать ответы на вопросы: что должен делать нападающий, а что вратарь, как можно влиять на стратегию своего противника? С мест советовали: вратарь может показать, куда будет падать, может стоять на месте, нападающий может стараться обмануть вратаря или же игнорировать его.

Потом ученый вызвал на сцену четверых юношей и пять девушек. Выбрал одну из девушек и поставил ее в центре сцены.

– Представьте, что вам нравятся эти четыре девушки, – объяснял он мужчинам. – Но вот эту вы любите больше всего. У вас есть выбор – вы можете пойти к одной из четверых или рискнуть и выбрать пятую. Но есть условие: если пятую выбирают двое или более игроков, то все они выбывают из игры, а значит, остаются ни с чем.

Эксперимент включал в себя пять попыток, и с четвертой система наконец достигла устойчивого равновесия: журавля в небе выбрал всего один игрок, остальные довольствовались синицами в руках.

Интересно, как этот эксперимент, который вроде бы про любовь и отношения, прекрасно ложится на ситуацию с пробками в городе. При наличии двух мостов через Волгу большинство выбирает тот, движение по которому быстрее приведет его к цели. В итоге все, кто выбрал саратовский мост, попадают в такую пробку, что в итоге остаются в проигрыше.

Впрочем, как заметил кто-то из зала, для Саратова эта проблема неактуальна: у нас пробки в направлении обоих мостов.

Но смысл эксперимента в том, что применение теории игр в реальной жизни позволит строить стратегически оправданную дорожную сеть, влиять на пассажиропоток и на скорость движения.

Еще один эксперимент Микель провел, выведя на сцену почти половину присутствующих. Условие игры: надо найти на сцене место, которое более всего тебе по душе. Чем больше вокруг людей, тем сложнее его выбрать, не задев чьи-то интересы. Вводим дополнительное условие: мы выбираем жизненное пространство рядом с людьми, похожими на нас. В жизни это может быть раса, уровень дохода, уровень образования и т. д. В игре единственной чертой, объединяющей и разделяющей игроков, был пол. Через три-четыре этапа игры все мальчики оказались рядом с мальчиками, а девочки рядом с девочками.

– Так в городах лет за пятьдесят формируются гетто, – заметил Микель, когда игра закончилась. – Поскольку у людей есть привычка селиться рядом с себе подобными. Зная предпочтения игроков, всегда можно влиять на их стратегии. И не допускать образования гетто, например.

Кажется, в нынешних условиях, когда мир далек от равновесия, когда идет очередное переселение народов, когда Европа и другие страны мира принимают беженцев с другой культурой, иными предпочтениями и стратегией поведения, теория игр пригодилась бы как никогда.

Что же до чувств, то в жизни теория игр, математика, расчеты без формул играют огромную роль даже в тех случаях, когда, казалось бы, решает сердце.

Например, мужчина, муж, отец двоих детей, занятый на работе, каждый день выбирает стратегию – остаться на работе подольше или же придти домой пораньше, чтобы его собственная система жизни, баланс «семья – работа – финансы» были в равновесии.

– Чувства и математика связаны куда больше, чем мы думаем, – сказал напоследок Микель. – Собственно, показать вам это и было целью нашей встречи.