Штольцовщина, которую мы потеряли

В аннотации указано, что в этот раз «в центре внимания – обсуждение главного героя романа Ильи Обломова с точки зрения экзистенциальной трагедии индивидуума. Способны ли мы сегодня понять гармоничную ценность человека, желающего всего лишь остаться самим собой?

В беседе участвуют: филолог, заслуженный профессор МГУ Валентин Недзвецкий, драматург и режиссер Михаил Угаров, филолог, литературный критик Лиза Новикова, преподаватель литературы и радиоведущий Леонид Клейн».

Ведущий Игорь Волгин начинает рассказ с того, что «Обломов» – сразу на удивление хорошо принятый роман, который критика в основном одобрила. Независимо от того, как менялось отношение к главному герою – от неприятия Добролюбовым до признания в нем национального архетипа, – художественные достоинства произведения не подвергались сомнению. Первый вопрос по традиции общий: насколько роман актуален и в нынешний день? Для Недзвецкого ответ очевиден, более того, он подчеркивает, что ряд зарубежных критиков ставит по монументальности Обломова рядом с Дон-Кихотом, Гамлетом и Фаустом. Его архетипичность не подвергается сомнению.

Почему со временем Обломов перестал оцениваться негативно? Леонид Клейн жестко отвечает, что в XX веке инфантилизм был возведен в принцип (характерный пример – «Ирония судьбы»), а для XIX века принципиальным вопросом было то, чтобы человек был деятельным. Михаил Угаров, к слову, автор пьесы «Облом Off», на своего героя смотрит совершенно иначе – «это мечта русского человека, сон русского человека». Что, наверное, не удивительно, потому что сам Угаров по натуре Штольц, и всё его окружение – тоже Штольцы, в общем, люди деятельные, но с любовью относящиеся к таким, как Обломов. Более того, Угаров не отказался бы сейчас пожить, как Илья Ильич. В тот период, смеется режиссер, когда в его жизни еще не появились женщины, потому что они всё испортили. Бескомпромиссный Клейн считает, что всё испортили вовсе не женщины, вернее, не совсем они, потому что тотальная женская ласка тоже сыграла свою роль, а сам сон Обломова, мечтавшего о неге и, видимо, готового к измене Ольге, хотевшей сделать из него деятельного человека.

Невеселая аналогия для сегодняшнего дня приготовлена у Новиковой. Она считает, что нынешний российский человек, скорее, напоминает даже не Обломова, хотя бы о чем-то высоком мечтавшем, а его слугу Захара, который считал, что выживать мышей и клопов бессмысленно – всегда ж так было. Просто мыши и клопы теперь сменились на взятки. Впрочем, и не он самый худший все-таки персонаж, ведь есть люди, обманывающие Обломова, – Тарантьев и Мухояров. Есть ли тут вообще луч света в темном царстве? Есть – друг детства Обломова Штольц, которого всегда воспринимали то скепсисом, то с откровенным неприятием. Для Недзвецкого ответ на это предельно простой – в дореволюционные времена Штольца не любили, потому что Добролюбов раскритиковал его, сказав, что не такие люди нужны для благо­устройства России, в СССР же Штольц превратился в немца-накопителя. На самом же деле Гончаров задумывал его как идеальный синтез русской души с европейским менталитетом. Если бы Штольцовщина была в России, то она стала бы процветающей страной, уверен профессор. Новикова считает, что они есть в нашем обществе, только в науке, а не в бизнесе. Клейн и вовсе уверен, что без Штольцев этой передачи бы не было.