Прогулки по проулкам

Внука я решил встретить перед домом. Тайное желание было такое – соседям внука показать, всё равно в щели заборные будут подсматривать: они всегда так делают. Внук-то у меня красавец – пусть завидуют. Что мысли в голове дурные у него, так если будем тихо говорить, то они и не услышат. А главное – я понял стратегическую ошибку прошлых наших бесед и диалогов. Я инициативу брал на себя, рассказывал о величайших свершениях нашей власти во всех без исключения сферах. А он только вставлял свои ядовитые реплики, и как-то получалось, что он прав, а я говорю несусветные глупости. Потому я решил так: пусть теперь он рассказывает о своих Навальных и прочем несистемном, а я буду его уязвлять лаконичными, но точными словами.

Полезный опыт ШОС и вражеский БМВ

Пошли мы с ним по поселку, по 5-му Провальному тупику, на 6-й свернули, подходим к 9-й Поперечной улице, считай, в самый центр поселка пришли. Слева пиво на вынос, справа магазин Арама Ашотовича. Цивилизация сплошная. Внук тем временем оглядывается, будто в первый раз оказался в наших краях. Тут он и говорит:

– Надо в вашем Мордоре уфимский опыт перенять.

Какой такой Мордор, я и знать его не знаю, а опыт меня заинтересовал.

– Давай, – говорю, – излагай.

– Надо все ваши хибары завесить полотнищами, а на них нарисовать приличные дома, сады. Кто проедет мимо, ну если быстро, конечно, подумает, что вы как люди живете. В Уфе перед встречей шанхайской организации так и сделали, все довольны.

Издевку я в его словах я опять-таки почувствовал, но, с другой стороны, заговорил во мне патриотизм.

– Чего ты Уфу приплел? У нас давно так делают. Когда олимпийский факел по улицам таскали, так самые халупы тряпками позавешали. Так что не башкиры это вовсе придумали, это они у нас подсмотрели. Вот 95-я школа уже лет пять тряпками закрыта, все уже и привыкли. И потом, ты не помнишь, наверное, когда один большой начальник (честно говоря, сам, к стыду своему, забыл, кто это был) проезжал по Покровску с военного аэродрома, по всей дороге поставили красивый зеленый забор, загородили частный сектор. Начальник смотрит вокруг, и сердце его радуется – всё красиво и чисто.

– Да, забор – это инновация, – пробормотал внук, вовсе не оценив наших заслуг по приданию городу вида, который должен радовать начальство. – А скажи, дед, это чей БМВ? Ну, тот, на котором написано «На Берлин». Что-то он не туда заехал, Берлин в другой стороне. И не вижу я опознавательных знаков. Давай подрисуем.

– Упаси господь, это Михала Ивановича внучка приехала, она же в суде работает, ее все местные бандиты уважают. Лучше обойдем давай. И потом, что это ты собрался рисовать? Слово какое?

– Я что, хулиган? Ты обижаешь меня. Я просто хотел выполнить наказ депутата Журавлева. Знаешь такого?

– Кто не знает Алексея Александровича товарища Журавлева? Широко известный патриот.

– Ну, раз знаком ты с ним, слушай. Придумал Журавлев дополнить закон о рекламе такой статьей: «Реклама продукции иностранных коммерческих организаций, имевших деловые контакты с Национал-социалистической партией Германии или фашисткой партией Италии». Согласно поправкам, реклама продукции подобных компаний должна содержать указание на факт отношений с фашистами и утверждение о преступности этих партий.

– Правильное предложение. В чем суть его, я не разобрался пока, но депутат не может предлагать нелепости.

– Раз правильное предложение, найди гвоздь, пойдем на БМВ рисовать. Вот слушай, – он на ходу, не стесняясь людей, уткнулся в свой планшет (это самый маленький компьютер) и начал читать слова Журавлева: – «Если BMW производила самолеты, бомбящие наши города, наши граждане должны об этом знать, и нечего этого стесняться». Вообще-то это новое слово в истории войны. Мессершмитт самолеты у немцев были, «юнкерсы», «хейнкели», «фокке-вульфы», а самолетов БМВ не было. Или о них знает только депутат Журавлев. И потом, я считаю, что поправка неполна. Не отражена роль японского милитаризма, все эти «хонды», «тойоты», «мазды». Американская военщина, развязавшая войну во Вьетнаме, не наказана со своими «фордами» и «шевроле». Южнокорейские милитаристы, мешающие строить светлое будущее наши северокорейским друзьям. Британия, столько лет державшая под колониальным игом Индию, Бельгия, убившая Патриса Лумумбу...

– Стой-стой. Меньше пыла. Какая такая Лумумба?

– Не помнишь? В твои же времена это было. Сдаешь ты, дед. Может, тебе отдохнуть?

Спортсмены в поисках навоза

Отдохнуть – это он хорошо придумал. Лет тридцать назад я ездил в дом отдыха, мне там понравилось – и кормили регулярно, и танцы всякие. С продолжением. На дом отдыха я был согласен, но предупредил сразу:

– За границу не поеду!

– Что так?

– Завербуют!

– Да кому же ты нужен, старый?

– Они ничем не брезгуют и никем.

– Ну да, – внук ухмыльнулся и то ли стишок прочитал, то ли пропел: – «Там шпионки с крепким телом, ты их в дверь, они – в окно. Говори, что с этим делом мы закончили давно». Да не приглашаю я тебе за границу. Давай тут развлечения поищем. Только не таких, о которых ты подумал. В эту керосиновую лавку, – он показал на магазин самого Арама Ашотовича, – не пойдем. Давай в конкурсе будем участвовать. Например, в конкурсе пианистов.

– Ты не перегрелся часом? Какие пианисты, я пацаном в деревне учился играть на балалайке, и то не вышло. Медведь на ухо наступил.

– Ты на какого медведя намекаешь? – внук попытался уличить в моих словах антипартийную пропаганду. – С плаката «Едим Россию»?

– Ни на какого медведя конкретного я не намекаю, просто в народе так говорят. И чего ты о пианинах придумал?

– Это не я, – быстро открестился внук, есть у этих либералов такая привычка – сразу от своих слов отказываться. Иное дело власть, никогда от своих слов не отказывается: как пятнадцать лет назад сказала, что мы будем жить лучше, так и по сию пору об этом говорит.

– Короче, ты отказываешься? Себя тогда вини, потому как это предложение вашего народного губернатора – активно участвовать в конкурсе Чайковского для пианистов. «А то у нас последнее, столицу Поволжья, отнимут. Поэтому мы должны двигаться, двигаться, двигаться более эффективно».

В тупик он меня поставил: отказать губернатору я не могу – это очень авторитетный политик современности, но и на пианинах не играю. «Может, – подумал я, – принять участие в конкурсе в другом качестве? Скажем, двигать пианино по сцене, такие люди тоже нужны. Команду можно подобрать из других почитателей губернатора. Из министров, например. Тот же Борис Шинчук вполне сгодится».

– Ладно, – решил успокоить меня внук, – не хочешь в конкурсе, тогда пойдем в музей.

– Тоже придумал, – сразу начал отбиваться я, – мужики меня засмеют. И потом, что я не видел в музее? Там ни выпить, ни прилечь.

– Ты, дед, прости, но самое настоящее бескультурье проявляешь. И это пострашнее будет, отсутствие политического чутья.

Я заволновался:

– Объяснись, – говорю.

– Легко. Твой любимый губернатор хочет музей Волги организовать на затонувшем ледоколе. Правда, ледокол под водой лежит. Радаев так и говорит: «Так произошло, что он где-то с нами рядом, но его нет».

Я вздохнул облегченно:

– Вот видишь, пока некуда идти. Ну а как построят, обязательно приду. Я же сам старый волжанин, с бабушкой твоей на барже «Рекорд» на Зеленый остров плавал. Но получается, что ты об отдыхе заговорил, а предложить мне нечего.

Внук не унывал.

– Есть, – говорит, – предложение. Сами организуем соревнование. Вот слушай – всё серьезно: по примеру Перми организуем фестиваль по швырянию навоза на дальность. Это тебе не хухры-мухры, тамошнее министерство культуры организует. Вот слушай, – он опять уткнулся в планшет: – «Одним из самых зрелищных мероприятий фестиваля «Веселый коровяк» должен стать конкурс по метанию сухих коровьих лепешек на дальность. Лепешки для него начали копить три месяца назад. Сейчас заготовлено три полных ящика из-под телевизоров, по одной на женскую и мужскую команду и одна запасная». Короче, собирай мужиков.

И все равно я чувствовал в его словах подвох и глумление над неизвестными мне начальниками из Пермской области. И сама идея мне не нравилась. Но подорвать ее я решил окольным путем.

– Здорово придумано, – говорю я внуку, проявляя лицемерие, – только вот одна закавыка есть. Негде навоза взять.

– Как? У вас здесь деревня натуральная, и никто коров не держит?

– Не держат. Была коза у бабки Родионовой, она ее у двора привязывала, и ту свели лихие люди. Да и депутат Гайдук Александр Александрович запретил скот в поселениях держать.

(Гайдук А. А. – очень перспективный политик, из молодых только он и Нестеров Сергей Анатольевич имеют блестящие перспективы: оба быстрые такие, верткие.)

– Так что, дорогой внук, никакой скотины у нас на поселке нет, ну в смысле животных. Одни только кошки и собаки.

– Да, – согласился он, – собачье дерьмо не подойдет.

Что или кого он имел в виду, я не понял.

Таги-и-ил!

Решил я перейти в контратаку. Хватит, думаю, мне нервы мотать со своими музеями и концертами.

– Ты-то сам куда поедешь? Или денег не хватает? А то могу с пенсии подкинуть, – так ударил я его по больному месту. Он, однако, удар не почуял.

– Денег наберу, только куда ехать? На Барселону не хватит, а что поближе, твои депутаты загадили.

Видно, под влиянием разговора о дерьме я представил себе страшную картину, как сотни депутатов сидят на корточках на далеких заморских пляжах. Потом помотал головой, отогнал морок. От дурных мыслей о депутатах мне даже плохо стало, покраснел весь. Но отдышался и спросил:

– Ты что имеешь в виду? Каких депутатов хочешь осрамить?

– Да есть тут группа перцев в славном городе Питере. Депутат их заксобрания Марченко попросил МИД РФ запретить гражданам России отдыхать в Турции, Египте и Таиланде. Марченко считает, что разница в климатических условиях плохо сказывается на здоровье туристов, предлагает ограничить количество чартеров в эти страны, установить визовый режим и увеличить стоимость страховки. Миллион россиян, отдыхавших в Турции, будут ему очень благодарны. Могут встретить на улице и спросить: «Ты что, Марченко, перегрелся?» И остудят его пыл. А друг твой Милонов еще одну новацию придумал. Предложил разработать «моральный кодекс» для туристов. Вот пишут (он опять уставился в планшет): «Как полагает Милонов, соотечественникам не следует дискредитировать своим поведением образ России и ее граждан. Например, считает депутат, россиянам нужно отказаться от «пенных вечеринок» и «пьянства на пляжах».

– Вот скажи мне, дед, почему какой-то рыжий думает, что, как только я попаду за границу, я обязательно напьюсь и буду под окнами отеля орать: «Таги-и-л!»? Он по себе, что ли, всех равняет? Короче, плюнул я на это дело, не поеду никуда.

– Ты не горюй, – решил я внука утешить. – Вот послушай, сегодня ты больше меня говорил, цитаты всякие зачитывал. Давай я тебе в утешение свою цитатку прочитаю.

Достал из кармана замусоленную книжицу свою, полистал.

– Вот: «А пока сцепим зубы и подождем. Столько, сколько надо. Или, думаете, Западу этот конфликт сильно приятен? Они не привыкли к неудобствам и дискомфорту. В этом смысле им с нами не тягаться».

– Это кто предложил? Кто такой терпеливый выискался?

Я опять заглянул в свою книжицу:

– Тут написано: предприниматель Потанин.

– Предприниматель Потанин, говоришь... Ты, дед, наверное, не знаешь, что есть у господина Потанина 15 миллиардов долларов. Будь у меня хоть тысячная часть, я бы тоже терпел и других учил, как зубы на полку класть.

– Он говорит «сцепить», ну в смысле зубы.

– А не один хрен? – вдруг озлился внук.

Обама и коза

– Не кипятись ты так, – попытался я успокоить внука. – Сказали терпеть, значит, потерпим. Опять же, сам знаешь, враги кругом. Этот опять появился, как его... Са-а-кашвили. Одессу американцам продал.

– Откуда инфа? – перебил меня внук. – Ну в смысле сведения откуда?

– Так мы с мужиками у двора сидели. Вышла тетя Галя, она только телевизор посмотрела и рассказала.

– Так всю Одессу продал – и Молдаванку, и Пересыпь?

Этого я не знал и отвечать не стал, тем более что услышал в вопросе знакомую издевку. Но продолжал гнуть свое:

– Обама проклятый опять же... Вот ты как домой поедешь?

– Как обычно, только Обама здесь при чём?

– Глупыш ты все-таки неразумный. Ты поедешь в маршрутке по Чернышевского, так?

– Так.

– А Чернышевского могут перегородить рабочие с аккумуляторного завода. Они уже три месяца сидят без зарплаты и работают по три дня в неделю.

– Это Обама им не платит?

– Всё из-за него. Мужик один знакомый там работает, так к ним приезжал главный по профсоюзу Ткаченко и сказал, что один из заместителей Якунина с РЖД решил, что железной дороге нужно закупать американские аккумуляторы. И саратовский завод потерял заказ.

– А ты этому Ткаченко веришь? Я бы не стал. Какие американские комплектующие, если сейчас санкции. А ну как Якунин узнает, что на него здесь поклёп возвели?

Я промолчал, мне и самому это казалось странным. Якунин Владимир Иванович – истинный патриот и выступает против консьюмеризма. (Я это слово три недели заучивал.) И заместители у него должны быть истинные патриоты, ничего американского покупать не будут.

(От редакции. В конце этой зимы Якунин вдруг заявил, что надо бороться с консьюмеризмом – культом потребительства. Все этот смешной казус забыли, а Евдоким вот запомнил.)

– А еще Обама козу у бабки Родионовой свел, – перебил мои мысли внук.

Я промолчал, потому что точно знал, что это не Обама был. Я ведь сам видел, кто это был: Серега Косой и его приятель с дальних выселок. «Но вдруг они пособники Обамки?» – молнией пронеслась мысль.

Жить становилось всё страшнее.