«Площадь кишела народом...»
В осенние дни на Театральной площади в Саратове ярмарка кишит почти беспрерывно. Это место было торговым уже в XVIII веке, когда наш город перешагнул окружавший его земляной вал, и на одной из его окраин образовалась площадь, называвшаяся Хлебной. На ней размещались хлебные амбары, конюшни, кузницы. Площадь включала тогда и застроенный ныне квартал между улицами Московской и Кутякова.
В краеведческой литературе высказывалось мнение, что левая часть площади (ныне между улицами Московской и Большой Казачьей) с постройкой на ней театра стала называться Театральной, а правая часть – по-прежнему Хлебной. Однако в документах вплоть до конца XIX века встречаются оба эти названия применительно ко всей площади. Правая часть площади называлась также Верхний базар и была постепенно застроена кирпичными торговыми корпусами, существовавшими до 70-х годов прошлого века. Часть строений сохранилась до сих пор: дома по правой стороне улицы Горького от Московской до Кутякова. Верхний базар получил такое название в отличие от Пешего базара («Пешки», как называли его саратовцы), как бы нижнего, расположенного у Троицкого собора, в пешей доступности от Волги, а до Верхнего базара товар надо было ещё на чём-то доставить.
В 1811 году напротив Троицкого собора началось строительство двухэтажного гостиного двора, на месте которого почти сто лет спустя воздвигнуто здание управления железной дороги. Вообще, как у всякого волжского города, оживлённая торговля в Саратове велась в прибрежной части. Вспоминая наш город середины XIX века, член Саратовской ученой архивной комиссии Александр Николаевич Минх, писал: «Во всю длину <...> тянутся по берегу Волги лабазы: рыбные, соляные и прочие, затопляемые в разлив (тогда они уже пусты) наравне с верхушками крыш водой».
С 1719 года в Саратове были учреждены три ярмарки – Никольская, Казанская и Введенская, приуроченные к соответствующим церковным праздникам. Никольская приходилась на майские дни памяти святого Николая Чудотворца. К Казанскому взвозу с верховьев Волги собирались баржи и дощаники с кустарными товарами – холстами, обливной глиняной посудой (разноцветными бадейками, ковшами, чашками, кувшинами, мисками), со щепным товаром (деревянными кадками, бочонками, тележками, обручами, ложками всевозможных размеров и форм). Гласный Саратовской городской думы Иван Яковлевич Славин вспоминал: «Слово «ярманка» так приятно и многообещающе звучало для нашего детского уха. Ведь с представлением об ярманке соединялось весёлая поездка на Волгу или путешествие в старый гостиный двор, прогулка там, покупка игрушек, сластей, картинок. При щепном товаре были и детские игрушки грубой, неуклюжей, кустарной работы, глиняные свистульки, которые издавали приводящий нас в восторг пронзительный и громкий свист. Но нам и эти неуклюжие игрушки доставляли удовольствие, и всегда путешествие на весеннюю Никольскую ярмарку было для нас большим праздником».
В конце октября – начале ноября в дни чествования Казанской иконы Богородицы устраивалась Казанская ярмарка. Проходила она в гостином дворе и обставлялась гораздо солиднее и торжественнее, чем весенняя. Открытие её сопровождалось подъёмом под барабанную дробь флага над главными воротами гостиного двора. Та же церемония повторялась при спуске флага в день закрытия. И. Я. Славин вспоминал, что Казанская ярмарка «носила совершенно иной характер. Здесь предполагались другие товары, очевидно, столичного производства и происхождения: книги, эстампы, картины, портреты, альбомы, ручки, перья, карандаши, резинки, чернильницы, краски высоких сортов для рисования на бумаге. Привозились также разные сласти, конфеты, коломенская пастила, вяземские пряники». Казанская ярмарка и находившаяся рядом с гостиным двором «Пешка» особенно оживлялись к вечеру. Тогда «вся площадь кишела народом продающим, покупающим», толпа «запружала соседние улицы и площадку внутри гостиного двора».
Введенская ярмарка, приуроченная к празднованию Введения во храм Богородицы (4 декабря по новому стилю), задумывалась как самая крупная, должная привлечь купцов с самыми разнообразными товарами. Но по каким-то причинам она не прижилась. А Никольская и Казанская просуществовали почти два века.